Прятки с тенью - Наталья Николаевна Александрова

Уже на следующей неделе кардинал де Роган прибыл в особняк на Вандомской площади, принадлежащий знаменитому ювелиру Жану Бассанжу. Сам хозяин особняка вместе со своим компаньоном Жеромом Бемером ожидал кардинала в круглой гостиной.

– Мы рады приветствовать вас, ваше преосвященство! – проговорил ювелир, приложившись к руке кардинала. – И вдвойне рады приветствовать в вашем лице ее величество королеву, которую вы сегодня представляете. Хотите ли вы взглянуть на это ожерелье, прежде чем мы перейдем к формальностям?

– Да, я хотел бы увидеть его! – проговорил кардинал, чувствуя необыкновенное волнение.

Он с новой силой ощутил то доверие, которое оказала ему королева, и подумал, что, если оправдает ее доверие, его ждет великое будущее и, возможно, даже любовь Марии-Антуанетты…

Бассанж удалился в соседнюю комнату и вскоре вернулся.

На лице его было выражение гордости и достоинства. С таким выражением гордый отец представляет знатным гостям своего любимого ребенка.

В руках у ювелира была черная бархатная подушка, на которой лежало, сверкая и переливаясь, поразительное ожерелье, усыпанное сотнями первоклассных бриллиантов. В центре его красовался овальный камень необыкновенной красоты и удивительного размера, обрамленный бантами из чудесных синих сапфиров.

– Не правда ли, удачная работа? – с показной скромностью проговорил Бассанж.

– Оно великолепно! – выдохнул кардинал, обретя дар речи. – Поистине оно достойно только королевы!

– Что ж, ваше преосвященство, – вступил в разговор Бемер, потирая руки, – позвольте ознакомиться с бумагами.

– Извольте, – кардинал повернулся к своему секретарю, тот положил на стол рядом с ожерельем несколько листов, исписанных ровным почерком нотариуса. – Итак, полная стоимость ожерелья составляет миллион шестьсот тысяч ливров. Сто тысяч я внесу немедленно, на остальную сумму передаю вам заемные письма, подписанные самой королевой. Ее величество обязуется полностью расплатиться с вами за два года, первый платеж вы получите не позднее конца июля…

– Прекрасно, прекрасно! – Бемер склонился над бумагами, внимательно разглядывая подпись королевы.

– Не беспокойся, мой друг! – проговорил Бассанж. – Мы имеем дело с его преосвященством, поэтому можем быть совершенно уверены, что дело пройдет без сучка без задоринки. Род де Роган – один из древнейших в королевстве, и слово его членов так же надежно, как слово короля. Может быть, даже надежнее.

– Разумеется, – кивнул Бемер. – Тем не менее прошу вас, ваше преосвященство, поставить здесь свою подпись. Ведь в данном случае вы выступаете как поручитель.

– Разумеется, – кардинал взял перо и размашисто начертал внизу документа: «Луи Рене Эдуард де Роган-Гемене».

– Прекрасно! – проговорил Бемер, пересчитывая тем не менее деньги, которые передал ему секретарь кардинала. – Все же сумма очень большая, поэтому следует быть чрезвычайно внимательным… все в порядке, здесь сто тысяч, ваше преосвященство.

– Значит, я могу забрать ожерелье?

– Без сомнения. И не забудьте, что следующий платеж должен поступить в конце июля.

По лестнице я поднималась с трудом, потому что все тело болело, как будто меня целый день лупили палками.

Все-таки работа актера – очень тяжелая, даже если тебе нужно всего лишь изображать труп!

Дома все было спокойно.

При моем появлении Федор выглянул в коридор и проговорил:

– А, это ты!

– А ты кого ждал? – огрызнулась я.

– Дверь закрой как следует!

Я закрыла дверь на замок, на крюк и на задвижку. Теперь к нам никто не проникнет.

Успокоившись на этот счет, я прошла в свою комнату.

Вид развороченной печки и пулевое отверстие в стене напомнили мне о странных событиях в этой комнате, о вторжении каких-то злоумышленников, о перестрелке…

Так, подумаем еще раз. Эти двое шли с целью открыть тайник в печке.

Но в этом тайнике не было ничего, кроме старой тетрадки в коленкоровом переплете. Неужели из-за этой тетрадки они устроили весь этот переполох?

Это вряд ли.

Тогда, возможно, в тайнике было еще что-то, кроме этой тетрадки?

Я вытряхнула тетрадку на стол.

При этом из нее выпала открытка с портретом Марии-Антуанетты.

Ну вот, теперь я, по крайней мере, знаю, кто эта красивая дама на открытке… Я вспомнила хозяина особняка и загрустила. Вот ведь приятный такой мужчина, вежливый, кино любит, богатый и, кажется, не женат. Как было бы мило нам с ним познакомиться поближе! И что? Да ничего, он забыл о моем существовании, как только вышел за порог библиотеки. Такой мужчина не для меня. А для меня – подлец Генка. Вспомнив своего бывшего муженька, я заскрежетала зубами, а чтобы отвлечься от мрачных мыслей, села за стол и еще раз оглядела открытку.

Королева на этом портрете сидела за небольшим столиком. Это был не то туалетный столик, не то письменный, кажется, такие столики назывались бюро. На этом столе лежало недописанное письмо и еще стояли очень красивые часы. По бокам столик был украшен двумя бронзовыми негритятами в чалмах.

И, как я уже говорила, на шее Марии-Антуанетты красовалось то самое изумительной красоты ожерелье.

Надо же, а Андрей Константинович сказал, что королева этого ожерелья никогда не держала в руках! Тоже мне, историк!

Тут я почувствовала неловкость: человек мне ничего плохого не сделал, немножко развлек и скрасил долгое ожидание.

Рассмотрев лицевую сторону открытки, я перевернула ее.

Как и положено на открытке, здесь размещался адрес и коротенький текст. И то и другое было написано выцветшими лиловыми чернилами. Я, конечно, не специалист по почеркам, но мне показалось, что почерк на открытке был очень похож на тот, каким была заполнена тетрадка в коленкоровом переплете.

Адрес был такой: Санкт-Петербург, улица Малая Мещанская, ее превосходительству госпоже генеральше Ванюшиной в собственном доме.

Ниже, под этим адресом, располагался следующий текст:

Милая Зизи, твой любимый дядюшка Жан Бассанж просил тебе передать, что пребывает в добром здравии, чего и тебе желает. Также он просил напомнить, что та милая вещица, которую он подарил тебе на День святого Бонифация, находится в известном тебе месте, а точнее спроси у арапчат. Тетушка Варвара Юрьевна также непременно велела тебе кланяться, она с удовольствием вспоминает дни, проведенные вами в Крыму.

Я дважды перечитала этот короткий текст, потом открыла тетрадку и сверилась с ней.

Нет, я не ошиблась, имя Жана Бассанжа недаром показалось мне знакомым. Именно так звали одного из двух французских ювелиров, изготовивших знаменитое ожерелье.

Но это не может быть случайным совпадением!

Мария-Антуанетта изображена на открытке в этом самом ожерелье, а в тексте открытки упоминается Жан Бассанж. Наверняка этот текст написан не просто так, это своего рода шифр, чтобы что-то сообщить адресату. Что-то, не предназначенное для посторонних, но так, чтобы адресат понял, о чем идет