Дом и два жениха в придачу - Катя Водянова

развел руками и нагло осклабился. О да, доволен местью! Натравил на меня женишка, какой молодец. И это он еще с прошлыми незнаком, а то и их бы позвал!

Устраивать сцену на улице я не стала, наоборот, повыше задрала подбородок и отправилась выручать свой портфель. Макар с ним ухитрился пройти через весь холл и половину коридора первого этажа, там наконец остановился и болтал с моим преподавателем фейского языка. Тот, хоть и был четвертинкой, но зато сплетни разносил похлеще девушек-стенографисток. Наверняка к вечеру о моей женихе будут знать все, кому это интересно и кому нет.

Я тяжело вздохнула и побрела к аудитории. Надеюсь, Макарушка не ошибется дверью и донесет мой портфель, но впереди меня ждал кое-кто пострашнее.

— Доброго дня матушка, — холодно поздоровалась я, на что мама только кивнула и вздернула подбородок. Я же опустила свой. Вот от кого у меня этот дурацкий жест!

— Ярина, тебе следует немедля вернуться домой! – без приветствия начала она. – Показала характер и хватит, ты позоришь семью, отдыхая по гостиницам!

— У меня есть дом, а в ваш поступать по-вашему я не вернусь.

— Подумай о сестрах! Кто их возьмет замуж после такого?

Я сжала кулаки от злости. Не получилось надавить авторитетом, решила взывать к моей совести? Хотя какой позор в том, что я живу отдельно и сама зарабатываю?

— Вы мне поручили с женихами поближе сходиться, я это и выполняю! – ответила я, затем резко развернулась и зашагала к Макару.

Там поймала его, схватила под руку и потащила к аудитории мимо опешившей мамы. Тихомиров на ходу поздоровался с ней и поинтересовался здоровьем. Та только открыла рот от изумления и хлопала глазами, но быстро взяла себя в руки и догнала нас.

— Ярина, невозможная ты девица! Скажи, ты хотя бы не голодаешь? – в ее глазах светилась неподдельная тревога, я была вынуждена притормозить и ответить.

— Нет. Еды у нас хватает и есть крыша над головой.

— Хоромы целые! – поддакнул Макарушка. – Ярине их в наследство оставили, пополам с феем норнгским.

Мама схватилась за сердце и тяжело вздохнула, но все-таки отступилась от нас. Я не радовалась: это не быстрая победа, скорее – стратегическое отступление для перегруппировки войск. Мама вернется домой, поплачется на плече у бабушки, посоветуется с подругами, и вернется ко мне с обновленной тактикой.

Я затащила Макара в аудиторию, отобрала мой портфель и отправилась к первым рядам, где привычно сидела в компании двоих своих однокурсниц. Затем разложила тетради, карандаши и ручки, нечаянно двинула локтем и поняла, что он упирается во что-то. Повернула голову и заметила красно-коричневую гору Макарушкиного костюма.

— Знаете, приобщаться к древним языкам можно и с задних рядов, — прошипела я, злясь на свою бестактность.

Ну он же не виноват во всей этой ситуации! Если разобраться, такая же жертва. Но у Макара, как у мужчины, куда больше возможностей избежать навязанных отношений, чем у меня. Мог, в конце концов, ударить кулаком по столу и никуда не выезжать со своей лесопилки. А то мама его выгнала, вы подумайте! Да этакую гору так просто до двери не дотолкаешь!

— Я буду сидеть тихо и ничем не помешаю, — ответил он, а подруги уже истыкали мне бок, чтобы узнать подробности.

При этом Иринка, раз за разом поправляла прическу и интересовалась, как идут дела на тихомировской лесопилке. Видимо, уже представила себя ее хозяйкой, считающей прибыли. Макар отвечал ей честно, бесхитростно улыбался, но при этом поглядывал на меня, будто в самом деле влюбился.

Да что же за наказание такое! Я разозлилась и открыла учебник, отгораживаясь им от беседы. Все у меня кувырком пошло после этого сватовства!Или после знакомства с Тиллем? Даже не пойму, кто из этих двоих раздражает меня сильнее.

К моему облегчению дальше в аудиторию вошел преподаватель, мазнул взглядом по Макарушке, и начал лекцию. Я слушала все и записывала, хотя фейский язык любила не так сильно, как старорудский. Но для непосвященного человека все это было неимоверно скучным, потому я надеялась, что ко второй паре Макар сбежит.

Тот же уверенно выдержал и фейский язык, и старорудскую литературу и даже философские основы стихосложения. Он неизменно таскал мой портфель между аудиториями и помог донести его до столовой, когда настала пора большой перемены.

Очереди здесь всегда были бесконечными, вот и сейчас студенты толпились уже на входе. Я приподнялась на цыпочки, выглядывая хоть кого-то знакомого. Перемены всего полчаса, можно и не успеть перекусить, тогда придется сидеть голодной до окончания пар.

Но вместо приятелей-студентов я заметила Тилля, самодовольно развалившегося на стуле в дальнем углу столовой. Он тоже заметил нас и лениво помахал рукой. Я отвела от него взгляд, делая вид, что не понимаю намеков, но Макарушку просиял и буксиром потащил меня к Тиллю.

— Какой все-таки приветливый парень, хоть и наполовину фей! – бубнил он. – И поглядите-ка, Ярина, он уже взял нам обед.

Рядом с Тиллем действительно стояли тарелки с едой, но вдруг это не нам? Мало ли, запланировал еще с кем-то встречу или же просто любит есть суп сразу из трех тарелок? Пока я размышляла над этим, Макарушка добрел до стола и решительно отодвинул для меня стул.

— Спасибо, что побеспокоились о нас! – он тут же схватил руку Тилля и яростно ее потряс. – Все эти неправильные глаголы и шесть прошедших времен в старофейском пробудили во мне зверский аппетит.

— Вообще-то их девять, — влезла я. – Шесть — будущих. Хотя в чем настоящая сложность фейского языка, что старого, что нового – артикли и правила постановки суффиксов.

— На вашу долю я тоже взял, — недовольный Тилль тут же пододвинул ко мне тарелку супа, второе и стакан чая, с лежащей сверху булкой.

Я оценила эту взятку и деликатное «только не артикли!», поэтому поблагодарила и принялась за еду. Готовили в столовой неплохо, и даже в моем супе было достаточно овощей, зелени и мяса, чтобы им насытиться. Поэтому второе я ненавязчиво отодвинула от себя на середину стола. Пусть парни сами выбирают, кому достанется еще порция.

Студенты продолжали прибывать и ворчать в очереди, я же ела неспеша и с удовольствием, наслаждаясь каждой ложкой. Тилль тоже не скромничал, а вот Макарушка едва поковырял в своей тарелке.

— Не спокойно мне, как там матушка, — отозвался он.

— Проведайте ее, —