Адъютант генерала Май-Маевского - Павел Макаров

Вблизи дома Измаила проживал пристав с четырна­дцатью стражниками, и мы ушли сразу после обеда. Вече­ром нас хорошо встретили в деревне Адым-Чокрак, дали продуктов и указали дорогу к объездчику Евграфу, зна­комому Воробьева. В горах мы набрели на житье: про­сека, за изгородью небольшой домик с сараем. Из трубы расстилался по балке серый дым. Навстречу затявкала со­бака, и на крыльцо вышел молодой человек в рабочей куртке и бархатной шляпе, из-под которой падали на плечи длинные волосы. Не то монах, не то художник. Приветливо улыбаясь, он снял шляпу и пригласил нас в дом. Вся обстановка его двух жилых комнат состояла из двух столиков, двух табуреток, кровати и самодельной скамьи со спинкой. Воробьев спросил про Евграфа, а я машинально читал названия книг на одном из столиков.

Богатая у вас революционная литература, — не утер­пел я:—кто ее читает?

Хозяин пристально взглянул мне в лицо и, видимо, до­верившись, признался:

Я читаю.

В комнату вошел высоченный человек средних лет, с густой рыжей бородой. В одной руке гигант держал ружье, в другой—убитого зайца. Воробьев бросился рыжему на шею, и они расцеловались. Наши языки развязались, и мы познакомились. Наш молодой хозяин оказался скрываю­щимся от Врангеля коммунистом Ульяновым. В 1918 г. он был пропагандистом среди немецких оккупантов, до­ставлял литературу из Москвы в Севастополь и Харьков.

Он вынужден был таиться в лесу под чужой фамилией от белой контр-разведки. Ульянов очень обрадовался нам и предложил временно жить в казарме, чтобы сформиро­вать отряды.

Он ободрал зайца, мы вычистили картошку, — ужин вышел великолепным. Разговор не смолкал почти до рас­света ...

ЧЕРЕЗ ЭКСПРОПРИАЦИИ К ФОРМИРОВАНИЮ ПАРТИЗАНОВ

На утро нас разбудили пинки стражников. Они забрали наши винтовки и приказали одеться. Я подошел к помощ­нику пристава и, идя на страшный риск, назвал себя адъю­тантом Май-Маевского.

— Я не знаю, кто вы такие, — тупо сказал стражник: — мне приказано доставить вас к приставу в деревню Каралез.

В Каралезе нас под охраной поместили в дом к тата­рину Билял Османову, который отнесся к нам весьма дру­жески и снабдил продуками.

Через некоторое время нас повели к приставу. Он, в форме поручика, сидел за столом.

— Кто вы такие и каким образом попали на кордон?! — заорал он на нас.

Но я окинул пристава начальническим оком и строго произнес:

— Поручик, прежде чем разговаривать, встаньте, как полагается. Перед вами стоит капитан — адъютант гене­рала Май-Маевского.

Чудом уцелевший документ, удостоверяющий мое адъю­тантство, и карточка удостоверения спасли нас. Поручик моментально вскочил, приложил руку к козырьку и дро­жащим голосом залепетал:

— Виноват, господин капитан. Мне донесли: на кордоне банда и часть ваших людей раздета.

— Поручик, вы разве ничего не знаете о движении Орлова? Если мне понадобится, — я и из вас сделаю такого же

оборванца. — Я небрежно ткнул в сторону своих «людей». — Вы своими действиями могли сорвать мне опе­рацию.

— Виноват, господин капитан.

— Поручик, выдайте моим людям ружья и снабдите продовольствием из расчета на три дня. А сейчас вызо­вите по телефону генерала Лукьянова: я с ним буду говорить.

— Господин капитан, телефон находится в восьми вер­стах на станции Сюрень.

— Ну, так в другой раз не посылайте остолопов вроде вашего помощника на такое серьезное дело.

— Слушаюсь! — и поручик облегченно вздохнул.

Прощаясь, я окончательно «подобрел».

— В ваших интересах я не буду доносить рапортом о происшедшем, а мое пребывание в этой деревушке храните в строжайшей тайне.

Поручик, радостно стукнув каблуками, сказал:

— Слушаюсь, все будет исполнено!

Я скомандовал своим:

— Ребята, за мной!

Жители Каралеза смотрели на нас во все глаза. А при­став старался:

— Господин капитан, может, лошадей вам дать?

— Не беспокойтесь, поручик, они нам не нужны.

Мы быстро покинули деревушку, дорогу показывал тата­рин Билял Османов. После нескольких верст по горам и балкам мы вновь пришли к объездчику Евграфу, где долго смеялись над удачной комедией. Пристава удалось провести только из-за отсутствия у белых хорошей связи.

Первое предостережение!

Эту ночь мы провели в небольшой пещере с одним вы­ходом; ее указал нам товарищ Ульянов. Безопасная и теплая спальня! Посреди пещеры разожгли костер; когда он прогорел, угли разгребли по каменному полу пещеры. Нагрев камни, мы сгребли уголь в сторону, постлали пол и сладко уснули, выставив посты.

На утро мы вернулись на кордон Херсонесского мона­стыря, откуда решили разойтись по районам и городам; необходимо было ознакомиться с настроением масс и на­ладить связь с подпольными организациями.

В кордоне мы пристроили, в качестве рабочего, нашего еврея Вульфсона, выдав его за латыша. Товарищ Вульфсон совершенно обезножел из-за отсутствия сапог и ну­ждался в покое. Нелегко расставаться с боевым товарищем, особенно, в такой трудной обстановке. Но мы пригрозили отцу Викентию смертью, если он не убережет нашего то­варища.

Вторым нашим делом было навестить дядю Семена. У него мы познакомились с крестьянином Шуркой. Этот Шурка жил налетами на спекулянтов всех видов: грабил по дорогам и домам. Так как Шурка щедро делился с теми, кто оказывал ему содействие, и никогда не обижал бедняков, крестьяне относились к нему хорошо.

Несмотря на все меры, принятые Врангелем, Шурка был неуловим. Он охотно рассказывал нам о своих похо­ждениях; когда он начинал рассказывать о том, как он выскакивал из-за кустов, хватал лошадей за повод и на­водил револьвер на седоков,— глаза его наливались кровью. Этот типичный былинный разбойник, подробно расспросив о целях нашего отряда, стал умолять, чтобы его приняли в нашу компанию. На войне хороши все средства. Шурка нам годился для связи, и мы взяли его с собой.

Для нашей работы необходимы были средства. Пришлось, скрепя сердце, решиться на экспроприацию. Прихватив в Кадыковке двух скрывавшихся там революционеров, мы с Шуркой и Воробьевым двинулись к Чоргунской конторе лесозаготовок. Я оставил Шурку с двумя товарищами около дома; мы же с Воробьевым вошли в контору. За столом сидело девять хорошо одетых мужчин, шестеро из них в форме инженеров.

Я внушительно сказал:

— Господа, прошу не шевелиться. Морская севастополь­ская контр-разведка.—Поручик, скажите, пусть застава и оцепление отдыхают (это — Воробьеву).

— Господа инженеры, кто имеет оружие, — положите на стол.