Зимние наваждения (СИ) - Чоргорр Татьяна

Кто Ромигу убьёт или всерьёз покалечит, встретит самого страшного своего врага… Нет, он не собирался заводить Вильяру в эту ловушку! Однако недооценил ярость и разрушительный потенциал ведьмы. Недооценил, а теперь валяется в сугробе и еле дышит. Контузия, баротравма, множественные переломы, в том числе, открытые… Готовился противостоять «заморозке», а попал то ли в эпицентр взрыва, то ли в воронку смерча. Результат, если без эрлийского словоблудия, можно назвать одним словом: отбивная. Положим, энергии он набрал достаточно, чтобы не мёрзнуть, справляться с болью и до предела ускорить регенерацию. Но вывихи и переломы он сам себе не вправит. Руки пострадали больше всего: прикрывал ими голову. Да и со спиной нехорошо. Возможно, он уже подставил Вильяру. Не видит, не знает этого наверняка, просто попытается отвести угрозу.

«Мудрая Вильяра, хорошо ли ты себя чувствуешь?»

Ответила с заминкой и очень злобно: «Не жалуюсь!»

«Вильяра, это замечательно, что ты чувствуешь себя хорошо. Я очень рад за тебя, о мудрая. Значит, мы с тобой не зря сходили в круг. Но чтобы тебе и впредь было хорошо, нам нужно закрепить достигнутое», — сказал и умолк, ожидая встречного вопроса.

Дождался недовольно-подозрительного: «Что ты имеешь в виду, Иули?»

«Тебе придётся ещё раз вылечить меня, о мудрая».

Она бранилась долго. Она потребовала объяснений, но не позволила вставить ни словечка — снова бранилась.

«Вильяра, у нас мало времени! Помоги мне, и я уйду. На ту сторону звёзд, душекраду в пасть, мне уже всё равно. Я хочу тебя спасти, а для этого ты сейчас поможешь мне. Прямо сейчас, Вильяра! Хотя бы кости собери, дальше я сам».

«Ладно, Иули. Ловлю тебя на слове: потом ты уйдёшь».

***

Пращурова Длань невелика, но, если бы не живая аура, Альдира долго разыскивал бы на ней Нимрина. Даже стоя рядом, не сразу разобрал, что видит… Да уж, обычно чужак гораздо пригляднее. Хотя охотник, по которому пробежало стадо шерстолапов, выглядел бы не лучше, а Вильяра превзошла шерстолапов мощью и яростью. Удивительно не то, что Иули щур знает, на что похож, а что он тёплый, дышит и уже как-то сам себя лечит. Тронуть его боязно, чтобы не сделать хуже, и оставлять здесь в таком виде нельзя. Рыньи, наверное, помог бы, да кто сваливает такую тяжелую целительскую работу на подростка? Это Вильяра сказала, совсем не подумавши…

Альдира обернулся на шаги за спиной — она. С каменным лицом прошла мимо наставника, присела рядом с изломанным, вбитым в снег телом, окликнула:

— Иули, я здесь! Терпи.

Если чужак ответил ей, то мысленной речью. Вильяра, тоже молча, начала вправлять его многочисленные переломы. Ворожил Нимрин сам, накрепко соединяя осколки костей. Альдира поражался живучести и самообладанию чужака, но понаблюдать за ходом лечения главе Совета не дали. Впрочем, плохи были бы мудрые, если бы пропустили, не учуяли рождение нового круга.

Стира, на правах ближайшего Вильяриного соседа, первым полюбопытствовал, известно ли Альдире, что происходит?

«Известно. В угодьях Вилья явились новые Зачарованные Камни».

«Но Вильяра же…»

«Твоя соседка жива, здорова и пребудет таковой, если не начнёт дичать. Подробнее мы поговорим, когда соберёмся нашим малым советом».

«То есть, снова замешан Иули?»

«Куда ж без него».

«А что мы сообщим неосведомлённым, о мудрый Альдира?»

«Всё, что происходит в угодьях Вилья, происходит с дозволения и при участии временного главы Совета. Передай это любому, кто тебя спросит, о мудрый Стира».

«Даже при участии?»

«Да. Подробнее — вечером».

***

— Мудрая Вильяра, а скажи-ка наставнику, ты своего воина лечишь или наказываешь?

Вместо ответа знахаркина дочь сердито фыркнула. Она всё ещё ненавидит Иули. Всех, а этого — особенно. Умом понимает, что напрасно, но чувства едва поддаются усмирению. Она делает то, о чём Иули её попросил, быстро и точно. Однако ни песни не пропела, чтобы облегчить ему боль: Иули справляется сам. Пусть, пусть тратит свою колдовскую силу. А то слишком много набрал, погань!

— Ученица, я задал тебе вопрос. Что? Ты? Делаешь? — Альдира умеет быть неприятно настойчивым.

— А ты как думаешь, о мудрый Альдира? — огрызается она вопросом на вопрос.

— А я прикидываю, как скоро мне придётся изгонять одичалую колдунью? — он сказал это так, что её морозом по хребту продрало. Дал время на осознание, потом добавил чуть мягче. — Вильяра, выйди уже, наконец, из круга! Посмотри, что ты делаешь сейчас? С кем ты это делаешь?

Ну, посмотрела. Ну, да, личина Онги, как и чёрная образина, остались где-то в инобытии. Нимрин обрёл свой обычный вид, едва стихия прекратила его терзать. А что это меняет? Погань же… Которой худо, почти невыносимо. Как тогда, когда Стурши его ранил. Как тогда, когда он умирал после песни Равновесия. Вильярины щёки ожгло стыдом, уши запылали, она очень тихо проговорила.

— Мудрый Альдира, пожалуйста, не отвлекай меня от лечения.

Мудрый глянул на неё вприщур, покачал головой и ушёл куда-то в сторону нового Камня.

— Ромига, потерпи ещё немножко. Я скоро закончу.

Иули приоткрыл глаза и тут же снова закрыл: лишнего внимания и сил у него не осталось даже на безмолвную речь. Вильяра запела, подкрепляя его целительскую ворожбу своей. Он вздохнул с облегчением, насколько мог себе это позволить.

Ну, вот и закончили. Собрали всё, что следовало собрать, не сходя с места. У Вильяры самой уже отваливается спина и затекли колени. Зато Нимрин больше не напоминает сломанную игрушку. Через несколько дней отбитые внутренности у него заживут, скреплённые ворожбой кости надёжно срастутся, сойдут отёки и синяки. Он встанет на ноги и начнёт расхаживаться… В который раз? Иули живучие, как подкаменники, однако столько ран и болезней подряд доконают даже самого живучего. Ему нужен покой, тепло, много еды — то есть, ещё одна передышка в доме Кузнеца.

— Ромига, пожалуйста, забудь, как я ловила тебя на слове. Ты останешься в угодьях Вилья столько, сколько пожелаешь.

«Мне пора уходить, но поговорим об этом позже. Спасибо тебе, Вильяра».

— И тебе, Ромига.

Вильяра всё ещё сердится, но уже не на Иули, а на всё подряд, понемногу. Вот, например, чёрная кровь въелась в руки, запачкала одежду. А одежду Иули Вильяра изорвала сама. Хорошо, мудрый сходил за оставленными вещами, и в котомке нашлась свёрнутая шкура. Жаль, не подстелили её сразу: Иули меньше пришлось бы греться ворожбой. Но раз не вспомнил и не подсказал, чего уж теперь.

Альдира предлагает проводить Вильяру и Нимрина в дом Кузнеца, но тут Иули внезапно подаёт голос:

— Мудрые, как мы объясним охотникам Лембы, что со мной произошло?

— Никак, — спокойно отвечает Альдира. — Дела мудрых.

Вильяра морщится: что-то ей ужасно претит. Сообразила: именно так возвращались от Зачарованных Камней Наритьяры. Возвращались, полные сил и довольные, с измученными, молчаливыми «ключами». В доме Кузнеца Наритьяра Старший бывал не раз. Какими глазами посмотрит на хранительницу клана старый Зуни? Что подумают Лемба, Тунья, Рыньи?

— Мы не пойдём в дом Кузнеца, — говорит Вильяра, чувствуя, как горят стыдом щёки. — Мы пойдём в моё логово при Ярмарке. Там ты, Нимрин, отлежишься, пока не встанешь на ноги. Согласен?

— Да.

— Как хотите, — пожимает плечами Альдира. — Лишние расспросы, пересуды и домыслы нам действительно ни к чему.

***

Чем неудобно лечить себя магией? Нельзя терять сознание, иначе арканы осыплются, и половина лечения — насмарку. Вот Ромига и цепляется за реальность, данную в ощущениях, вместо того, чтобы тихонько полежать в отключке. А ещё отключаться уместно, когда доверяешь тому, кто лечит, или, наоборот, хочешь скрыться от того, кто истязает. Вильяра же никак не определится, и это жутко, до крепнущего желания ударить по ней «эльфийской стрелой». Жёсткие, немилосердные руки крутят Ромигу, будто складывают на скорость кубик Рубика. Светлый ледяной взгляд… Нет, лучше Ромига прикроет глаза, а то мерещится ему асур знает, что! То есть, асур-то, может, и знает. А нав уже с трудом разделяет бред и действительность. Он пока ещё в сознании, но кто сказал, что в ясном? Потому не станет делать резких магических движений.