Хроники последнего лета - Кирилл Манаков

Предчувствие оказалось верным. После двухчасового телефонного разговора, состоящего из упреков и высказываний вроде «я же предупреждала», мама согласилась спонсировать лечение нелюбимого зятя. Правда, Наташа была уверена, что основным побудительным мотивом стала появляющееся возможность после всего по нескольку раз в день напоминать Рудакову, кому он обязан жизнью.

Пришлось ехать сначала к маме в Медведково, потом в аптеку на Кузнецком Мосту, единственное, где было нужное лекарство, затем — бегом — в больницу к Рудакову, так, чтобы подгадать к обходу. Успела все, даже купить по пути мандаринов.

В больнице Наташа пообщалась с врачом, отдала упаковку с ампулами, сунула по пятисотенной двум сестрам, ходящим за Рудаковым, и после всего, уставшая, но довольная, прошла в палату к мужу.

Рудаков сидел на кровати, опершись спиной на подушки, и бойко стучал по клавиатуре ноутбука. С одной стороны это хорошо, поскольку главврач говорил, что могут из-за травмы быть проблемы с мелкой моторикой пальцев, а ничего такого не наблюдалось…

— Это что? — строго спросила Наташа.

— Здорово, Натаха, — ответил Рудаков, не отрываясь от экрана.

Вот, значит, как… Наташа подошла и захлопнула ноутбук так, что Рудаков едва успел отдернуть руки.

— Ната-а-аш!

— Все, сеанс окончен! Врач что сказал?

— Мало ли кто кому чего сказал? А ты все слушаешь!

— Не кто-то, а врач! И не что-то, а простую и понятную вещь — три недели не читать и не смотреть телевизор.

— Так я и не читаю! Я пишу, а это, заметь совсем другое дело!

— Разговорчики! — Наташа взяла компьютер и отложила на тумбочку. — Мы договаривались посмотреть новости — и все. Было такое?

— Ну, было, — вздохнул Рудаков.

— Так вот, прошу соблюдать договоренности, иначе орудие преступления будет конфисковано. Понятно?

— Куда уж понятнее…

Наташа присела на краешек кровати и взяла Рудакова за руку. Теплые мягкие пальцы сразу же сжали ее ладонь.

— Натусь! А может…

Рудаков опустился на подушках, подвинулся и похлопал по кровати рядом с собой.

— Ага, прямо сейчас! Только в душ схожу.

— Вот, значит как… — разочарованно протянул Рудаков.

— Именно так. Придется потерпеть. Тебе много чего нельзя!

— Погоди, погоди! Что у меня не пострадало, так это как раз…

— Я сказала: потерпеть, — отрезала Наташа, — я, между прочим, тоже терплю. Так что страдаем вместе.

— Хоть это радует.

— Ладно, радуйся. Как успехи на писательском фронте? — спросила Наташа, чтобы переменить тему.

— Вспомнил предложение Дискина. Есть время — почему бы не заняться нетленкой?

— Ну! Решил наследить в истории?

— Ага.

— Одобряю!

Наташа рассмеялась и взъерошила мужу волосы.

— Умничка! Дашь почитать?

— Конечно, — Рудаков кивнул в сторону компьютера, — посмотри. И заодно проверь, у меня после удара плохо с грамматикой.

Наташа достала из сумочки розовую флешку и, держа ноутбук на коленях, скопировала файл.

— Вечерком гляну.

Она встала, наклонилась к мужу и поцеловала в губы.

— Пора. Надо еще забежать на работу. Завтра приду пораньше.

Наташа помахала ручкой и выпорхнула из палаты.

Домой Наташа пришла около семи. В большой комнате занавески не задергивались до конца, и через широкую щель пробивалась полоса пронзительного солнечного света. Это было неуютно.

Наташа раздвинула занавески и настежь распахнула окно. Но пришедший с улицы воздух оказался горячим, и к тому же с привкусом выхлопных газов. Оставаться дома не хотелось, а идти куда-либо не было сил, так что оставалось одно. Наташа скинула одежду и отправилась в душ.

И пусть живительная прохлада имеет запах хлорки, пусть ванна с плохо работающим стоком — вовсе не лагуна на коралловом острове, зато наслаждение от соприкосновения тела с водой — полное и абсолютное. Полное и абсолютное! Наташа замурлыкала от удовольствия, когда летящие из душа струйки смывали липкий пот и усталость.

Когда она вернулась в тюрбане из полотенца на голове, солнце любезно скрылось за приползшей с востока черной тучей. В комнате стало свежее, и Наташа с удовольствием упала на кровать. Полежав пару минут, не вставая, дотянулась до лежащей на полу сумочки, и вытащила планшет и флешку. Комфортное состояние разума позволяло почитать рудаковскую нетленку. Наташа перевернулась на спину, подложила под голову подушку, включила планшет и принялась читать. С самого начала…

Прочитав несколько страниц, Наташа отложила планшет. И это написал Рудаков? Судя по всему, по голове получил хорошо. Писать детективы? Да он их не читал вообще, разве только в детстве Конан-Дойля. Все больше science fiction, да и то высоколобую. А здесь… Только начало — а уже два трупа. А персонажи? Он что, в больнице начал смотреть детективные сериалы? Полюбуйтесь: главные герои — наивная девица в очках с гипертрофированной интуицией, ее друг — не очень умный, но сильный бывший спецназовец, ее подруга, глупая и стервозная… Стоп!

Ах, он мерзавец! По первым же фразам Наташа поняла, что стала прообразом именно стервы-подруги! Ну, ничего, завтра устроим такую литературную дискуссию, что мало не покажется!

Между прочим, сам по себе текст очень даже неплох. Что странно — ошибок не видно вообще. Поскольку грамотность для Рудакова была недостижимым идеалом, то Наташа заподозрила появление постороннего корректора. Это кто же там вычитывает рудаковские опусы?

Наташа вспомнила лица медсестер и санитарок и уверенно исключила их кандидатуры. Врачи? Ага, сейчас! Может, кто-то из больных? Ну да, к его палате близко не подпускают. Оставалось принять предположение, что травма инициировала в мозгу Рудакова центры, ответственные за синтаксис и пунктуацию.

Попытки прочитать рудаковское творение имели необычное следствие: Наташа очень захотела есть. Разум подсказывал, что заглядывать в холодильник бесполезно — еще вчера он был пуст. Но все же она встала, как была — без одежды и босиком — прошла на кухню и заглянула в морозилку — вдруг что-то завалялось в дальнем уголочке, и, не найдя ничего, тяжело вздохнула. Придется идти в магазин.

Ближайший магазин, который Рудаков пренебрежительно называл «сельпо», работал круглосуточно, но покупать там что-то съедобное Наташа не решалась. Ей казалось, что все продукты там какие-то липкие, а толстые продавщицы никогда не мыли руки. А вот универсам у метро закрывается в одиннадцать, так что надо поспешить.

Наташа быстро оделась, вышла из квартиры и, не дожидаясь лифта, сбежала по лестнице вниз на улицу. И здесь же, у входа, оступилась и уронила сумочку, из которой как назло на асфальт посыпалось все содержимое. Наташа села на корточки и принялась складывать назад свое имущество, порадовавшись, что дорогущий мобильник не пострадал. Обидно только, что два великовозрастных балбеса сидят с пивом на скамеечке, пялятся на нее, зубоскалят, говоря при этом явно что-то скабрезное. Уже стемнело, но она так удачно расположилась под фонарем — любуйся-не хочу!