(Не) Баба Яга - Екатерина Сергеевна Богушева

сока. Желательно, яблочного, другой я не пью. Эрик об этом знает и в его холодильнике, на полке всегда есть рачка яблочного сока.

Она вальяжно развалилась на диване, я посмотрела на неё, как на мелкую собачонка. Снисходительно и с жалостью, сделала несколько глотков апельсинового фрэша. Улыбнулась

— Нет. Я тебе не слуга

Её улыбка стала шире. Губы растянулись в тонкую полоску, надменный и обжигающий своей ненавистью взгляд

— Скоро станешь

Ну а чего я даже не удивилась. Гадюка выплюнула яд… осторожнее надо, а то ведь ещё и попасть могла, в глаз например… Улыбаюсь, медленно склоняясь к дамочке не лёгкого поведения. Заправила её выбившийся из классической причёски, «пучок» на затылке, локон за ухо и шепнула:

— Ты зря стараешься, детка. Меня ведь не зря «Ягой» прозвали. Знаешь почему? Я как истинное зло, танцую на костях своих врагов, которых просто ем! Я и тебя съем, девочка. Ты вроде умная, молодая и красивая, умеешь завлечь мужчину в свои сети, но опыта и мудрости удержать его в своих руках у тебя явно не хватает…

Арина встрепенулась, рукой отводя мою руку в сторону. И продолжила наше незримое общение шёпотом

— Я уже кажется, предупреждала тебя. Я вдвое худшая сука чем ты. И запомни, Князева я тебе не отдам. Он мой, был есть и всегда будет. Я слишком долго его к этому вела, не для того, чтобы пришла какая-то старая стервозная дрянь и увела его у меня, сверкая своим пузом! Я тебе его никогда не отдам. Он мой, только мой.

— И уж поверь, я все для этого сделаю.

Я улыбаюсь и присаживаясь в стоящее напротив неё кресло, заключаю

— Увидим…

Эрик как раз возвращается в гостиную, где мы уже довольно мило побеседовали

— Арина, Илья ждёт нас, поехали

— Я…

— Конечно, ты со мной, милая

Эрик подал мне свою руку, я вложила в неё свою и мы вдвоём вышли в прихожую, Арина недовольно шипя что-то несвязное поспешила следом. Она ехала на своей машине, мы на огромном внедорожнике Князева. Эрик выглядел довольно напряжённым, он смотрел лишь на дорогу, уверенно вел машину и кажется думал о чем-то своём. Я первый нарушила эту гнетущую тишину

— Как думаешь, она все это выдумала?

— Возможно, хотя… не знаю даже. В любом случае, сейчас мы все узнаем.

— И что? Если она окажется беременной, что ты намерен делать?

Эрик застонал от отчаяния

— Ох, мне бы этого очень не хотелось. Но, в любом случае я не брошу своего ребёнка.

— Ты поступаешь правильно, Князев. Что бы ты не решил, я тебя поддержу. И пойму, если ты…

Эрик повернулся ко мне и прошептал

— Если я «что»?!

Он резко остановил машину, оказалось, что мы уже приехали. Я и сама не знала как сказать это… Но, должна была знать с чем я имею дело. Знать что я для него значу после того, что было между нами на кухне

— Я хочу знать, что-то изменилось после того, что было в кухне или нет? Просто ответь мне честно, Князев. На один вопрос.

Эрик вопросительно смотрел на меня, явно в ожидании. Но, если его ожидание скрывало любопытство, то мне ожидание томилось от страха. Страха, потерять того, кого я кажется начинала обретать… Но я должна знать правду. Знать стоит ли мне бороться и… за что я борюсь собственно.

— Эрик. Я для тебя кто? Мать твоего ребёнка или… любимая женщина?

Ну вот сказала. Две минуты позора как говорится и… Эрик с минуту молча на меня смотрел. Затем взял мою руку в свои, поднес к губам и нежно поцеловал

— Мать моего ребёнка

Как же это обидно… получается, то что было между нами… ничего для него не значит? Да, обычного секса у нас не было, но оральный то случился, да ещё какой. Но, видимо его, я как женщина не интересую. Хотелось разрыдаться и просто уйти. Уйти, выйти, исчезнуть, раствориться из этой машины. Чтобы только не видеть его, не чувствовать его пьянящий аромат, не ощущать его руки… не…

Как в доказательство моих слов, Эрик выпустил мою ладонь из своих. Нет, не делай этого, не делай! Это очень подло… Князев. Очень подло… Я готова была разрыдаться. Но, неожиданно так, Эрик обхватил моё лицо руками, заставил смотреть ему в глаза. Тихо прошептал:

— И моя любимая женщина…

Казалось, у меня сейчас сердце остановится! Или наоборот сделает пируэт. Я не знаю, что именно, но что-то оно планировало. Потому как биться в том ритме, в котором оно билось до этих слов, мой изрядно потрёпанный жизнью и сердечными ранами, орган просто уже не мог! Оставалось лишь смотреть в эти чёрные озёра и просто тонуть, погружаясь всё глубже и глубже в их бездонную бездну…

Я улыбнулась, подавшись вперёд, накрыла его губы своими. Никогда ещё в жизни я не была так счастлива. Кажется, я влюбилась. Влюбилась в него по-взрослому, по-настоящему. Так, как любить может только душа, что не раз умирала от предательства. Любить так, как только может любить сердце, не раз разбитое об острые скалы, чужой жестокости и безразличия. Любить так, чтобы дыхание перехватило, а горло сжалось в томительной истоме ожидания… Любить до состояния полёта, до полного доверия неизвестности.

Любить до полного растворения в чужой душе твоей души…

Мы стояли под кабинетом УЗИ и ждали. Почему-то мы оба были уверены в своей правоте. Были уверены оба и на сто процентов в том, что беременность Арины всего лишь грязная ложь и обман. Она решилась на этот шаг лишь от безысходности. Но сейчас все маски будут сняты, а истинные мотивы раскрыты. Эрик поглядывал на меня изредка встречаясь со мной взглядом, я улыбалась, отворачиваясь… И тут… двери кабинета распахнулись и…в коридор вышел Илья

— Ну всё я ее осмотрел, УЗИ сделали.

Он достал из пачки сигарету и закурил

— А мне тут не разрешал никогда курить!

Поменял брата Эрик

— Ну во-первых ещё рано и никого нет. А во-вторых… ты бы тоже закурил, братишка.

Илья выдохнул табачный дым в другую сторону от меня и хлопнул брата по плечу

— Ну, что, я тебя поздравляю

— Спасибо

Эрик улыбнулся

Илья пожал плечами и, сдерживая смех, прошептал

— Она беременна. На самом деле

ГЛАВА 18

«Сражаться за мир это как заниматься сексом за девственность», Джордж Карлин; «Самоуважение. Оно сделает меня привлекательной. И это секрет хорошего секса»

Алиса

«Секс не значит ничего. Это всего лишь мгновение экстаза, которое умирает за пару минут». Так когда-то сказал Филип Ларкин. Видимо, так и есть. Мы слишком