Мисс Ведьма - Ева Ибботсон

– Три недели! Разве я могу ждать три недели! Разве мы можем ждать три недели, моя лапочка?

– О, господи, – пробормотал Лестер. Он и забыл, как глупо щебечут влюбленные.

Только теперь Арриман стал замечать, что со спальней что-то не так. Не выпуская рук Белладонны, он изумленно переводил взгляд от изящных снежинок к серебряным и золотым нитям, к лунным камням, которые, переливаясь, по одному падали из крана на умывальнике.

С трепетом наблюдая за любимым, Белладонна покраснела и прошептала:

– Мне так жаль. Это случилось во сне. Знаешь, Арри, мне надо тебе кое в чем признаться. Раньше я была белой.

– Что ты, мое сокровище, – влюбленно произнес Арриман. – Это невозможно. Твои локоны такие золотистые, щечки такие розовые, глазки такие голубые, такие хорошенькие.

– Я не о том, – ответила Белладонна. – Моя магия раньше была белой. Я была белой колдуньей.

Арриман наконец все понял. Гримаса исказила его лицо.

– Дорогая, любовь моя, как ты можешь даже говорить такие вещи?

– Ничего страшного, это ведь в прошлом. Моя сила теперь очень, очень черная. Ты и сам мог убедиться. И все благодаря Роверу… – Она не договорила и всхлипнула. – Какая я жестокая! Бездушная эгоистка! Я оставила Ровера в спичечном коробке на всю ночь! Бедняжка, должно быть, он весь высох и обиделся. Теренс меня никогда не простит!

Она высвободила свои ладони из рук Арримана, выскочила из постели и подбежала к стулу, на который накануне повесила мантию.

– Началось! – прошептал людоед.

Белладонна тем временем отыскала коробок, открыла его и заглянула внутрь. Краска медленно отпивала от се лица.

Когда она наконец нашла в себе силы заговорить, ее голоса было не узнать.

– Ровера нет, – растерянно проговорила Белладонна. – Он исчез!

Повисла долгая, мучительная тишина.

– Я должна найти его Арри! Во что бы то ни стало Он мой компаньон, понимаешь? Без него я ничто.

И она принялась искать Ровера, поднимая кубки с мороженым, сметая снежинки… Тщетно! Арриман ваялся помогать ей, но вдруг заметил, что Лестер делает ему какие-то знаки.

– Сэр, – сказал Лестер, выведя хозяина за дверь, – Я уверен, поиски ни к чему не приведут. Червяк не пропал. Его похитили. Я с самого начала это подозревал.

– С самого начала? Но Белладонна обнаружила пропажу всего минуту назад, – удивленно напомнил Арриман.

Лестер понял, что чуть не проговорился. Если Арриман узнает, что Ровер исчез еще до воскрешения сэра Саймона, у него тотчас возникнут подозрения. Белладонна ясно дала поняты ее темная сила – от Ровера, значит, без червяка нет и некромантии, а тут уж недолго и сообразить, что сэр Саймон вовсе и не сэр Саймон, а Монти Мун.

– Я объясню вам позже, сэр, – нашелся он. – Но одно скажу. Ровер, может, и хороший помощник в магии, только коробок ему за собой не закрыть. Нет, червяка стащили, и, готов поспорить, я знаю кто.

– Кто же?

– Ведьма номер шесть. Та самая мадам Олимпия.

Лидбеттер тоже так считает.

– Нет! Не может быть! – Арриман был потрясен. – Ведьма с привлекательной жестокой улыбкой и… мм… крысами?

Лестер кивнул.

– И если я прав, нам следовало бы поспешить.

Завтра ведьмы отправляются по домам.

Арриман насупился. Чем больше он вспоминал Симфонию Смерти, тем сильнее убеждался, что открыто против, чародейки идти опасно.

– Застанем ее врасплох, – решил он. – Замаскируемся, как следует. Лестер, как тебе нравится мысль побыть кроликом?

– Никудышная мысль, сэр.

– Ну что тебе стоит!

– Нет, сэр. Ни за что.

Пока Арриман уговаривал людоеда, мадам Олимпия собирала вещи.

После победы Белладонны чародейке оставалось лишь бушевать от ярости. В гневе она так топала ногами, что пробила три Дыры в полу трейлера. В довершение несчастий мадам с ног до головы покрылась сыпью, а потому решила немедленно отправиться в Лондон, в свой салон красоты, чтобы привести себя в порядок с помощью колдовских мазей и притираний. А уж тогда она непременно вернется, наденет маску и, как злая королева в „Белоснежке“, продаст Белладонне отравленное яблоко или смазанный ядом корсет. Правда, скорее всего, Белладонна не носила корсета – в наши дни это, похоже, не в моде, – ну так она придумает что-нибудь еще.

Мадам Олимпия вышла из трейлера, чтобы завершить последнее дело: бросить в костер кое-какой мусор. Гадкий, бесполезный, сильно разочаровавший ее мусор, от которого надо было избавиться раз и навсегда. Но тут прямо у нее под ногами в дверь проскользнули кролик и лис.

Приглядись мадам хорошенько, она заметила бы, что лис, с длинным пушистым хвостом цвета палой осенней листвы, необычайно красив, а у мрачного кролика всего один глаз во лбу. Но она лишь со злостью обернулась и приказала:

– Пошли вон, грязные твари! Кыш!

Однако перед ней были уже не грязные твари. За столом сидели Арриман Ужасный и людоед.

– Доброе утро, – как всегда вежливо, произнес Арриман.

– Да как вы смеете! – взвилась чародейка. – Как вы посмели врываться без приглашения?

Арриман посмотрел ей в глаза. Колдовство чародейки бессильно против настоящей любви. Теперь Арриман видел, что она на самом деле из себя представляет, и ему очень не нравилось увиденное.

– Мы полагаем, у вас есть то, что принадлежит моей невесте, – сказал маг. – А именно, ее компаньон.

– Ее компаньон? Да что вы несете? У меня есть свой компаньон, и превосходный, судите сами. – И Мадам Олимпия пнула каблуком муравьеда, который жался к ее ногам.

Закрыв глаза, она принялась еле слышно бормотать слова заклинания. Но Лестер не дал ей закончить. По сигналу хозяина он схватил кувшин молока и вылил его на голову чародейки.

– Тьфу! – отплевывалась мадам Олимпия. – Тьфу!

Все знают, что молоко – прекрасное противоядие от магии, почти такое же, как лепестки роз (их надо жевать) или рябиновый прут.

– Скорее! Надо обыскать трейлер! – приказал Арриман.

Чародейка, метавшаяся в поисках полотенца, ругалась и сквернословила так, Что даже Лестер зажал уши.

Арриман и людоед выдвигали ящики шкафов, рылись в почти упакованных чемоданах мадам Олимпии, шарили руками под кроватью.

Но Ровера и след простыл.

– Вот видите! – хохотала чародейка. – Хоть весь трейлер вверх дном переверните!

Она вылезла наружу, схватила маленький пакетик с мусором и, лукаво улыбаясь, направилась к костру.

Арриман первым сообразил, что происходит, и выскочил за ней. Следом несся людоед.

– Стой! Не смей! Покажи, что у тебя в руке!

– Ни за что! – завопила чародейка и расхохоталась.

Она размахнулась и бросила пакетик в костер.

Арриман не терял ни секунды. Он не стал вспоминать ни заклинание, защищающее кожу от огня, ни то, что тушит пламя. Вместо этого он сунул руку Прямо в жар костра и выхватил скомканный пакетик, который уже начинал дымиться.

На дне пакетика из-под хлопьев, грустно свернув, высохшее тельце, лежа» Ровер!

Белладонна, тоскливо сидевшая в спальне, при виде Ровера радостно вскрикнула. Но тут она увидела руки колдуна.

– Арри, ты пострадал! Какой ужас!

И она склонилась над его ладонью, напевая целебную песню о красоте новой кожи и о том, как прекрасно иметь пять пальцев, и тут же боль отступила, а волдыри исчезли.

– Ангел мой! Цветок души моей! Ты вылечила меня! – воскликнул Арриман, все больше пьянея от любви.

– Да, но это была прежняя я, – быстро промолвила Белладонна– Теперь я совсем, другая, Арри. Только дай мне Ровера, и, я докажу.

Людоед, подал ей, Ровера. Он уже смочил, кожицу червяка и обложил, его влажной землей.

– Что бы мне сделать Арри? – задумалась Белладонна. – Может, превратить, парчовые нити в гнилые кости? Пускай, они перекрещиваются под потолком. А снежинки пусть, будут живыми, ранами? Тебе ведь, нравятся живые раны?

– Обожаю их ангел мой. Лучше и придумать нельзя.

Белладонна прикрыла глаза, а людоед, мистер Лидбеттери Арриман стали ждать.

Следующие полчаса навсегда остались у них в памяти. Белладонна старалась изо всех сил, однако на ее лице все чаще появлялось удивленное выражение. В конце концов она устало опустила Ровера и со страдальческим вздохом упала на кровать.

– Все впустую! – всхлипывала Белладонна. – Безнадежно. Забудь меня, Арри. Ты должен жениться на другой. Моя черная сила навсегда пропала!

Присутствующие еще раз огляделись вокруг. Парчовые нити все так же свисали с потолка, но между них протянулась сверкающая цепочка очаровательных волшебных куколок. В центре каждой изящной, не желавшей таять снежинки сияла диадема из восхитительных жемчужин. Повсюду расцвели розовые, пышные, ароматные цветы в горшочках, на что Лестер не преминул заметить замогильным голосом:

– Опять эти-бегонии. – Он покачал огромной головой. – Чертовы бегонии.

В минуту полного отчаяния Арриман показал себя истинным и благородным влюбленным.