Литературная Газета 6427 ( № 33-34 2013) - Литературка Литературная Газета

-        Я хочу работать с молодыми режиссерами, но я хочу работать с режиссерами, которые умеют работать, и за которыми не нужно заканчивать спектакль. Мне один режиссер как-то сказал: «Если будет ошибка, то пусть будет моя ошибка!» Но позвольте, я отвечаю за этот театр, за его зрителей, и совершенно не хочу позволить кому либо учиться на своих ошибках в моем театре. Я прихожу и доделываю чужую работу, довожу спектакль до того вида, в котором я могу показать его публике. Конечно, актеры должны работать не только со мной. Это правильно, когда они видят другой почерк, учатся чему-то новому.

-        Есть ли что-то, что за 22 года руководства театром Вам так и не удалось осуществить?

-        Когда меня пригласили в Вологду, это было в 1985 году, я зашел в этот зал и сказал — я хочу здесь поставить что-нибудь античное. И до сих пор так и не поставил.

Теги: Борис Гранатов , театр , Вологда

«Документальный и современный – не синонимы»

Игорь ГУСЬКОВ , программный директор международного кинофестиваля VOICES (Vologda Independent Cinema from European Screens). Живёт во Франции, для Вологды каждый год собирает программу фильмов, достойную внимания и профессионального киносообщества, и киноманов, и просто зрителей, выбирающих, чем заполнить свободный летний день и вечер.

- Мы сейчас исследуем феномен отсутствия историй в современной драматургии. Именно таких историй про сегодняшний день, которые могут именно взволновать, увлечь. И ответа пока не находим. Может быть, у вас есть рецепт? Какой должна быть история?

– Невозможно дать готовый рецепт. И уж тем более сказать, какой должна быть история. Но мне кажется, что история прежде всего должна быть чётко вписана в определённый жанр. У наших же кинематографистов, как мне кажется, существует конфликт с понятием "жанр", создание истории предполагает владение жанром, а об этом у нас часто забывают. У нас же культивируется странное понятие «авторское кино». Для меня оно остаётся загадкой. Что же это такое на самом деле? Как если бы триллеры Хичкока создавал не автор. Или как если бы за авантюрными лентами Спилберга невозможно было разглядеть наличие автора и его авторской позиции. Так что же такое авторское кино? Под этим термином можно скрыть невнятное и никому, кроме автора, не нужное некое киновысказывание. Есть жанры, внутри жанров есть и хорошее кино, и слабое кино, и с особым авторским взглядом. Но жанр-то должен быть.

– Игорь, вы привозите в Вологду хорошее французское кино. Во Франции люди ходят смотреть серьёзное кино?

– Да, серьёзное кино, основанное на современных реалиях, очень востребованно. Темы могут быть очень острыми и жёсткими. То же самое и в театре. Очень востребованны современные пьесы о традиционных человеческих ценностях: о любви, о дружбе, о семье, взаимоотношении поколений и т.п.

– Спектакли коммерчески успешны?

– Как правило, залы полны. Нужно сказать, что театральная система Франции всё-таки серьёзно отличается от нашей. Например, театры, получающие государственную поддержку, почти не ставят спектакли, рассчитанные исключительно на развлечение. В таких театрах идёт классический репертуар, к которому часто добавляются серьёзные современные пьесы.

– Как в театре.doc?

– Нет. Документальный театр, который у нас уже укоренился, не так сильно раскручен во Франции. Я говорю именно про современные пьесы, тексты которых написаны сейчас и которые пытаются отразить наше время. В России же стали синонимами «документальная» и «современная» пьеса, поэтому вы в ответ на моё упоминание про современные пьесы тут же говорите о театре.doc. У нас отличные театры, работающие в «документальном» направлении, но вот современную пьесу на сцене увидеть удаётся очень редко. Практически невозможно.

– И у нас все театры, кроме извест­ных антреприз, на господ­держке. А репертуары их уже мало отличаются, к сожалению.

– И это удивительно! Не очень понятно, в чём проблема работы с новыми авторами, с новыми пьесами. В том, что боятся «не продать»? Продаются же не только пьеса и рассказанная в ней история. Простой маркетинг – публика идёт в театр «на актёра». В каждом столичном театре играют звёзды. В чём риск? Знаете, во Франции частные театры заказывают драматургам новые пьесы специально для звёзд. То есть новые серьёзные тексты играются и в частных театрах, сравнимых с нашими антрепризами. У нас пока никто даже не идёт в эту сторону! Поэтому можно констатировать, что во Франции идёт настоящая театральная жизнь: драматурги пишут пьесы, им заказывают пьесы – в результате каждый год появляется огромное количество новых пьес! И какие-то из них живут долго, какие-то быстро уходят. Но есть процесс.

Беседовала Наталья КИРСТА

Теги: Игорь Гуськов , кино , кинофестиваль , VOICES , Вологда

«Люди хотят на сцене видеть справедливость»

Ирина ЗУБЖИЦКАЯ, в 2001 году окончила Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства (режиссёрская мастерская Г. Тростянецкого). С 2005 по 2010 год работала главным режиссёром Ивановского областного драматического театра. С 2011 года работает режиссёром-постановщиком в Вологодском театре для детей и молодёжи. Её спектакли идут в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Орле, Ростове-на-Дону и других городах России.

- Ирина, скажите, по­жалуй­ста, вы ставите современные пьесы? Часто?

– Я ставлю современную драматургию, но мало. Меня учили, что театр – это про людей: должна обязательно быть человеческая история. Если истории нет, то мне не интересно даже при условии, что спектакль сделан с безупречной "картинкой". Технические новшества – это здорово, но если нет истории, то мне не интересно. Если я захочу посмотреть «картинку», я пойду в картинную галерею и посмотрю картины каких-нибудь художников.

Не зря все кинулись ставить Макдонаха. Там есть в отличие от нашей драматургии и то, что больше, чем просто история, – там есть высказывание, и оно не примитивно. Да, его истории жестоки и выморочены, но есть именно История. В нашей современной драматургии историй мало. Я не испытываю никакого пиетета перед российскими современными авторами – это люди, которые дают «тексты», а дальше делай что хочешь, структуры в текстах нет. Так мне кажется. Вот я не могу сокращать классику, мне трудно сокращать – автор писал каждое слово не зря. Здесь сократишь – там, сразу непонятно. А в случае с современной пьесой постоянно ощущение, что писал именно зря. Выкинуть половину текста – и ничего не изменится. Современная драматургия чаще всего вызывает у меня неприязнь от обилия необязательных слов. Ещё наши драматурги пытаются разговаривать на языке публики, причём маргинальной её части. Но и эта публика не хочет этого языка. Я спокойно отношусь к мату на сцене, но не в том случае, когда его можно заменить. Вот когда из песни слова не выбросишь, тогда да – почему нет? А когда мат звучит просто ради мата, то не вижу в этом смысла.

– Между тем вы обращаетесь к пьесам современных авторов.

– Да, конечно. Но в основном это пьесы такие... не злобные. В Иванове прекрасно идёт «Про мою маму и про меня» Елены Исаевой, спектакль приглашают на фестивали, его смотрят. Но опять же мы рискнули поставить пьесу не на большой зал – спектакль идёт для 50 человек.

В Вологодском ТЮЗе недавно поставила пьесу Ярославы Пулинович «Я не вернусь». Почему? Потому что в ней есть история. Не могу сказать, что я в полном восторге от пьесы – она сентиментальна, до настоящей чернухи недотягивает, но кажется гораздо страшнее чернухи явной – и в этом есть большой обман. И финал мне представляется вымышленным каким-то. Но ничего не поделаешь. Такая пьеса.

– Что сейчас хотят люди видеть, слышать в театре?

– В регионах люди живут не так, как в Москве. Они часто живут бедно, несправедливо, тяжело. Почему сейчас волной по стране идёт мюзикл «Алые паруса»? В Вологодском ТЮЗе его тоже поставили. Там побеждает справедливость. А люди хотят, чтобы хоть на сцене были справедливость, любовь, осуществление доброй мечты.

Со сложной умной драматургией труднее. Выбор материала для постановки очень зависит от региона. Есть промышленные регионы, где можно собрать один-два зала, которые в состоянии воспринимать сложные вещи. Но спектакль же нужно прокатывать. Люди идут в театр, наверное, уже не за катарсисом. Если пьеса про любовь – это очень хорошо. Была такая история, когда я работала в Иванове режиссёром. Поставили спектакль по пьесе Марии Ладо «Простая история». Звонит в театр зрительница и говорит: «Я рыдала на спектакле, ушла в слезах! Никогда к вам больше не приду». Хотела отдохнуть от слёз.