Иван Калита - Юрий Торубаров

— Не знаю. Знаю только: не миновать нам беды.

Голоса были тревожные. Невольно стало жалко этих людей, и она поняла, что ей надо идти.

Дождавшись, когда стихли их шаги, она поднялась. Ничего не объясняя, сказала:

— Я пойду.

— Я провожу.

Они шли молча, словно боясь выговорить самое сокровенное. Лес редел, и впереди они увидели полянку, посреди которой росла берёзка со сломанной верхушкой.

— Дальше я пойду одна, — произнесла она печально.

Он придержал её за руку. Они поцеловались. Поправив волосы и одежду, она, не оглядываясь, пошла к берёзке. Парень видел, как со всех сторон к ней бежали счастливые люди. Первым подбежал воевода:

— Княгиня, куда же вы запропастились? Мы сбились с ног в поисках вас, — выпалил он, не веря своему счастью.

— Я заблудилась. И попрошу тебя, воевода, никому ни слова. Я не хочу, чтобы мой муж расстроился и в следующий раз со всякими оговорками не позволил мне его провожать.

— Княгиня, — воевода упал на колени и, взяв её руки, прижал к сердцу, — вы богиня. Я — ваш вечный раб.

— Карета-то починена? — спросила она, высвобождая руки.

Ей не хотелось, чтобы до них дотрагивался кто-то другой. Она ещё ощущала его поцелуй.

— Ещё вчера, — поднимаясь и отряхивая колени, проговорил он.

— Тогда поехали.

После расставания со столь странной незнакомкой Андрей вдруг почувствовал себя опустошённым. Ему казалось, что кто-то вынул из его груди стержень, который вёл его по жизни.

И его охватило полное безразличие. Ему не хотелось ни есть, ни пить. Он не слышал, как к нему подошёл его гнедой. И только тогда, когда тот, мотая головой, загремел уздой, Андрей на него посмотрел и поднялся. Не очень уверенно вставил в стремя ногу. Только со второго подскока вскочил в седло. И сказав: «Но», бросил узду. Куда шёл конь, ему было безразлично.

И всё же молодой организм победил. Он почувствовал голод. Причём сильный. Парень вспомнил, что был со вчерашнего дня голодным, отдав скудный свой паек этой незнакомке. Стоило ему вспомнить об этом, как хандра вновь навалилась на него. Но, к счастью, ненадолго. Желудок подавал беспокойные сигналы. А тут... на тебе... заяц. Он и стал его добычей.

Когда пошёл дух жареного мяса, он заставил на какое-то время забыть обо всём. Андрей с аппетитом прикончил свою добычу и неожиданно почувствовал, что жизнь продолжается. Держа руку на седле, он сказал себе:

— Что было, то прошло, а будет то, что Бог даст. Вперёд, Андрей.

На другой день под вечер он уже был на стоянке. Каково же было разочарование друзей, которые ждали его с хлебом. Когда они допытывали его, в чём дело, он только горько произнёс:

— Да! — и махнул рукой.

Ребята поняли, что произошло что-то из ряда вон выходящее, и не стали его донимать.

— Ничё, потерпим, — сказали они, — сейчас очередь Димки. Пусть только попробует не привезти.

Звонкий голос молодого казачка позвал всех вечерить.

Отужинав. Андрей тут же завалился спать.

Но среди ночи вдруг раздались крики, кто-то растормошил Андрея, сообщив ему грозную весть:

— Татары!

Андрей вскочил как ужаленный.

— Где?

— Тама!

Они вбежали на ближайший курган. С него отчётливо было видно, что солидный отряд быстро двигался на них.

— Что будем делать? — спросили подоспевшие казаки, испуганно глядя в сторону отряда.

Из головы Андрея мгновенно вылетели все иллюзии прошедших дней. Мысль заработала ясно и чётко:

— Вражина разворачивается в лаву. Хочет нас охватить и с боков. Значит, они знают, где мы и каковы наши силы. Нам против них не устоять. Они сотрут нас, как табун стирает попавших под копыта мышей. Выход один: все разбегаемся кто куда может. Собираемся здесь! — он топнул ногой.

— А коней заберут? — плаксиво сказал кто-то из ребят.

— Мы их вернём, — крикнул Андрей, сбегая с кургана.

Пастуший отряд мгновенно распался на группки. За Андреем устремилось несколько человек. Бегущих привлекла поблескивающая в лунном свете водная поверхность. Как оказалось, это была музга, сильно заросшая камышом. От воды исходил тухлый, застойный запах.

Они залегли в музге на дно, благо, глубина ещё позволяла это сделать. Андрею впервые пришлось дышать через тростинку, как этому учили Алим и Курбат. Притаившись на дне, они не могли видеть, как по степи рыскали татары в поисках казаков. От всех групп они настигли только несколько человек, которых безжалостно порубили на месте.

Андрей лежал, не шелохнувшись, хотя чувствовал, как какие-то твари впиваются в его тело. И так лежать надо весь световой день. Ибо враг может притаиться, зная уловки казаков, и ждать. Тут кто кого перехитрит, перетерпит, тому доставалась жизнь.

На следующую ночь Андрей осторожно поднял над водой голову на уровне глаз. И сразу же яркий свет от костра резанул по глазам. Теперь лежать до следующей ночи. И в следующую ночь горел костёр. Ему вдруг захотелось выйти, наброситься на этих тварей. Пусть лучше он погибнет, чем лежать тут как труп. Но вдруг он услышал голос Алима: «Казак должен всё стерпеть!»

И только третья ночь показала, что костёр не жгут. Вылезать? И тут же вновь внутренний голос, похожий на голос Курбата, вновь сказал ему: «Не торопись! Это может быть простая уловка!» И снова лёжка на дне. Вот когда в следующую ночь он не увидел костра, то решил выходить. Но сделать это надо было очень осторожно. Так в долгие вечера бесед предупреждал об этом Алим.

Андрей начал осторожно, чтобы не шелохнулся тростник, продвигаться к берегу. И вот его голова на суше. Он слушает землю: не слышно ли случайно лошадиного топота, слушает ветер — не доносит ли он обрывки чьих-то голосов, нюхает воздух — не пахнет ли гарью или ещё чем-то вроде пищи. Нет! Ничего не обнаружено. Змеёй ползёт дальше. И вновь замирает и слушает. Вот так, шаг за шагом, проверяет он местность. К утру стало ясно: врага нет. Можно поднимать ребят. Отодрав пиявки и другую нечисть, присосавшуюся к телу, ползком добирались они до условного кургана. Пока он был пуст. Похоже, степь спокойна. Но они опять залети, чтобы враг даже случайно не мог увидеть их. Потихоньку собирались казаки. И вот отряд в сборе, за исключением тех, кто навеки остался лежать в степи.

Андрей повёл их освобождать свои табуны. Прокладывая путь в высокой траве, они на третий день к вечеру нюхом почувствовали, что стан где-то рядом. Отряд залёг. Андрей и молодой казак пошли искать этот стан. И нашли.

Татары заняли широкую балку, поставив там шатры. Ветер доносил не только раздражающий запах жареного мяса, но и лай собак, блеяние овец. Напугали собаки.

— Ночью трудно будет подобраться к стойбищу, — прошептал Андрей.

Казачок понял его и предложил:

— Надо споймать еленя, сломать ему ногу, чтобы не убег, и пустить туды.

Мысль парня понравилась Андрею. Вернувшись к своим, он разбил казачков на группы, назначил старших и каждому объяснил его задание. Условный сигнал — лисий лай.

Поймать еленя оказалось не очень трудной задачей. Крепко-накрепко связав морду животному, чтобы не мог подать раньше времени голос, казачки поползли по своим местам. Когда они заняли их, на стойбище неожиданно появился отряд воинов. Вероятно, они вернулись с очередного набега. Опять надо терпеливо ждать подходящего момента.

Но начало лета — самое подходящее время ловить тарпанов или угонять казацкие табуны. Казаки, как правило, тоже уходили в набеги. Это был круп казаки грабили татар, татары — казаков. В одну из ночей прискакал к татарам какой-то всадник. Всё стойбище осветилось, точно пришёл праздник огня. Под утро большой отряд всадников умчался на этот раз куда-то на юг.

— Следующая ночь наша! — радостно потирая руки, сказал Андрей, отправляя гонцов к другим группам.

Когда стемнело, Андрей с казачком поползли вновь к стойбищу, таща за собой еленя. Не доходя до стойбища, Андрей, взгромоздив парня на плечи, осторожно поднял его, чтобы тот получше рассмотрел, где находятся сторожевики. Казачок насчитал всего четыре человека. Они прохаживались у крайних шатров.

Ближе к стойбищу можно было рассмотреть всё, что там творилось. Один из сторожевиков отошёл, чтобы справить нужду. Он как сел, так больше не встал. Нож, брошенный Андреем, попал точно в сердце. И других ждала подобная участь.

— Ползи дальше в стойбище и выпусти еленя, — приказал Андрей казачку.

Вскоре собачий лай огласил стоянку. Повыскакивали оставшиеся татары с саблями в руках. Но когда узнали причину такого бешеного лая, спокойно разошлись по шатрам.

Вдруг раздался лисий лай. Казаки осторожно вползали в шатры и без разбору вырезали спящих татар. Как говорится: кровь за кровь. А потом, оседлав татарских коней, которые были на привязи у шатров, казаки начали поджигать жилище и громко шуметь. Можно было подумать, что навалилось на татар несколько сот казаков.