Иван Калита - Юрий Торубаров

Отца он застал ещё спящим. Рядом с ним сидел пожилой казак и чинил сапог. Когда Митяй хотел разбудить отца, казак встал и загородил собой спящего:

— Не буди! Он всю ночь колобашки пек, — сказал он.

— Так это мой батяня. Мы с ним давно не виделись.

— Сын? — спросил казак и вопросительно посмотрел на Андрея. — Другое дело! Я щас ещё светец зажгу!

Митяй долго тряс отца. Когда, наконец, добудился, тот сел и стал протирать глаза. Чувствовалось, что сон его не покинул, и он мог вновь свалиться на лежак.

— Батяня, — Митяй вновь затряс его за плечи, — это я, Митяй.

— Митяня? — Отец перестал тереть глаза, уставился на сына. И вдруг вскочил и крепко прижал его к груди. — Митяняй, родной мой, — лепетал он.

Когда прошёл первый порыв радости, он посмотрел на Андрея, причём снизу вверх.

— А это кто? — спросил он и посмотрел на сына.

— Да это ж Андрюха. — Видя, что отец не очень понимает пояснил: — ты его нашёл. Помнишь, у той землянки?

— Андрюха! — отец подскочил к нему и тоже обнял.

Такое чувство чужого человека расстрогало Андрея.

— Не узнал, не узнал, — Отец вновь окинул его взглядом снизу вверх. — Ну, садитесь да разбайся, сынок, как живал.

Андрей всё рассказал. Когда поведал о пленении, батяня вскочил:

— Пошли к атаману!

Еремей встретил батяню хмуро. Хотя казак и был вольной птицей, но атаман любил, кто жизнь отдавал казачеству. А тех, кто скакал, как кузнечик, в душе он если и не презирал, то не уважал. А батяня бегал с Хистом.

— Сидай, — вместо приветствия сказал атаман, кивая на сиделец. Батяня сел, но такая суровая встреча как-то сбила его с толку.

— Да я... пущай Митяй...

— Пущай, — коротко бросил Еремей.

В это время в землянку набивались казаки. По привычке на новичка кидали недоверчивые взгляды и присаживались где могли. Митяй, порой сбиваясь, стал рассказывать об их похождениях. Когда он дошёл до рассказа о том, как Андрей устроил побег от татар, атаман поднял руку и сказал Митяю:

— Обожди. Иди-ка сюда, — и пальцем поманил Андрея.

Парень подошёл.

— Так было? — зачем-то спросил у него Еремей.

Тот кивнул.

— Ну-ка! — атаман посмотрел на батяню.

И он понял, что ему надо освободить сиделец. Батяня поднялся и смешался с толпой казаков.

— Сидай! — пригласил он Андрея.

Парень сел.

— Кто ты будешь? — глядя на него в упор, спросил атаман.

— Я? — смешался парень. — Да я... холоп, — пробормотал он, опуская голову, — князя... Стародубского.

— Василия?

Этот вопрос очень удивил Андрея: «Ты смотри, знает. Как же быть?» Но атаман, не спуская глаз, ждал ответа.

— Нет, Фёдора.

— Что сталось?

— Да... князь Фёдор уехал в монастырь на лечение, а князь-то Василий вместе с княжичем Дмитрием убили бр... княжича Ивана. Да подожгли хоромы. Ну, а на меня всё свалили. Мол, я это сделал. Мстил, мол, княжичу. Ну, я... и убёг.

— Сюда?

— Да не. На Хиста набрёл.

Атаман ухмыльнулся.

— А прорыв татар сам придумал или знал?

Андрей даже выпрямился:

— Сам, — обиженным голосом ответил он.

— Молодец! — И атаман потрепал его по голове. — Ну что дальше было-то?

Андрей рассказал, как их повязали сонных.

— Эх вы! — Атаман с укоризной посмотрел на Андрея, потом на Митяя.

Неожиданно Митяй заявил:

— Атаман, в том моя вина. Я... заснул. Андрей не виноват.

— Эх ты! А знаешь, что у нас, у казаков, за это полагается?

— Знаю, — опустив голову, ответил Митяй, — в мешок и в реку.

— Правильно. Учти и ты, — он посмотрел на Андрея, — а как выбрались?

Андрею пришлось рассказать и это.

— Удалец ты!

— Да он и татарина повязал, мы его сода привезли, — сказал Митяй.

Землянка оживилась.

— Где он? Где он? — голоса заполнили землянку.

— Да там, — Митяй махнул рукой в сторону двери и пояснил, — на коне.

Несколько человек ринулись наружу. Вскоре казаки внесли не очень лёгкую ношу. Когда распутали, открыли, действительно оказался татарин. Курень весело зашумел. Пленный жалко улыбался: не то был рад освобождению, не то удивлён, видя вокруг своих врагов. Еремей хорошо знал татарский и спросил:

— Кто ты будешь?

Татарин вдруг встал в гордую позу и ответил:

— Я... Чанибек.

Казаки хорошо знали сыновей хана Узбека. Чанибек был младшим, а Инсанбек старшим. Когда они услышали это имя, курень наполнился криками удивлённой радости. Громко крича, казаки, толкая друг друга, полезли к Андрею. Многие целовали его, называли казаком. И было за что: надо же! Захватить царевича! Невиданное дело. Скажи кому, не поверят.

Но радость многих не разделял атаман. Ему не хотелось ссориться с самим Узбеком. А если тот, прознав, двинет на них свою рать! Одно дело — мелкие стычки, покусывание друг друга. А тут! Что же делать? И он решил собрать есаулов, старых казаков и с ними думу думать. А пока... Он встал и поднял обе руки. Все поняли, что атаман хочет говорить. Когда стихло, он обратился к казакам:

— Други мои верные! Послушайте своего атамана. Не за себя боюсь я. Вы меня знаете. Свою жизнь я не берёг и не берегу. О вас печусь я! Не к делу нам ссориться с ханом. Примем его сына как гостя дорогого, а сами думу думать будем.

— Любо! — враз взорвался курень.

— Если любо, — сказал атаман, — отведём гостя в курень наш светлый. Приставим к нему казаков, чтоб и ночь, и день служили ему.

— Любо!

Слышится смех: поняли казаки и мысль своего атамана — служить царевичу! Да чтоб не сбег он. Раздаётся зычный голос атамана:

— Где Иван Водолага?

— Я, атаман, здесь! — раздался густой басок с задних рядов.

— Ты верши дело, — приказал Семён.

— Понял, атаман!

Сквозь толпу казаков протиснулся крепкий казачина, грудь колесом.

— Пошли! — потянул он царевича.

Тот испуганно взглянул на атамана. Еремей на татарском языке сказал ему:

— Иди, не бойся, ты мой гость.

Услышав такие слова, царевич в знак благодарности склонил голову.

С уходом Водолаги народу в землянке поубавилось. Атаман опять обратился к Андрею, а глаза его стали такие добрые, даже радостные. Знать, крепко понравился ему этот парень.

— Андрей, ты слыхивал, что они, — он кивнул на толпившихся казаков, — тебя уж казаком нарекли. А хочешь ли ты им быть? Ты знаешь, что такое казак?

Андрей кивнул.

— Нет, ты ещё не знаешь. Казак — это тот, кто хочет за веру христианскую быть посажен на кол, кто хочет быть четвертован, кто готов претерпеть всякие муки за святой крест, кто не боится смерти. Не надо её бояться, от неё не убежишь. Коль готов на это, приставай к нам. Такова казацкая жизнь, — атаман не мигая смотрит на Андрея.

— Я... Я готов! — твёрдо произнёс Андрей.

Казаки зашумели:

— Казак!

— Тихо! — рявкнул атаман, — ишь, какие вы быстрые. Аль забыли, что казак ещё должон? Вот ты. Сыч, орал: «Казак!», а знаешь ли ты, как он дружен с оружием, владеет конём? Лихость да ловкость, я чувствую, в нём есть. А? — и посмотрел на Сыча.

— Давай, атаман, проверим.

— Давай проверим. А ну пошли на воздух.

Когда они вышли, атаман тазами поискал кого-то в толпе, поманил пальцем:

— Иди-ка, Сыч, сюда.

Он подошёл.

— Дай-ка ему свою саблю.

Тот послушно подал её рядом стоявшему Андрею.

— Расступись, други! — весело крикнул атаман, обнажив оружие.

— А ну давай сразимся, — глядя на Андрея, сказал он.

Андрей удивлённо посмотрел на атамана, потом на казаков.

— Давай, давай, не бойся! — понеслись со всех сторон подбадривающие крики.

«Легко сказать: "Не бойся". А если тебя почти не учили этому? Отец, правда, кое-что показывал, да в основном Егор. Вот и все». Сжал Андрей саблю. Взмахнул атаман. Чувствуется, осторожно. Андрей отбил.

— Молодец! — орут, уверенность вселяют казаки.

Начал смелее наседать. Да только не дал атаман ему баловать, а то подумают, что взял быка за рога. «Раазз!» — и выбил из его рук саблю.

— А теперь коня давайте.

Кто-то кинулся за лошадью. Недолго ждали лошадиного топота.

— Вот, атаман, коняга! — сказал наездник, соскакивая с лошади.

Еремей критическим взглядом окинул её.

— Пойдёт! Теперь разгоните её по кругу.

Казаки поняли, чего хочет атаман.

— А ну пошла, пошла! — раздались понукающие крики.

Конь помчался по кругу. Раз промчался мимо, второй... На третьем круге атаман вдруг ловко на ходу вскочил на круп коня. Проскакав по кругу, не останавливая коня, спрыгнул на землю.

— А теперь ты! — он подмигнул Андрею.

Так Андрей не смог.

— Ну, Сыч, — усмехаясь, атаман смотрит на казака, — что молчишь?

Кругом хохот. Сыч прячется за спины казаков. Атаман переводит взгляд на Андрея. По лицу видно, что сильно расстроился парень. Атаман подошёл к нему и положил руку на его плечо:

— Не печалься. И я таким был. Да добрые люди научили. Вот и тебя научат.