Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ) - Лемармот Соня

Никого не встретив, баронесса добралась до своей комнаты, без сил рухнула на кровать и тут же провалилась в сон.

…И вот теперь она нежилась под одеялом и предавалась воспоминаниям о прошлой ночи. А вспомнить было что! Это было воистину невероятно! Казалось, ее любовник не мог насытиться, брал ее снова и снова, а она пребывала в бесконечном экстазе. Никогда с ней такого еще не было!

Перед мысленным взором всплыл образ крупного мужчины, которого она сумела разглядеть на рассвете. Он безмятежно спал, утомленный любовными утехами. Он лежал на спине, одеяло сползло до пояса, открывая взору широкую грудь с завитками темных волос. Думая о его мощной фигуре, Гвен в очередной раз поразилась себе, как можно было его перепутать с худощавым Саймоном?! А ведь она с самого начала почувствовала, что что-то не так…

У Генри Лайса были темные длинные волосы до плеч, которые он собирал в аккуратный хвост. Он не носил парик. Гвен не подозревала, что его волосы чуть вились. Впрочем, раньше ей не приходило в голову разглядывать его волосы.

Даже во сне Генри казался строгим, собранным, как всегда. Может, такое впечатление складывалось из-за твердо очерченных губ, из-за выпуклого, хорошо вылепленного подбородка с небольшой привлекательной ямочкой посредине?

Глаза его были закрыты, и Гвен с изумлением поняла, что даже не знает, какого они цвета… Надо же, она встречала его в свете, и не раз, — но никогда не заглядывала ему в глаза, всегда отводила взгляд. Этот мужчина был опасен — так сказал ей Аллейн. И Гвен была склонна согласиться с ним. Генри Лайс, виконт Мандервиль, был опасен и холоден, как сталь кинжала.

Но теперь — теперь она обязательно узнает цвет его глаз. «Зачем?» — тут же одернула себя Гвендолин. О чем вообще она думает? Ей нужно забыть об этой ночи и молиться, чтобы маркиз Аллейн не узнал об ее измене, иначе наказания не избежать.

Проклятый маркиз… Никогда ей не избавиться от своего жестокого любовника! Он не отпустит ее. А если она попробует уйти, на свет всплывут весьма нелицеприятные факты о ней. Но это он заставлял ее все это делать! И чем дольше она была с Аллейном, тем больше запутывалась в его сетях. Да, они были в одной связке.

А что, если Лайс успел разглядеть ее этой ночью? Сердце тревожно екнуло, но Гвен тут же посмеялась над своим страхом.

Ну и пусть он ее узнал. Что это изменит? Генри Лайс и раньше воротил от нее свой прямой аристократический нос и надменно вздергивал свой волевой подбородок с ямочкой. Конечно, он знал, что она любовница Аллейна, и терпеть ее не мог. Теперь же он будет просто отворачиваться от нее, исходя презрением и негодованием к обнаглевшей шлюхе. Но он никому нечего не скажет, не тот тип мужчин. Лайс благороден и правилен до кончиков своих джентльменских ногтей; он не станет трепать имя женщины, даже такой опустившейся, по его мнению (да и по мнению самой Гвен), как баронесса Финчли.

Гвен сделалось горько, гадко и обидно до слез. Она знала, что так будет. Но…

В душе вдруг шевельнулась глупая надежда. Им было так хорошо этой ночью. Неужели виконт такой со всеми женщинами? Ей не верилось. Поначалу он был весьма агрессивен, а потом сделался нежным и ласковым. Он дал ей все, чего ей так не хватало: погасил извечный голод плоти и окутал теплом ласки душу. Она могла поклясться, что его безумно потянуло к ней.

Может ли статься так, что эта ночь так же много значила для него, как и для нее?

Забыв о боли во всем теле, Гвен быстро откинула одеяло и соскочила с кровати. Она принялась взволнованно ходить по комнате. Слабая надежда, вдруг родившаяся в душе, неожиданно переросла в уверенность. Все будет хорошо!

Она пойдет к Генри, она все ему объяснит, и он примет ее, поймет, поверит. Ведь им так хорошо было вместе. Он защитит ее от Аллейна, маркиз больше никогда ее не потревожит! Генри сумеет заткнуть рот мерзавцу, ведь он такой умный, сильный, мужественный. Он никогда не даст ее в обиду!

Череда бесконечных тоскливых серых дней расступилась, и впереди она увидела светлое прекрасное будущее. Свое будущее с Генри Лайсом. Там была любовь, там было счастье, там были дети. Все то, о чем она когда-то так мечтала и на что уже давно не надеялась.

Памятуя о прошлой своей ошибке, Ева не стала в этот раз далеко уходить от дома. Но ей необходимо было вырваться из душных стен! Невозможно было дальше оставаться в замке!

Чем ближе она узнавала своего жениха, тем больше ненавидела и презирала его. Ева думала, что, после того, как Догерти поставил герцога на место, тот будет вести себя прилично с ней. Ничего подобного! Сегодня с самого утра Рокуэлл напился, поймал ее в коридоре и на глазах у проходящих мимо слуг прижал к стене. Дыша перегаром, он зло выплевывал ей в лицо оскорбления, а потом заявил, что как только они поженятся и она понесет, он отправит ее подальше в деревню, только там ей и место. При этом он больно ущипнул ее за руку.

Девушка сумела оттолкнуть его и убежала. И тут же попала в руки к матери и ее модистке. Она послушно выслушала все наставления леди Корби, дала себя в миллионный раз измерить, стояла точно манекен, позволяя делать с собой все необходимое, — шили костюм для предстоявшего вскоре бала-маскарада. Но стоило только матери покинуть комнату, как Ева тут же отослала модистку и помогавших ей служанок и направилась к тетке. Ее разрывало от негативных эмоций, кипящих внутри, ей нужно было высказаться, почувствовать поддержку. А Гвен поймет и, пусть тетка ничем не может ей помочь, но она выслушает, улыбнётся, пошутит, — и все проблемы покажутся не важными, и на душе полегчает. Но оказалось, что Гвен еще спит и даже не собирается просыпаться.

Раздосадованная Ева одна направилась в сад. Она прислонилась спиной к толстому дереву, запрокинув голову, закрыв глаза. Что ей делать? Боже, что?..

Даже поцелуй с Догерти ее больше не радовал. Она запретила себе думать об этом мужчине. Вчера он прекрасно проявил себя: напился, как свинья и облил ее отца вином. Дуэлянт, бабник и пьяница, вот он кто! Она убедила себя в этом. По большей части, чтобы не думать о нем.

Ева обессилено сползла по стволу на землю. Она смотрела в ясное небо и умоляла послать ей спасение. От бесконечной жалости к себе у нее из глаз потекли слезы. Она закрыла лицо руками, всхлипывая все сильнее, пока не разрыдалась.

Ева не слышала шагов, но в какой-то момент поняла, что на нее кто-то смотрит. Слезы тут же прекратились, она испуганно подняла голову и увидела Догерти, застывшего на тропинке. Он смотрел на нее и хмурился, но вдруг лицо его перекосилось от ярости, будто он понял что-то.

— Я его убью! — рявкнул он и, резко повернувшись, направился к замку.

У Евы сердце затрепыхалось в груди. Она поняла, что эсквайр решил, будто Рокуэлл снова обидел ее, и она плакала из-за этого. Новая дуэль! Но нет, она не может этого допустить!

С криком она вскочила и бросилась за ним. Шаги Догерти были широкими, и ей пришлось бежать за ним, но, даже когда она схватила его за руку, он не остановился и несколько ярдов даже протащил ее за собой. Лишь когда запыхавшаяся Ева оказалась перед ним, обхватив его торс руками и толкая назад, он застыл.

— Куда вы? Стойте! Что вы там себе напридумывали, несносный вы человек? — быстро говорила она, удерживая Догерти на месте.

— Я не позволю Рокуэллу… — сквозь зубы процедил он.

— А причем здесь Рокуэлл? — тут же перебила его Ева.

Догерти недоверчиво посмотрел на нее, но было видно, что он уже немного отошел и вполне владеет собой. Ева вздохнула и позволила себе немного расслабиться. Она прижалась лбом к груди мужчины, чувствуя невероятное облегчение.

— Почему же вы плакали? — спросил он.

— Мало ли у молодой девица поводов всплакнуть? — почти весело спросила она. И вдруг поняла, что стоит вплотную к нему… и обнимает. Камзол его был расстегнут на груди, и щекой она чувствовала его горячее тело под сорочкой. Она вдохнула его запах. Ева не смогла бы его описать, но его запах ей нравился, он волновал, так же, как и близость с мужским телом.