Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

— И что могущество людей Адашева так велико, что он может достать интересующих субъектов, несмотря на все меры предосторожности?

— Увы, да, — сказал Добровольский, — видите ли, Наталья Владимировна, когда речь идет о президентской кампании, никакая сумма не покажется слишком большой.

— Цель оправдывает средства? — уточнила девушка.

— Именно так, — сказал Добровольский, — сообщу вам ещё кое-что, у двух из этого списка есть дочери, они живут в Кранцберге.

Наташа на секунду задумалась. Ситуация становилась все интереснее.

— Иными словами, вы хотите сказать, что Адашев или Тополевич могут влиять на этих бизнесменов через детей?

Добровольский кивнул:

— Да, я не исключаю такую возможность. Так что я поделился с вами всем, что знаю, а вы делайте выводы.

Они остановились там же, где начали путь минут пятнадцать назад.

— А почему вы мне все это рассказываете? — завершающе спросила Наташа.

— Потому что я думаю, вы употребите эту информацию во благо названных мной людей, — сказал Добровольский. — Мне не хотелось бы, чтобы с ними что-то случилось и с точки зрения лично-человеческой, и с точки зрения профессионально-коммерческой. Я, милая, хорошо помню те события и не хочу, чтобы они повторились, но мои ребята, при всем профессионализме, не смогут их сберечь, а вы сможете.

— Ценю ваше доверие, — флегматично сказала Наташа.

Хотелось бы ему действительно соответствовать, критически подумала девушка.

* * *

Простившись с Александром, Анастасия и Шурочка вернулись в город. Необходимо было оставить ружья в подвале Шурочкиной квартиры. Сумка Анастасии тоже временно хранилась у Александры, так как на даче не было подходящего места, а в пансионате, хоть и был подвал, но, во-первых, он был забит всяким барахлом, а во-вторых, на время саммита хранение и использование любого стрелкового оружия, да и вообще оружия, было запрещено.

Шурочка жила в самом центре Кранцберга, на Садовой улице, в просторном флэте с видом на набережную. Квартира эта была подарена Шурочке её молодым человеком, который был олимпийским чемпионом по траншейной стрельбе. С ним Шурочка встречалась два года, однако потом молодой человек куда-то пропал, и как Анастасия ни пыталась добиться от подруги причину их расставания, ей это не удалось. Шурочка всегда говорила, что они и не расставались вовсе, а просто её молодой человек уехал тренироваться в другую страну, но Анастасия достаточно хорошо знала подругу, чтобы понять, что та говорит неправду, но не хотела её ранить.

Подруги зашли внутрь дома и стали спускаться по лестнице вниз.

Анастасия всегда завидовала Шурочке, её манере аккуратно обращаться с вещами. В её подвале всё лежало стопочка к стопочке, в противовес Анастасии, у которой вечно всё было забито доверху.

Девушка положила сумку на полку и выдохнула.

— Тьфу ты, — воскликнула она, — я ружье почистить забыла! — Она села на скамейку и, достав баллончик с фирменной смазкой, смочила темную уже от высохшего состава тряпку и начала оттирать затвор, ствол и другие части своего дробовика. Делала она всё это так небрежно и рвано, что удостоилась сочувственного взгляда со стороны Шурочки.

— Слушай, — сказала она, — я тебя прям не узнаю. Настёнка, с тобой что-то происходит. Ты раньше никогда такой не была.

— Какой? — спросила Анастасия.

— Напряженной, — констатировала Шурочка, — у тебя все из рук валится. В прямом смысле.

Анастасия подарила подруге мрачный взгляд. Саша была права. Те несколько дней, а вернее всего два, изменили ее. Она точно не могла сказать в чем, но ощущала эту перемену почти физически. Может быть, Александр прав. Может быть, ей наплевать на всё. Ну, в конце концов, что изменится от того, что история её учебы в Швейцарии попадет в какие-нибудь газеты. Ну, напишут пару строк. Да и потом, кому она интересна? Александр прав. Кто-то пытается выбить её из седла, как говорят американцы. Но не это пугало её, нет. Она боялась, хотя нет, не боялась, точно знала, что это кто-то близкий. И подсознательно начинала бояться общаться с теми, кого считала друзьями. Чем больше Анастасия погружалась в причины происходящего, тем явнее она проигрывала сражение с собственным разумом. Девушка вздохнула. Надо поговорить с Эльмирой Сабуровой. Вот человек, который может дать действительно дельный совет. Хотя она тоже знает. Господи, я уже сама себе не верю.

— Я готова, — весело сказала она подруге, — пошли чего-нибудь освежающего выпьем.

Шурочка улыбнулась.

— Да уж, освежающее тебе точно не повредит. Сразу мозги на место встанут.

Подруги засмеялись и вышли из подвала.

* * *

Международный лицей — учебное заведение в центре города. Заведение для богатых. Совсем не к таким относилась убитая Екатерина Кирсанова, судя по той сухой бюрократической справке о ней, которую прочитала Ксения. Родители — предприниматели средней руки.

Школа, пробормотала про себя Авалова, мир детей, которые как можно раньше хотят стать взрослыми. Мир слухов, сплетен и грязных интрижек, прикрытый красивой оберткой тяги к знаниям и выдуманному ореолу мятежной юности. Всего лишь детское отражение мира взрослых, который они видят, со своими войнами, конфликтами, кланами и страстями, гиперболизированными неокрепшими юными умами до уровня шекспировских трагедий. Ксения припомнила одну из эскапад Фуко, о том, что тюрьма, школа и психбольница функционируют исходя из общих закономерностей и являют собой примеры подавления буржуазным обществом личности человека. Ну что же, посмотрим, так ли это.

Вслед за Раушем она вошла в здание лицея.

— Девушка ушла из школы в 21.30, — рассказывал Макс. — У них здесь была какая-то вечеринка, день школы, ну или в этом роде. После этого её никто не видел.

— На вечеринке было много людей? — спросила Ксения. Макс кивнул:

— Человек сто — сто пятьдесят, так что можно было вполне обеспечить себе алиби и уйти незамеченным, если вы об этом.

— Нужно узнать побольше про эту вечеринку, — уточнила Авалова, — что вы узнали о девочке?

Рауш флегматично пожал плечами.

— Училась хорошо, её все любили. Ни одного дурного слова, ни от одноклассников, ни от преподов. Слыла местной красоткой, многие парни к ней подкатывали.

— Она позволяла? — поинтересовалась Ксения. Рауш замотал головой.

— Нет, правда, с одним у неё были шуры-муры, — Макс полез за блокнотом, — вот! Антон Сиджан — сын помощника городничего, между прочим.

— Решила сразу схватить журавля, пока не улетел?

— Вряд ли, — сказал Рауш, — они расстались за неделю до того, как она пропала, да и характеризуют её не такой.

— Алкоголь, наркотики? — на всякий случай спросила Ксения.

Макс нахмурил лоб.

— Нет, иногда выпивала по праздникам, да и то пару коктейлей.

— А какой она была в день исчезновения? Макс задумчиво посмотрел на коллегу.

— Вы имеете в виду как она себя вела? Ксения кивнула.

— Нормально, — сказал он, — смеялась, танцевала,