Моя герцогиня - Элоиза Джеймс

В библиотеку вошел дворецкий. Эшмол служил в доме с незапамятных времен, постепенно лысея и пригибаясь к земле. Сейчас его кожа напоминала увядший лист сельдерея.

— Что предпочитаешь получить, пенсию или дом? — привычно поинтересовался герцог. Этот вопрос он задавал регулярно, словно повторял обязательный урок.

Эшмол ответил яростным взглядом стареющего костлявого хищника, и Вильерс внезапно подумал, что и сам он, разменяв восьмой десяток, будет выглядеть так же. Открытие оптимизма не добавило.

— А зачем это нужно? — отозвался дворецкий скрипучим голосом. — Разве только чтобы не мешать вашей светлости пуститься во все тяжкие и устроить здесь бордель?

Вильерс мрачно уставился на нахального старика. Нет, это сущее наказание — получить в наследство самоуверенного лакея, который отчитывает тебя, словно мальчишку, стащившего из буфетной тарелку с пирожными, и напрочь отказывается признавать величие герцогского титула. Сварливый старик так и не удосужился проникнуться благоговейным страхом.

— Посмотри на себя, — сурово парировал Леопольд. — Выглядишь так, словно свалился с тележки старьевщика.

— В таком случае вы, ваша светлость, чрезвычайно походите на попугая, — не смутился Эшмол и торжественно, в меру сил, выпрямился, что означало, что церемония обмена любезностями подошла к концу. — Поверенный вашей светлости, мистер Темплтон, ожидает приема.

— Пришли его сюда, — распорядился герцог. — И ради Бога, приляг и вздремни. Не хочу пугать посетителей; того и гляди упадешь с плащом в руках.

Эшмол удалился без единого слова, что означало согласие и готовность прилечь и вздремнуть. Вильерс вздохнул. Меньше всего сейчас хотелось принимать посторонних.

Темплтон представлял собой чудо юридической рассудительности и уравновешенности. Длинный выступающий подбородок, должно быть, ни разу в жизни не опускался, чтобы дать дорогу звукам, хотя бы отдаленно напоминающим смех. Торжественная серьезность не допускала даже мысли о возможности веселья. Всем своим видом человек напоминал большую печальную птицу, вылупившуюся из черной юридической книги и сознающую, что там же обретет вечный покой.

Герцог кивнул, приглашая прекратить поклоны и сесть напротив.

— Я решил разместить всех внебрачных детей, — сообщил он без малейшего намека на предисловие.

Стряпчий прищурился.

— Уверяю, ваша светлость, что они все должным образом размещены.

— Здесь.

В рабочем кабинете Темплтона стоял огромный письменный стол с полусотней отделений, ящиков и ящичков. Каждый соответствовал отдельной теме, непосредственно затрагивающей интересы герцога Вильерса и его многочисленных поместий. Дети скорее всего занимали какой-нибудь дальний нижний угол: подальше от глаз, чтобы как можно реже вспоминать о позоре. И тот ужас, который внезапно проявился во взгляде, несомненно, происходил от невозможности немедленно вспомнить точное местонахождение необходимых документов.

— Ваша светлость?

— Собери всех, — рассеянно приказал Леопольд. — Впрочем, подожди: кажется, кто-то из них живет с матерью?

Темплтон сдержанно откашлялся.

— Если бы ваша светлость соизволили предупредить заранее, я бы представил подробный список.

— Ради всего святого, неужели их так много? — рявкнул герцог. — Ты же должен знать, кто где живет!

Даже от герцога не утаилось застывшее во, взгляде глубокое несогласие.

— Я поручил детей твоим заботам, — изрек он.

— Все прекрасно устроены и ни в чем не нуждаются, — с гордой уверенностью ответил Темплтон. — Вы не сможете найти ни малейшего повода для недовольства.

— Я и не намерен искать. Всего-навсего решил изменить тактику. Дети должны переехать сюда. Исключение возможно лишь для того, кто живет с матерью.

Темплтон снова откашлялся и открыл небольшую записную книжку.

— Матерей нет, — слабым голосом подтвердил он.

— Тем легче будет забрать детей. Посети нужные адреса, освободи опекунов от ответственности, да и дело с концом. Вези всех сюда.

— Сюда? — Темплтон обреченно осмотрел комнату и поднял взгляд к потолку.

Герцог сознавал, что библиотека превратилась в пародию на него самого. Его же усилиями. В прошлом году внезапно родилась идея украсить сводчатый потолок дерзкой фреской с изображением жизни на горе Олимп. Греческие мифы давно представлялись собранием сокровенных мужских фантазий (соблазнение Зевсом Данаи в образе золотого дождя казалось образом особенно утонченным). Почему- то показалось интересным разместить богатое книжное собрание в комнате, открыто оповещавшей об интересе хозяина к теме постели.

Зевс присутствовал везде, в разнообразных видах будь то в облике быка или лебедя, — но всегда в погоне за пышнотелой и непременно обнаженной нимфой. Герцог дал художнику недвусмысленное указание отказаться от изображения пухленьких купидонов с крошечными безвольными пенисами, а взамен сосредоточиться на прекрасной женской груди и пышных бедрах.

Художник взялся за выполнение задания с неподдельным энтузиазмом: Вильерс до сих пор то и дело обнаруживал достойные внимания произведения, которых не заметил прежде.

Темплтон определенно не одобрял вызывающего интерьера, но, к сожалению или к счастью, его мнение никого не интересовало.

— Это всё, — лаконично закончил встречу Вильерс.

— Ваша светлость, — произнес стряпчий умоляющим тоном.

Герцог едва не уничтожил его взглядом, и устало, раздраженно отозвался:

— Да?

— Но кто же будет заботиться о детях?

— Миссис Феррере прекрасно справится с задачей. Можешь поставить ее в известность. Не сомневаюсь, что в доме появятся няни и гувернантки — кого принято нанимать в подобных случаях?

Темплтон с усилием сглотнул.

Вильерс снова поднял глаза.

— Если экономка внушает ужас, только скажи, и я сам с ней поговорю.

Пытаясь обрести видимость достоинства, Темплтон встал.

— Желаю вашей светлости удачного дня, — с поклоном произнес он.

Неожиданно в голову герцогу пришла какая-то мысль.

— Темплтон…

— Да, ваша светлость, — Снова низкий поклон.

— Способна ли разумная и щедрая особа счесть более уместным, чтобы отец сам забрал детей из мест их обитания?

Стряпчий изумлено разинул рот.

— Я вот думаю, что бы по этому поводу сказала мисс Татлок?

— Мисс Татлок? — эхом отозвался Темплтон.

— Вообще-то, выйдя замуж за моего наследника, она превратилась в миссис Дотри, — пробормотал Вильерс. — Я ведь отдал тебе это письмо, не правда ли? Да, помню, что отдал и распорядился внести изменения в завещание. Теперь уже можно не сомневаться, что линия наследования продлится практически до бесконечности. Леди не преминет произвести на свет целый выводок, причем сделает это в рамках законного брака, чего нельзя сказать обо мне.