Наследники погибших династий - Зволинская Ирина

Мы работали в Истад уже четыре месяца. За это время я научилась определять виды кровотечения, правильно их останавливать, обрабатывать все виды ран и некоторые, несложные, зашивать.

Почта доходила плохо, столичные газеты передавали из рук в руки, как сокровище. Как-то мне довелось прочитать про министра Франс, они с мадмуазель Жюстин поженились, как и планировали. Церемония была скромной – военное положение, дефицит, особенно не разгуляться. Интересно, кого он поселил в том доме? Или хранит молодой жене верность?

Это было уже после того, как университет остался без мужчин. Мсье Франс поздней ночью неожиданно заявился в ателье. Вошел без тени стеснения, как хозяин. Попросил Оливье оставить нас наедине и, когда друг вышел из кухни, заговорил:

– Я принес вам документы на небольшой домик на Медной улице. – Неожиданно, неплохой подарок, бесспорно. Медная улица в нескольких кварталах от Посольской, только с чего бы это? – Вы мне нравитесь, я хотел бы видеть вас матерью своих детей. – У меня открылся рот. Вот это заявление. – Вы не будете ни в чем нуждаться, и я подтвержу ваши документы. – Уже интереснее.

– Я могу подумать? – Найти достойную причину для отказа.

– Можете, но при решении учтите: в Карлстаде никогда не существовало Меланики Нюгрен. А Сид-Адеру будет интересна история появления девушки, которая потеряла в поезде документы и через шесть дней после нападения на наследника, ровно столько, сколько нужно на путь из Лосс до Саомара, появилась в столице. – Я ничего не ответила. Действительно, какие ухаживания? Какие чувства? Вы мне нравитесь, поэтому будет так, как я сказал. Не хотите – заставим. Если и эти доводы не убедят, то можно и тюрьмой пригрозить.

– Надеюсь на ваше благоразумие.

Он ушел, а я стояла и размышляла: «Он точно родной сын мадам Мари?»

Через день пришло письмо от мамы, и я решила проблему излюбленным способом – я от нее убежала.

Аманду я не встретила, она вылетела другим самолетом. Наверное, распределили в другой город. Бои шли, не было конца прибывающим с моря войскам. Корабли топили, взрывали – кидали с самолетов снаряды. Но меньше их не становилось. Долматия побеждала числом, а не техникой. Основные силы они бросили на Такессию потому, что войска Саомара были сосредоточены на Востоке. Оттуда наступал Адамар. Наш север, вернее выход в море, они уже контролировали.

У Союза было небольшое, но существенное преимущество – техническое оснащение. Фредерик Белами, будучи еще на посту ректора ответственным за военные разработки, строго следил, чтобы изобретения не уходили на сторону. Все, что мы продавали не только в Адамар, но и на соседний материк, было строго лимитировано и не слишком современно. И теперь все это вернулось в стократном размере.

Нужно было объединять фронты с Такессией. Снабдив их своим оружием, мы с ними вдвоем могли бы дать достойный отпор. Была всего одна проблема: Долматия первым делом захватила порт и добралась до перевала.

– Мышка, иди сюда! У нас новости! – Две сестрички, чуть старше меня, но чувствующие себя значительно взрослее, встретились мне на подходе к госпиталю.

– Мне, пожалуйста, исключительно хорошие. – Всегда так говорила, но они упорно рассказывали все.

– Мариестад отбили! Хорошие?

– Еще спрашиваешь? Кто вылетает?

– Мы и все ваши, на рассвете. Говорят – дело плохо. Первая группа уже там.

Утром я буду в городе… Сердце забилось так сильно, будто сейчас выпрыгнет и полетит в Мариестад вперед меня.

Глаза я больше не прятала, зачем? Почти сразу мне дали смешное прозвище, а придумал его Доминик.

– Ника, ты в глаза зеленку закапала? – спросил меня сосед. Шли вторые сутки пути до Норд-Адер, я проснулась и жевала сухую галету. Хрустом разбудила мужчину, и теперь он, слегка помятый, удивленно рассматривал меня.

– Конечно, скажи, хорошо ведь получилось? – И я рассмеялась, такое у него было возмущенное лицо.

– Вы чего так рано? – Своим хохотом разбудила Анаис, стало стыдно.

– Ты посмотри, что у нее с глазами!

– Глаза как глаза, только зеленые, у Премьер-министра такие же. – И она замолчала, сосредоточенно рассматривая меня.

– Мы не родственники, – привычно соврала я, – ну если очень дальние. – Под пронизывающим взглядом Анаис стало неуютно. – Я с ним даже не знакома, – чистая правда.

– Да какая из нее герцогиня – кузнечик зеленый. – А потом кузнечик почему-то трансформировался в Мышку.

Я не взяла капли из дома потому, что Оливье бы догадался о моем побеге. Он бы или не пустил меня, или полетел бы со мной, тогда мадам и мсье Мегре остались бы одни. Как можно предать доверие и увести на войну их единственную опору в старости? Как потом смотреть в зеркало, понимая: ты причина его смерти? Для этого я слишком ценила и их и себя.

Был вечер, закончился еще один рабочий день. За все время работы в госпитале мне не довелось видеть бои, несмотря на то что линия фронта проходила рядом и нам привозили самых тяжелых раненых. Я немного боялась. С передовой приходили ранеными не только солдаты, но и врачи.

Нас доставили на самолете. Когда-то прекрасный прибрежный город превратился в руины. С высоты мы видели: уничтожено более трети застройки. Беффруа грустно приветствовала нас отломанным колоколом. Верхняя ее часть была полностью разрушена. Удивительно, но самое красивое здание города – местная мэрия – уцелело. И сейчас красная башенка, выступающая над четырехэтажным строением, смотрела на то, что осталось от крупнейшего северного порта.

На площадке, где приземлился самолет, был хаос. Военные громко кричали, пытались перекричать гул от собранной в одном месте авиации; медики в белых одеждах двигались по совершенно необъяснимой траектории, кого-то куда-то несли, кто-то куда-то бежал. К нам подошел комендант, это я поняла по нашивкам, коротко дал Анаис разъяснения и так же быстро ушел.

– Гинекологи оперирующие есть? – спросил нас седой главный врач местного госпиталя.

– Есть, – ответил Жан.

– Нет, мне бы или кого постарше, или женщину. – Он двумя пальцами потер воспаленные глаза. – Идите тогда в общую, там разберемся.

И действительно, работа нашлась для всех. Ранения получили и солдаты, и местные жители. С того самого момента, как войска Союза вошли в захваченный город, началась эвакуация. Часть железной дороги, которая была в распоряжении врага, была уничтожена, хоть ее и пытались охранять. И теперь, чтобы добраться до ожидающего поезда, необходимо было преодолеть расстояние почти в пятнадцать километров.

Пациентов я уже не различала, это стало лишь работой. Невозможно помнить каждого и всем сопереживать, как было поначалу. В Истаде, в первый день работы в госпитале, у меня не было слез – меня вырвало на подходе к дому. Таким чудесным образом заканчивались почти все дни на протяжении месяца. В итоге Жан не выдержал. Нет, не было никаких душещипательных бесед, он напоил меня – я выплакалась, и все прошло.

Снова нас поселили вместе, на этот раз в наспех построенной палатке. Позже, когда уедут мирные жители, мы займем чей-то дом или то, что от него осталось. Нашу с Анаис импровизированную кровать от матрасов мужчин отделяла грязная, когда-то бывшая розовой, тряпка. Жан храпел, и когда я его дразнила – смущался:

– Это насморк!

– Ага, он у тебя перманентный!

Я почти не вспоминала Грегори, его постепенно вытеснил совершенно другой образ. Зеленые глаза ласково смотрели с чужих лиц, иногда я угадывала в ком-то его улыбку, мне казалось, он рядом, незримо присутствует за спиной, как святой Франциск. А однажды я увидела среди офицеров блондина – как радостно сжалось в тот момент сердце… Побежала за ним, догнала, схватила за руку – мне улыбнулся сероглазый, как и все северяне, молодой мужчина.

– Куда же вы? – спросили меня.

– Простите, обозналась. – Опущенные плечи, потухший взгляд, мечты не приходят в реальность!