Свадебный переполох - Эмилия Прыткина

– А чего ты в соседний подъезд пошла? Мы тебя уже обыскались! – поинтересовался Ованес.

– В соседний? М-м… перепутала… – вздохнула Арусяк.

– Арусяк-джан, сейчас, сейчас вытащим! Дядя Аршак тебя вытащит и сам отведет к родителям, таким людям нельзя детей доверять, – грозно сказал еще один голос, судя по всему, принадлежавший дяде Аршаку.

Последняя фраза, видимо, была адресована Офелии и Ованесу.

– Отойди от двери, – ласково сказал Аршак.

Арусяк подошла к стене лифта и прижалась к ней. Через минуту двери открылись, и она увидела залитую светом лестничную площадку, на которой стояли Ованес, Офелия и дядя Аршак.

– А где Арусяк? – удивленно спросил Аршак.

– Это я, – ответила Арусяк и виновато посмотрела на Аршака.

Буквально через секунду она убедилась, что красноречие дяди Вано – детский лепет по сравнению с Аршаковым.

– Хватит орать! Это вообще-то ваша работа – людей вытаскивать, – махнула рукой Офелия.

Ованес порылся в бумажнике, достал деньги и вручил их Аршаку. Аршак пересчитал купюры и заметно подобрел:

– Взрослая девушка, а ведешь себя как маленькая. А мы перепугались, думали, что ребенок один в лифте застрял.

– А если бы не перепугались, то и не приехали бы так быстро, а сидели бы и резались в нарды до потери пульса. Знаю я вас, – укоризненно сказала Офелия.

– Простите меня, – прошептала Арусяк и увидела, как Офелия, Ованес, Аршак и стены подъезда вдруг стали медленно наклоняться. – Смешные… – Арусяк улыбнулась и плюхнулась на пол.

Что было дальше, Арусяк не помнила, зато Офелия запомнила на всю оставшуюся жизнь, потому что когда в одиннадцать часов вечера Петр, взволнованный пропажей дочери и любимой сестры, уже собрался бежать в милицию, в дверь позвонили. На пороге стоял таксист, держа на руках пьяную Арусяк, которая заснула у него на плече. Позади таксиста стояла Офелия и тряслась от страха.

– Тяжелая, – хмыкнул таксист, положив Арусяк на кровать. – Молодая, а так напилась. Стыдно.

– Ты о чем думаешь? – взревел Петр и грозно посмотрел на сестру.

Бедная Офелия дрожащим голосом стала рассказывать о вернисаже, продаже картины и о том, как Арусяк перепутала подъезды и застряла в лифте. Впрочем, Петру было не до ее рассказов. Полночи просидел он перед кроватью дочери, то и дело прислушиваясь к ее дыханию. Арусяк лежала на подушке с блаженной улыбкой на лице. Ей снился ей любимый Харьков, уютная комната и вазочка, полная эклеров. И как только Арусяк протянула руку к пирожным, из-за шторы появился Ованес, распахнул окно и стал протяжно дудеть в дудук. На его зов явились клоуны с картины Офелии и стали лихо скакать по комнате, кувыркаться и выписывать пируэты в воздухе. Под потолком медленно плыла Офелия и шипела зловещим шепотом:

– Следи за моим астральным телом, Арусяк, следи за телом!

– Не будет она ни за кем следить, она замуж выходит, – раздался вдруг громовой голос Хамест, которая влетела в окно вместе с клоуном, похожим на вампира.

– Пошла вон! Папа, прогони ее! – заорала Арусяк и проснулась.

Глава 6

Знакомство с женихом

Из коридора доносился страшный грохот. Впрочем, за время недолгого пребывания в доме бабушки Арусяк уже успела привыкнуть к тому, что ни одно утро в этом семействе не обходится без приключений. Грохот доносился из кухни.

«Наверно, Сенулик к соседям проход прорубает», – подумала Арусяк и ошиблась. Сенулик был совершенно непричастен к грохоту. Более того, предусмотрительная бабушка отправила его к матери Рузанны, опасаясь, как бы внук не выкинул какой-нибудь фортель в присутствии Вачагана и его родителей, чей визит был назначен на сегодня, на шесть часов вечера.

– М-м-м, башка раскалывается, – застонала Арусяк, пытаясь вспомнить, каким образом она переместилась из лифта в кровать.

Войдя на кухню, она увидела достаточно странную картину: бабушка Арусяк что есть силы била молотком по куску мяса, лежащему на столе.

– Ба, ты чего? – поинтересовалась она.

– Кололак делаю! – пропыхтела бабушка и снова ударила по мясу.

– Что такое кололак?

– Кололак – это кололак. Это мое фирменное блюдо. Рузанна, иди ты побей, устала я. – Бабушка вытерла пот со лба. – А ты расскажи-ка мне, что вчера стряслось.

На зов явилась невестка, засучила рукава и принялась старательно отбивать мясо.

Тем временем бабка с внучкой сидели на балконе и беседовали. Внучка силилась восстановить картину вчерашнего дня. Картина была туманной. Арусяк помнила, как они ехали в маршрутке, как торговали картинами, как продали теткин «Хаос», как потом шли с тележкой к Ованесу, пили вино и беседовали, после чего она пошла в магазин за вином и застряла в лифте. Что было дальше, Арусяк не помнила, впрочем, где-то в памяти всплывал еле слышный голос какого-то Вано, но ни самого голоса, ни его обладателя Арусяк так и не смогла вспомнить, как ни старалась. Арусяк-старшая слушала внучку, то и дело хваталась за голову и цокала языком: «Какой позор! Хоть никто не видел? Как тебе не стыдно! Хорошо, что это случилось не в нашем районе!»

На балкон вышел Петр Мурадян, и Арусяк пришлось рассказывать историю заново. Через пять минут она повторила ее Аннушке, а спустя полчаса – дяде и его жене. Тетка Офелия с утра пораньше удрала на вернисаж, чтобы не мозолить глаза окружающим и не рассказывать историю в сотый раз. И пока Петр корил дочь и объяснял ей, что порядочной армянской девушке не пристало пить вообще, а тем паче – напиваться, а Аннушка хихикала и вспоминала, как они с Петей уговорили бутыль самогона и сломали качели в парке, Арусяк-старшая побежала в большую комнату. Вернувшись, она косо посмотрела на невестку и заявила:

– Надо пыль вытереть. Похоже, ее сто лет не вытирали.

– Я вытирала вчера вечером, – пытаясь сохранять спокойствие, ответила Рузанна и с остервенением ударила по мясу.

– А я говорю, что там пыльно. Где тряпка? – заохала бабушка и побежала в комнату.

– Она сегодня решила поиграть в свекровь? – спросила Аннушка, заглядывая с балкона на кухню.

– Видимо, да, – вздохнула Рузанна. – Сдался ей этот чертов кололак, приготовили бы шашлык, и все. Нет, надо поднять всех на уши и устроить тарарам. Сама же два раза ударила и бегает теперь, командует, а я тут отдувайся.

– Так что такое кололак? – спросила Арусяк у Рузанны.

– Это мясное блюдо. Отбиваешь мясо до состояния каши, потом добавляешь яйцо, коньяк, снова отбиваешь, делаешь шарики и отвариваешь их в кипящей воде. Потом подаешь с топленым маслом. Вкусно очень, но ведь возни сколько, пока это мясо отобьешь!

– А прокрутить в мясорубке нельзя? – поинтересовалась Арусяк, представив, сколько сил и времени нужно потратить для того, чтобы отбить такой кусок мяса.

– Кто там про мясорубки говорил? Какие мясорубки? Вы мне хотите кололак испортить? Перед гостями опозорить? – закричала бабушка, ворвавшись на кухню. – Если вам лень, давайте я буду делать. А вам, – она повернулась в сторону Аннушки, – потом стыдно будет, что две молодые и здоровые невестки заставили старую больную женщину работать!

– А никто и не заставлял, – флегматично ответила Аннушка.

– Эх, – покачала головой бабушка, выхватила молоток из рук невестки и стала бить по мясу.

– Аня, Рузанна, вы бы помогли маме, – возмутился Петр, смотря, как Арусяк-старшая с молотком в руке прыгает вокруг мяса.

– Да нет, не надо, сынок, я сама, я сама, – заохала бабушка, присела на стул и принялась стучать молотком по мясу еще энергичнее.

– Ну-ну, – покачала головой Аннушка и ушла. Петр поплелся следом.

Рузанна исподлобья покосилась на свекровь, села рядом с Арусяк и стала выяснять, модно ли нынче носить вечернее платье с кроссовками.

– Нет, – ответила Арусяк.

– А что модно? – не унималась та.

Решив, что «смешение стилей» Рузанне не освоить никогда, Арусяк вздохнула и предложила тетке, возжелавшей вдруг стать самой модной в микрорайоне Эребуни, попробовать себя в стиле «унисекс». Рузанна всплеснула руками и приготовилась внимательно слушать. Однако вскоре выяснилось, что стиль «унисекс» Рузанне не подходит никак, поскольку предполагает ношение брюк, что Рузанне строго-настрого запрещалось лютой свекровью.

– Тогда буду смешивать дальше, – вздохнула Рузанна и побежала в свою комнату перебирать вещи в шифоньере.

Арусяк-старшая, увидев, что никто из невесток не горит желанием помочь ей в приготовлении кололака, фыркнула, вытерла руки и пошла на балкон к внучке – заниматься вещами более важными, а именно – подготовкой Арусяк-младшей к встрече с будущим мужем. Плюхнувшись в кресло, бабка с минуту смотрела на свои руки, потом перевела взгляд на внучку и елейным голоском начала рассказывать о том, какой следует быть настоящей армянской девушке в день знакомства. Бедная Арусяк, которая хотела только одного – чтобы поскорее прекратилась головная боль, сделала серьезное лицо и приготовилась слушать бабушку.