Семь снов черного кота - Сергей Преображенский

 Она быстро расстегнула пуговицы и бросила халат на стул. Рауль был прав, под халатом на девушке и в самом деле другой одежды не оказалось.

 - Видите это так просто! А теперь вы!

 - И все–таки мне как–то… — замялся Мухин, — Вот если бы вы завязали себе глаза…

 - Ну, у вас и фантазии, молодой человек! — усмехнулась Оксана, — Впрочем, если это поможет делу…

 Она достала из сумочки черную шелковую косынку, и уже собиралась воплотить в жизнь Витькину блажь, как вдруг зазвонил телефон. Оксана сняла трубку, сказала «сейчас иду» и вернула ее на место.

 - Извините, меня срочно вызывает доктор Шредер, — сказала она, торопливо надевая халат, — сперму сдадите завтра утром, а сейчас идемте, я вас провожу до палаты, мне все равно по пути!

 * * *

 - Ну как? Получилось? — спросил Рауль, с надеждой по–собачьи заглядывая Мухину в глаза, едва тот переступил порог палаты.

 - Почти, — ответил Витька, — вначале все шло хорошо, Оксана даже согласилась завязать глаза, кстати, вы были правы, под халатом у нее ничего не было! Но тут как назло позвонил доктор Шредер и вызвал ее к себе!

 - Я так и знал! — воскликнул Рауль, с досады стукнув кулаком по спинке кровати — Я думаю, что она любовница доктора и всякий раз, как только у него возникает желание, он вызывает ее, чтобы удовлетворить свою похоть!

 - Ну зачем вы наговариваете на девушку, вы же ее совсем не знаете!

 - Зато я очень хорошо знаю доктора Шредера!

 - Да, кстати о докторе! — спохватился Мухин, — Помните, я начал говорить, но Оксана мне помешала. У него в верхнем ящике стола лежит пистолет. Я собираюсь бежать и вы должны мне помочь. Ваша задача выкрасть этот пистолет и захватить доктора Шредера в заложники. Я бы и сам все это сделал, но, к сожалению, я не умею стрелять. В обмен на доктора мы потребуем самолет до Могадишо и два миллиона долларов.

 - Постойте Могадишо это что, где–то в Африке?

 - Ну да, столица Сомали.

 - Я туда не полечу, там живут представители низшей расы!

 - Оставьте свои расистские бредни! Это наш единственный шанс! Или вы хотите остаток жизни провести в психушке?

 - Это вовсе не бредни. Согласно расовому закону от 15 сентября 1935г. интимные контакты с субъектами низшей расы караются лишением всех прав и тюремным заключением на срок до 5 лет. А у меня не было женщины с… ну вы помните! Я не сдержусь!

 - Да этот ваш закон отменили еще в 1945 году! И потом мы в Африке долго не задержимся, с такими деньгами нас примут в любой стране с распростертыми объятьями!

 - Хорошо, я согласен, — наконец сдался Рауль, — но только после того как вы поможете мне с Оксаной!

 - А если у меня ничего не выйдет?

 - А вы постарайтесь!

 * * *

 На следующее утро пока Оксана разносила по палатам лекарства Рауль незаметно пробрался в процедурную и спрятался в шкафу. Спустя полтора часа следом за ним отправился и Витька. Когда он вошел в кабинет, Оксана была уже на месте и что–то писала в толстом журнале.

 - Что вы хотели, больной Мухин? — строго спросила она, продолжая писать.

 - Вы сказали, что сегодня утром я должен сдать анализ!

 - Ах да, спермограмма! Вот, возьмите, — Оксана протянула Витьке баночку, — Я вернусь через десять минут!

 Девушка встала и двинулась к двери.

 - Постойте Оксана! А как же я? Вы разве мне не поможете?

 - Вы уже большой мальчик, — сказала Оксана, и ободряюще улыбнулась — Вы справитесь! Вот, возьмите журнальчик полистайте! А я должна срочно отнести доктору Шредеру карту назначений!

 - Как, опять Шредеру? Оксана, вам не кажется странным, что как только у нас с вами… ну, в общем, вы и я остаемся вдвоем, сразу появляется доктор Шредер?

 - Больной Мухин, что с вами? Вы что ревнуете?

 - Я? Нет, с чего вы взяли? Просто…

 - Вы ревнуете, я вижу! Вы такой смешной! — Оксана подошла к Витьке и потрепала его по щеке, — Я бы с удовольствием помогла вам, но мне и в самом деле надо бежать! Если хотите, можете подождать меня, и тогда после доктора Шредера я могла бы заняться вами!

 Оксана ушла и как только дверь за девушкой закрылась, из шкафа вылез Рауль.

 - Ну что же вы не удержали ее, Виктор? — проговорил он с упреком.

 - Я пытался, вы же сами все слышали! — начал оправдываться Мухин, — И потом еще не все потеряно, через десять минут она вернется от доктора Шредера…

 - Я не хочу после Шредера!

 - Да какая вам разница, Рауль, делать это до или после доктора?

 - Теоретически — никакой, — согласился Рауль, — но все–таки «до» как–то было бы приятней.

 Они прождали два часа, но девушка так и не появилась. Вместо нее пришла уборщица и выгнала заговорщиков.

 * * *

 Когда они вернулись в палату, Витькин командир рыжий фельдфебель Шульц уже лежал на своей кровати. Но после процедур он выглядел, мягко говоря, не важно: его остекленевшие глаза были открыты и тупо смотрели в потолок, а из уголка рта сбегала тоненькая струйка слюны. Реакция на внешние раздражители практически отсутствовала.

 - Что с ним? — спросил Мухин.

 - После электрошока он всегда такой, — ответил Рауль, — к вечеру оклемается немного, но полностью придет в себя только дня через три. Так что можете пока расслабиться. А потом начнется: строевая подготовка, кросс по коридору с полной выкладкой… Меня–то он не трогает, я как–никак старше его по званию, а Конрад не подлежит призыву по возрасту.

 - А почему его продолжают лечить электрошоком, если он так тяжело его переносит?

 - Не знаю, — пожал плечами Рауль, — Спросите об этом доктора Шредера, когда будете у него на приеме.

 * * *

 - Вы знаете Мухин, я тут вчера посмотрел вашу историю болезни, — доктор Шредер вытащил из ящика стола все ту же толстую тетрадку, — и назначил вам кое–какие процедуры!

 - Не надо, — сходу отказался Витька, — знаю я ваши процедуры! Вы хотите, чтобы я как фельдфебель Шульц таращился пустыми глазами в потолок и пускал слюни?

 - Отто Шульц это совершенно особый случай! Электрошок для него просто спасение, он дает ему возможность хотя бы на время забыть тот осенний день 1918 года, когда французский снаряд угодил в сарай, где он вместе со своими солдатами отдыхал после боя. Потому что когда он это вспоминает, то впадает в депрессию и пытается свести счеты с жизнью.

 В тот вечер, проходя мимо дощатого деревенского сортира, фельдфебель Шульц увидел одного из своих солдат вцепившегося двумя руками в свои штаны.

 - Что случилось ефрейтор? Почему не отдаете честь? — спросил он.

 - Извините, господин фельдфебель, я не могу, — ответил солдат, — Я случайно уронил свой ремень в очко, и теперь мои брюки…

 - Утеря казенного имущества тяжелейший проступок! Ступайте в сортир и делайте что хотите, хоть ныряйте туда, но без ремня не возвращайтесь!

 Звали этого ефрейтора, как я думаю, вы уже догадались Адольф Гитлер. Таким образом, фельдфебель Шульц мог изменить ход мировой истории, но не судьба!

 А что касается вас Мухин, то я думаю применять электрошок пока рано, можно ограничиться методом сенсорной депривации.

 - А что это? — настороженно спросил Витька.

 - Не пугайтесь, это не больно! — улыбнулся врач, — Вас поместят в специальную звуко–и светонепроницаемую камеру…

 Тут зазвонил телефон. Доктор снял трубку, сказал «сейчас приду» и повернулся к Мухину.

 - Я вернусь через пять минут, а вы пока не скучайте и обязательно дождитесь меня.

 Он сунул тетрадку в стол и вышел из кабинета.

 Упустить такой шанс Витька просто не имел права. Он встал, обошел стол вокруг и осторожно выдвинул ящик. Никакого пистолета в столе не было, только все та же пухлая тетрадь. Мухин машинально открыл ее:

 «…Сегодня я, наконец, окончательно уверился в том, что я сошел с ума. Это единственно возможное объяснение того, что происходит со мной в последние дни. Но лучше все по порядку.

 Проснувшись неделю назад рано утром, я обнаружил, что я это вовсе не я. То есть тело–то вроде было мое, руки и ноги, пожалуй, тоже, но вот голова… с головой творилось что–то странное. Во–первых, я долго не мог понять, где я — обои в цветочек и потолок с желтым пятном похожим на Мадагаскар мне ни о чем не говорили.

 Рядом с кроватью стоял стул, на нем лежали джинсы и рубашка — тоже явно не мои. Я встал, надел чужую одежду (не ходить же голым!), вышел в коридор, так же незнакомый, зашел в ванную и тут в зеркале впервые увидел себя. Быть может, это звучит нелепо, но это было действительно так — человека, который смотрел на меня из зеркала, я видел впервые. У незнакомца было узкое худое лицо, тонкий хрящеватый нос и темные волнистые волосы, в то время как у меня всегда были… И тут я с удивлением осознал, что понятия не имею какие у меня раньше были волосы, нос, лицо! Я вообще не помнил ничего о себе, даже собственного имени! Как будто кто–то мокрой тряпкой протер мой мозг, словно школьную доску после урока.

 Несколько минут я тупо стоял перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение и мучительно пытаясь сообразить, что же это со мной? Так ничего и не поняв я плеснул на лицо холодной водой и вернулся в комнату.