Сезон воронов - Соня Мармен

– Объясни, что ты делала в Инверари! – потребовал он, сердито глядя на дочь. – Не слишком ли далеко ты забрела от Честхилла во время прогулки, Марион? Или ты шпионила?

Девушка вздрогнула – настолько холодно и отчужденно прозвучали слова отца. Лицо ее побледнело. Между ними повисло тягостное молчание. Расценив его как признание вины, Гленлайон выругался.

– Папа, я позже тебе все объясню! Сейчас не время!

– Для кого ты шпионила?

Марион пришлось уступить. Понурив голову, она тихо ответила:

– Для Бредалбэйна.

Имя затерялось в складках плаща, который она перебирала дрожащими пальцами. Лицо Гленлайона исказилось от гнева.

– Будь он проклят! Как он посмел использовать мою дочь? Как посмел? Мало ему того, что он диктует, что мне делать, и унижает перед другими лэрдами, так этот деспот еще и сделал из моей дочери…

Он не закончил фразу. Ужасное слово так и не сорвалось с его губ. Но Марион догадалась.

– Ты думаешь, что я… что я через постель узнавала то, что хотела? Вот как ты обо мне думаешь! Вот как ты доверяешь своей дочери, плоти от плоти твоей, крови от крови твоей!

Та самая кровь, о которой только что упомянула Марион, прилила к лицу лэрда.

– Я такого не говорил.

– Неправда! – отрезала девушка, выпуская из рук измятую ткань. – Я прекрасно поняла, что ты собирался сказать!

На холме началось какое-то движение, и оба замолчали. Со стороны армии противника донеслись крики: Фанаб отдавал распоряжения своим солдатам. Море красных мундиров двинулось в их сторону. Фанаб дал сигнал к атаке. Солдаты Гленлайона тоже начали строиться. Марион, которая только что бушевала праведным гневом, в ужасе замерла.

– О нет! – воскликнула она, зажимая рот дрожащей рукой. – Папа, ну подумай сам! Нужно остановить это, пока еще не поздно! Предотврати это побоище, умоляю тебя!

Гленлайон уронил голову на грудь. Закрыв глаза, он вздохнул и задумался. Минутой позже, взглянув напоследок на дочь, он пришпорил крупного белоногого скакуна и вскоре присоединился к своим солдатам. Дункан подошел к Марион и положил ладони на ее дрожащие плечи. Они молча стояли и смотрели, как лэрд что-то обсуждает с командирами. Наконец лэрд вынул из кармана носовой платок, засунул его конец в дуло своего мушкета и поднял оружие над головой.

– Cruachan!

В следующую минуту лэрд Гленлайона начал спускаться по склону холма навстречу командиру Кэмпбеллу из Фанаба. Появился ответный белый платок, привязанный к штыку. Военачальники враждующих отрядов встретились посредине равнины.

Плечи Марион чуть расслабились. Загрохотал гром, и с неба заморосил мелкий дождик. Переговоры продолжались несколько минут, потом командиры разъехались. Они пришли к соглашению: дабы не проливать кровь Кэмпбеллов из Фанаба, лэрд Гленлайона согласился опустить оружие, но при условии, что его людям позволят беспрепятственно покинуть земли Аргайла. Крики радости солдат обоих лагерей наполнили долину. Политические интриги, превратившие их в противников, – не слишком убедительный повод для того, чтобы проливать кровь соотечественников… Худшего удалось избежать. Дабы подтвердить готовность соблюдать соглашение, отряды обменялись залогами, после чего направились в противоположные стороны. Напряжение внезапно ушло, и Марион разрыдалась на плече у Дункана.

По стенам пещеры, ставшей для них укрытием, стекали струйки воды. Дункан сидел у входа, повернувшись спиной к Марион, пока та переодевалась. Вот уже два часа шел проливной дождь. Робкий костерок как мог обогревал влажную пещеру. Развесив для просушки насквозь промокшую одежду, девушка закуталась в плед. От холода у нее стучали зубы.

– Готово. Можешь повернуться.

Но Дункан не спешил поворачиваться. Еще несколько минут он представлял себе дрожащее девичье тело – изгиб бедер, округлость груди, очертания икр. Танцующая тень на каменной стене в отсветах пламени… Тень бесстыжая, чувственная и грациозная, которой он легко придал черты лица, цвет волос, оттенок кожи. Закрыв глаза, он представил Марион такой, какой мог ее увидеть, если бы обернулся несколько минут назад. С этой тени он не сводил глаз, пока она снимала с себя одежду у костра, ставшего свидетелем его прегрешения.

Наконец Дункан со вздохом повернулся. Девушка сжалась в комок в самом дальнем уголке пещеры, у ног поблескивал клинком ее маленький sgian dhu. «A Mhórag, m’aingeal dhiabhluidh![31] – подумал он. – На твоем месте я бы спал с кинжалом в руке!»

Им предстояло провести ночь в этой задымленной и влажной пещере. Он знал, что не заснет, когда Марион рядом, такая близкая и легко достижимая. Ему было слышно ее дыхание – громкое и быстрое. Девушка казалась встревоженной. Она наверняка угадала его мысли. Время душевных излияний закончилось. Неизбежная близость в ограниченном пространстве их укрытия вернула к жизни прежнюю враждебность. Взгляды молодых людей встретились. В глазах у Марион, словно крошечные, лукавые и чарующие bean-sith, затанцевали отсветы огня, превратив их в два кусочка раскаленного угля на разрумянившемся круглом лице с островатым подбородком.

Длинные и тонкие девичьи пальцы подобрались поближе к рукоятке кинжала, и Дункан решил, что лучше не подходить к ней слишком близко. Он сел напротив так, чтобы костер оказался преградой между ним и искусительницей, при одном взгляде на которую у него начинало ныть внизу живота, и заставил себя вспомнить об Элспет. Так он и просидел какое-то время, созерцая пламя – этой символ адских мучений, которые он испытывал по ее вине, пусть она об этом даже и не догадывалась.

Гроза между тем понемногу успокаивалась. В тишине ночи их пещеру несколько раз озарили голубоватым светом редкие вспышки молний. Марион прижала колени к груди и положила на них подбородок.

– Твой отец хочет, чтобы ты как можно скорее вернулась в Честхилл, – сказал Дункан, просто чтобы нарушить ставшую давящей тишину.

– Я знаю, – ответила она и тоже уставилась на огонь.

Длинная мокрая прядь упала ей на лицо, и Марион машинально отбросила ее тыльной стороной ладони.

– Я туда не поеду.

– Гленлайон пригрозил мне расправой. И потом, он мне доверился…

Она посмотрела ему в лицо и издала тихий смешок, похожий на воркование голубки. Губы ее раздвинулись в широкой улыбке, обнажив безупречно белые зубы.

– Мой отец тебе не доверяет, Макдональд! У него просто не осталось выбора. Он не мог взять меня с собой, но и на то, чтобы отвезти меня домой в Гленлайон, времени у него не было. Это мне он доверяет!

Дункан обиженно поджал губы, но потом, после короткого раздумья, лукаво улыбнулся: