Предательство - Хелен Диксон

Внезапно Изабелла почувствовала, как начинает задыхаться от его близости. Девушка заметила, куда был направлен его взгляд, и, посмотрев вниз, обнаружила, что твердые кончики ее сосков напряглись и проступили под тонким шелком рубашки мужского покроя. Щеки ее покраснели от смущения, и она сложила руки на груди, сердито уставившись на беззастенчивого зрителя.

— Я бы никогда так не поступила, если бы не ярость, которая меня охватила, — могу вам в этом честно признаться. У меня взрывной характер — и с этим ничего не поделаешь. Мне редко удается подавить вспышки темперамента.

— Я это уже понял, — проворчал Ланс.

Похоже, своими действиями он разбудил спящего дракона.

— Тогда вы, вероятно, дважды подумаете в следующий раз, прежде чем меня провоцировать.

Его глаза опасно сощурились.

— У меня, знаете ли, тоже темперамент, Белла. И вам следует это хорошенько запомнить.

Стиснув зубы, он некоторое время не сводил с нее сердитого взгляда, а потом неспешно подошел к камину и облокотился на него.

— Если бы я была мужчиной, я бы вызвала вас на дуэль за то, что вы сделали со мной прошлой ночью.

— Не очень мудро с вашей стороны, Белла.

— Вы так полагаете? После того как вы угрожали моей жизни и жизни моих людей, ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем всадить вам пулю промеж глаз.

— Что? Вы умеете обращаться с пистолетом?

— Конечно, умею — и я очень хороший стрелок, если уж об этом зашла речь. Там, откуда я приехала, умение стрелять не столь уж необычно для женщины. Я же способна поразить цель лучше многих из них. — Изабелла сухо усмехнулась. — Пожалуй, вы можете заключить, будто во мне говорит тщеславие.

— Нет, я впечатлен. Ни одна леди из моего окружения и понятия не имела, каким концом стреляет пистолет.

— Значит, вам следует с большей разборчивостью подходить к своему окружению.

— Я так не думаю. Быть близко знакомым с дамой, чье умение обращаться с оружием превосходит ваше собственное, может оказаться весьма опасным.

— Следовательно, я совсем не в вашем вкусе, — небрежно заключила Белла.

— Это почему же?

— Прошлой ночью вы дали мне понять, что без ума от меня только для того, чтобы прибрать к рукам бабушкины бриллианты. Вы знаете, как уязвить женскую гордость.

Ланс хотел было сказать Изабелле, что она пришла к неверным выводам, что он в равной степени без ума и от того и от другого — леди и ее бриллиантов. Правда заключалась в том, что она настолько прекрасна и чувственна, что мужчине невозможно взглянуть на нее без того, чтобы не попасть под ее чары. Однако его совсем не вдохновляла перспектива раздувать ее тщеславие, с чем уже и так успешно справлялась целая толпа обожателей, волочащихся за ее юбками.

— Я уверен, ваша гордость не очень пострадала и скоро оправится от потрясения.

Белла была уязвлена тем, что совсем не привлекала его, однако постаралась не показывать своего разочарования. И зачем только она завела об этом речь? Это так унизительно. Вероятно, он решил, что ею движет кокетство и она нарочно напрашивается на комплименты. Изабелла прекрасно понимала, что ее слова не способны пробить стену его безразличия. Но, черт возьми, зачем же ему это подчеркивать?

Глава 4

Впервые с тех пор, как ей удалось вернуть бриллианты, Белла почувствовала сомнения в правильности своих действий. Держа в руках сюртук, она повернулась к лорду Бингхэму, не зная, что предпринять.

— Итак, Белла. Что нам делать? Бриллианты у вас. Вы вернете их мне?

— Думаю, мне следует подождать, что скажет по этому поводу моя бабушка.

— Белла, они действительно мои по праву. Если вы не отдадите их мне добровольно, мне придется их у вас отобрать. Вы этого хотите?

— Что? — воскликнула она, ее глаза сверкнули презрением. — Вы угрожаете выстрелить в меня из пистолета? Что вы за человек, лорд Бингхэм? Что заставляет вас играть в такие немыслимые игры? Почему я должна верить тому, что вы мне сказали?

— Потому что я очень честный человек. Доверьтесь мне. Нечто произошло между нашими семьями много лет назад, когда ваша бабушка была еще очень молодой, и в этом оказались замешаны эти бриллианты. Моя бабушка вела дневник. В нем содержатся исчерпывающие объяснения того, что тогда случилось, а также подтверждение права нашей семьи на бриллианты. Если хотите, я покажу вам эти записи, но сейчас не время. Я должен вернуться к гостям.

Белла повернулась к двери:

— Думаю, мне следует вас покинуть. Я сказала кучеру ждать меня на углу улицы.

— Белла!

Она посмотрела на него. В его глазах застыло непреклонное выражение.

— Бриллианты.

Он медленно подошел к ней, протягивая руку.

Изабелла поняла, что он не выпустит ее из комнаты, пока она не отдаст ему ожерелье. Девушка неохотно сунула руку в карман своего сюртука, достала мешочек и протянула его лорду Бингхэму.

— Спасибо, — произнес он, принимая драгоценности.

— Что вы советуете мне сказать бабушке?

— Правду. Она поймет. Идемте, я провожу вас к экипажу — хотя я просто не понимаю, о чем думал ваш кучер, согласившись доставить вас сюда в подобном наряде.

— Я могу быть достаточно убедительной, если захочу. Моя улыбка способна покорить даже кучера.

— Какое же вы самовлюбленное и тщеславное создание, Белла Эйнсли!

— Вы можете считать это изъяном, однако порой моя уверенность приносит пользу.

Ланс покачал головой. Подобные женские умозаключения были выше его разумения.

— Некоторые вещи вполне могут лишить мужчину здравого смысла. Ваша улыбка — одна из них. Однако легкость, с которой вам удалось проникнуть в мой дом, говорит о том, что мне непременно следует обсудить с дворецким вопросы безопасности. Получается, любой негодяй с улицы может спокойно попасть сюда. Вы, случайно, не встретили кого-нибудь по пути?

— Нет… И я способна сама добраться до кареты.

— Я хочу убедиться, что вы покинули дом, будучи никем не замеченной. Я на этом настаиваю. — Забрав у нее сюртук, он терпеливо держал его, пока Изабелла продевала руки в рукава. — Прошу прощения, что порвал вашу одежду. Хорошая белошвейка может легко все исправить.

Положив руки на плечи Изабеллы, Ланс развернул гостью, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Я также хотел бы попросить прощения за вчерашнюю ночь, — спокойно заметил он. — Не помню, когда мне в последний раз приходилось приносить извинения, поэтому простите меня, если покажусь вам неуклюжим.

Однако Беллу оказалось не так просто смягчить.

— Ваша наглость и самоуверенность делают вам честь, если вы полагаете, будто после всего ужаса прошлой ночи вам достаточно успокоить меня парой слов сожаления. Вы можете просить прощения сколько угодно, однако это не оправдывает вас и вряд ли исправит то зло, что вы причинили моей бабушке.