Формула влияния - Николай Зорин

— Нет, не верю, — твердо проговорил Виктор. — И никогда не смогу в это поверить.

Он знал, что просто обязан сейчас убедить ее в невиновности мужа. Впрочем, он и сам был с самого начала в этом убежден. Несмотря на неопровержимые улики против Хавронина.

— Владимир Тимофеевич не может быть убийцей.

— Спасибо, Витя. — Мария Ильинична вздохнула, нервная судорога опять пробежала по ее губам. — Ты не можешь себе представить, как сейчас для меня это важно — твой такой несомневающийся ответ. Потому что… потому что сама-то я как раз сомневаюсь.

— Но почему? — пораженно вскричал Виктор и испуганно покосился на соседку Марии Ильиничны — кажется, она не проснулась. — Почему вы в этом сомневаетесь? — повторил он, понизив голос.

— Факты, Витенька, факты. — Мария Ильинична тяжело, с какими-то мучительными всхлипами, закашлялась. — И этот следователь… Он ведь совсем не сомневается в виновности моего мужа. И знаешь, — заговорила она очень тихо, Виктор едва мог ее расслышать, — у меня создалось впечатление, что он, этот следователь, и меня в чем-то подозревает.

— Вас? Ну нет! Этого не может быть! Вам, наверное, показалось. Я хорошо знаю Сергея Битова, мы учились с ним вместе. Он очень неглупый человек.

— Неглупый! — Мария Ильинична горько усмехнулась. — Это я заметила. И все равно. Его вопросы, бесконечные вопросы… Он все время пытается меня на чем-то подловить.

— Вам так показалось.

— Да? — Она улыбнулась и тяжело перевела дух, вдохнув и осторожно выдохнув воздух. — Может, ты и прав. Я стала такой мнительной! Мне постоянно кажется, что все — все, все, даже моя соседка по палате — смотрят на меня с жалостью и отвращением. Жена убийцы! Что тут скажешь?

— Владимир Тимофеевич не убийца, — убежденно проговорил Виктор. — И я приложу все силы, чтобы это доказать. Но вы должны мне помочь.

— Как, Витя?

— Верить в невиновность Владимира Тимофеевича, верить и выздороветь. А пока… Мне придется задать вам пару вопросов.

— Хорошо. Задавай. Я постараюсь на них ответить.

Виктор понимал, что времени у него мало — в любой момент могла явиться медсестра и прервать разговор. И сил у Марии Ильиничны тоже очень мало, а важных вопросов хоть отбавляй. Он задумался, выбирая самые важные. Таких оказалось два.

— Мария Ильинична, — начал Виктор, — среди знакомых Владимира Тимофеевича или Федора нет ли человека, который бы подходил под следующее описание. — Он постарался в точности вспомнить, что говорили ему школьный библиотекарь Галина Семеновна Стахова и Полина. — Среднего роста, среднего телосложения, то есть не полный и не худой, со светло-русыми волосами.

— Ну… — Она немного подумала, — так трудно сказать. Под это описание может подойти несколько человек, очень уж усредненное оно какое-то. Может, есть какие-то более характерные черты?

— Более характерные? — переспросил Виктор и вдруг вспомнил: — Да, есть. Взгляд. Абсолютно бесстрастный, отрешенный, но вместе с тем будто постоянно наблюдающий.

— За кем наблюдающий? — немного побледнев — вероятно, от мыслительного напряжения, спросила Мария Ильинична.

— За тем, на кого смотрит, за тем, что происходит.

— А кто он такой?

Виктор немного поколебался, говорить или нет, и решил, что лучше сказать: повредить это ничему не может, но в любом случае вселит в нее надежду.

— Этот человек — мой главный подозреваемый. Я думаю, что именно он убил Федора.

— Вот как! — Бледность Марии Ильиничны усилилась, у губ и носа переходя в синеву. Она тяжело задышала.

«Дурак! — обругал себя Виктор. — Не стоило все же ей этого говорить». И он поспешил задать следующий вопрос, на его взгляд, совершенно безобидный.

— Скажите, Мария Ильинична, у Федора Ривилиса есть знакомая по имени Анна? Она журналистка…

Договорить он не успел — реакция, которая последовала за этим вполне невинным вопросом, так его поразила, что он даже не сразу сообразил, что делать. Лицо Марии Ильиничны посинело, рот открылся, словно она хотела закричать, но не могла, рука судорожно шарила по стене. Но вот рука нащупала кнопку вызова, нажала, и Мария Ильинична потеряла сознание.

В палату вбежала медсестра Светлана. Вмиг оценив обстановку, она вызвала бригаду реаниматоров и только после этого напустилась на Виктора:

— Уходите сейчас же! Это вы ее довели! Вы… Уходите и никогда здесь больше не появляйтесь!

Пораженный, растерянный, он молча вышел из палаты, не понимая, почему такой простой вопрос мог спровоцировать тяжелый сердечный приступ.

Несмотря на все неувязки, Полина считала, что Анну не только не стоит сбрасывать со счетов, но и, наоборот, именно сейчас нужно повнимательнее к ней прислушаться. Только пройдя весь путь воспоминаний до конца вместе с Анной, она сможет найти ответы. Реальные факты, на которые привык опираться Виктор, для Полины значили не больше, чем сны, рассказанные утром. Их всегда можно подделать, невольно переиначить на тот лад, какой в данный момент устраивает. А воспоминания, которые возникают у человека между жизнью и смертью, сколь бы зыбкими и подчас запутанными они ни казались, не могут возникать просто так. У умирающего слишком мало времени для того, чтобы просто бесцельно фантазировать. К тому же самой Анне требовалась срочная помощь. Она, тяжело раненная, лежит неизвестно где, в каком-то заброшенном доме, возможно, ее еще можно спасти — надежда, конечно, очень мала, но все же, — а Виктор совершенно перестал ее воспринимать, как живого, реального человека. Для него Анна стала чем-то абстрактным, помехой, мешающей расследованию, вредной для рассудка игрой, в которую Полине вздумалось поиграть. Он ни за что не позволил бы снова окунуться в воспоминания Анны — близко не подпустил бы к браслету.

Но обстоятельства его переиграли. Поспешив в больницу к Марии Ильиничне, Виктор просто завез Полину в офис, совершенно не подумав о том, что предоставляет ей полную свободу действий. Он был слишком отвлечен для этого.

Конечно, она понимала, насколько опасно ее «путешествие»: если Виктор задержится надолго в больнице и не сможет вовремя вернуть ее, неизвестно, чем все может закончиться. Но другой возможности может и не представиться. Сейчас, когда он в таком настроении, договориться с Виктором не получится. Браслет он ей добровольно не даст. А так все могло бы быть гораздо проще: он просто бы сидел рядом и контролировал ее состояние, как только понял бы, что пора возвращаться, взял бы из ее руки браслет и все.

Он сам виноват, сам обрек ее на такой рискованный поступок, ощущая себя непослушным ребенком, которому строго-настрого запретили родители трогать спички, подумала Полина, открывая сейф.

Глава 9

Федя на меня смертельно обиделся. Я так была обескуражена сообщением Кирюхина, что даже не смогла придумать нормального объяснения, почему изменились вдруг наши общие планы. Просто попросила довезти меня до дома, попрощалась и вышла из машины. Оскорбленно мигнув фарами, Федор уехал. А я не стала даже подниматься к себе, чтобы не тратить зря время. Встреча была назначена в фойе ночного кинотеатра «Орион», довольно далеко от моего дома. Сеанс начинался в одиннадцать, а было уже без двадцати.

Меня удивило, почему Борис Сергеевич назначил встречу в таком многолюдном месте. Не в его интересах сейчас светиться. Ведь если Кирюхин жив, значит, он подстроил эту аварию и кто-то погиб вместо него. Завтра же с самого утра узнаю все подробности у Саши из пресс-службы: обезображен ли труп предполагаемого Кирюхина, делалась ли экспертиза? С чего вообще они решили, что погиб именно он?

На встречу я опоздала, дорога заняла даже больше времени, чем мне представлялось. К «Ориону» подъехала уже в начале двенадцатого. Хорошо еще, что с билетами не возникло проблемы. Сеанс уже начался, в фойе бизнесмена не было. Я прошла в зал.

Глаза долго привыкали к темноте, несколько минут я была как слепая. Но даже когда обрела способность видеть, не смогла понять, здесь ли Кирюхин — зрители оживленными призраками заполняли зал, лиц рассмотреть было невозможно. Я отыскала свободное место с краю и села.

Фильм этот я уже смотрела, причем дважды — первый раз с Федором, второй — с мамой. Он мне не очень понравился: легковесная комедия, внезапно превращающаяся в тяжелую драму. Главные герои — влюбленная пара — то и дело попадают в нелепые ситуации, не переставая шутят, ни слова не могут сказать друг другу серьезно, а под конец девушка погибает. Смотреть в третий раз этот фильм у меня не было никакого желания, но делать нечего: придется ждать конца сеанса, когда включат свет, найти бизнесмена в такой темноте просто нереально. Посетовав, что трачу зря время, уставилась на экран.