Атлантический океан - Жорж Блон

Внебрачная дочь адвоката и служанки, Анна родилась в Англии, было ей двадцать лет. Ситцевый Джек познакомился с нею на Багамских островах, когда она только что вышла замуж за матроса по имени Бонни, не имевшего ни гроша за душой. Ее красота сразила Рэкема.

– Покупаю ее у вас! – заявил он Бонни.

Это предложение, о котором охотно распространялся муж, вызвало много шума, и, как ни странно, позор пал на голову Анны, ее обвиняли во всех грехах. Вне себя от возмущения, она оставила Бонни и ушла к Рэкему. Он взял ее с собой на корабль, где ей пришлось переодеться матросом. Она выполняла все матросские обязанности, участвовала в сражениях и была скромной и очень любящей подругой.

Счастье длилось два года. Потом Рэкем стал замечать, что Анна слишком благосклонно смотрит на молодого английского матроса со светлыми кудрями, зачисленного в экипаж после захвата его корабля. Он вызвал матроса к себе в каюту.

– Что между тобой и Бонни?

– Дружеские отношения.

– Тебе известно, что Бонни переодетая женщина?

– Да.

– Тогда это не дружба!

И Рэкем раскрыл нож.

Быстрым рывком Рид – так звали англичанина – распахнул рубаху, и изумленный Джек увидел очень милую девичью грудь.

– Меня зовут Мэри Рид.

Эта девушка, дочь бедной вдовы не слишком примерного поведения, была записана при рождении как мальчик, чтобы доставить удовольствие бабке, назначившей ей небольшое денежное пособие. В тринадцать лет Мэри приняли юнгой на военный корабль, и с той поры у нее начинается жизнь, какой не выдумал бы ни один романист. Она воевала во Франции и Голландии, сначала в форме пехотинца, потом кавалериста. Надев снова юбку, она вышла замуж, овдовела и опять вернулась к мужской одежде, на этот раз матросской, собираясь заняться морским разбоем. Вот тогда она и подружилась с Анной Бонни.

Ситцевый Джек мог быть совершенно спокоен. Вскоре после одного из абордажей Мэри заметила пленника, который ей приглянулся, и вскоре вышла за него замуж. Теперь на борту бригантины плавали две счастливые пары.

Но вот 2 ноября 1720 года английский крейсер атаковал этот приют любви. Обе женщины проявили в битве исключительную храбрость, тогда как их спутники ничем не блистали. Обе называли своих мужей трусами и не переставали стрелять. Побежденную бригантину привели на буксире к Ямайке, все пираты были приговорены к виселице.

Перед смертью Рэкем, по прозвищу Ситцевый Джек, попросил о последнем свидании с матросом Бонни. Встреча состоялась при свидетелях, и у Рэкема было мало времени для разговора. Как только Анна Бонни его увидела, она повернулась к нему спиной и громко произнесла:

– Если б вы сражались как мужчина, вас бы не повесили как собаку!

Так же как и Мэри, она не вошла в первую партию казненных. Обе получили отсрочку после их потрясающего признания, которое в официальном протоколе выглядело так:

«Двух других пиратов, уличенных в том же преступлении, спросили, не хотят ли они сделать еще какое-нибудь признание, прежде чем им будет вынесен смертный приговор. И тогда они сказали, что они женщины и обе беременны. Суд постановил разобраться в этом деле».

С очевидностью факта спорить не приходилось. Но можно ли было считать эти обстоятельства достаточно смягчающими, чтобы забыть о грабежах и убийствах, чего они не отрицали? Отпадал лишь один пункт обвинения: изнасилование. К смерти их все же приговорили, но приговор в исполнение не приводили, ожидая смягчения или, как рассчитывали некоторые, полного помилования в высшей инстанции. Для Мэри Рид оно пришло слишком поздно. Она умерла в тюрьме накануне родов, свалившись в сильнейшей горячке. Анна оказалась более счастливой, однако никто не может сказать, куда она делась потом с ребенком Ситцевого Джека, которого так любила, а под конец презирала. Анна Бонни, одна из двух несомненных авантюристок Атлантики, исчезла с арены морского разбоя так же таинственно, как Монбар Истребитель или артист флибустьерской эпопеи Грамон.

ВОКРУГ МЫСА ГОРН, ПУТЬ БЕСПРИМЕРНОГО МУЖЕСТВА

Мало кто видел мыс Горн своими глазами. Почти круглый год дожди и туманы, ледяная крупа и непроглядные метели скрывают его от глаз человеческих, и даже в летнее время южного полушария приближаться к нему очень опасно. Только по навигационным расчетам мореплаватели знают, что мыс остался позади. Но все же некоторые из них при плавании с запада на восток – т. е. при попутных, а не встречных ветрах – видели его и сумели сфотографировать. Над бурлящей, пенной поверхностью моря более чем на 400 м поднимается черный, совершенно безжизненный конус в трещинах, забитых снегом. На заднем плане, слева и справа, унылое нагромождение мрачных скал. Волны разбиваются у подножия мыса с громовыми раскатами.

Обращен мыс не к открытому морю, а к полосе антарктических льдов, отделенных от него только относительно узким проливом. Ветры южной части Тихого океана, которые сила вращения Земли гонит с запада на восток и никакие препятствия не задерживают их на пути в шесть тысяч километров, врываются в эту щель, словно в воронку. Идущие против ветра парусники вступают здесь в поединок с космическими силами. От ледяных полей постоянно отрываются гигантские глыбы льда, там видели айсберги до ста километров длиной. Ничто в тех краях не соответствует человеческим масштабам.

Обогнуть мыс Горн с востока на запад для парусного судна означало не просто миновать определенную точку, а вести на протяжении 1300 морских миль, т. е. 2400 км, непрерывную битву с океаном. Проплыв через всю Атлантику, суда приближались к Американскому континенту, шли вдоль его берегов и направлялись дальше к югу, навстречу бешеным ветрам, чтобы пройти мыс на безопасном расстоянии. Большие парусники плыли вокруг мыса Горн два месяца, бывали случаи – до восьмидесяти трех дней. И никто никогда не подсчитывал, сколько судов исчезло там бесследно.

Магеллан плыл не вокруг мыса Горн. Как мы уже видели, он попал из Атлантического океана в Тихий (ноябрь 1520 года) через скалистый коридор длиною 510 км, именуемый теперь Магеллановым проливом. Дрейк тоже плыл не вокруг мыса Горн. Он отыскал (20 августа 1578 года) вход в тот же самый лабиринт и вышел из него спустя семнадцать дней. 15 июня 1615 года в Южное море, как в то время обычно называли Тихий океан, отплыл с острова Тексел голландский купец Исаак Лемер с двумя кораблями под командованием его соотечественника капитана Виллема Схоутена. Подобно Магеллану, он хотел добраться до Индии, но не через лабиринт, уже усеянный останками потонувших кораблей и запрещенный к тому же испанцами для прохода голландских судов, а обойдя вокруг американского материка. Поэтому экспедиция прошла мимо пролива Магеллана и, потеряв по пути корабль, обнаружила еще один пролив (теперь пролив Лемера). Взяв курс сначала на юго-запад, потом на запад, она миновала (январь 1616 года) южный мыс маленького островка, которому Схоутен дал название Горн в честь своего родного города. По редкой случайности погода в ту пору, в середине лета южного полушария, была для экспедиции сравнительно благоприятной.

Ни Магеллан, ни Дрейк, ни Схоутен с Лемером, ни моряки погибших кораблей не пускались в это опасное плавание из любви к искусству, для одной лишь радости открытия. Чувство, заставлявшее их рисковать своей жизнью в этих суровых краях, было то же самое, что воодушевляло всех открывателей новых земель: желание обогатиться.

В начале 1685 года флибустьеры Черепашьего острова и Сан-Доминго (в большинстве своем французы) и флибустьеры Ямайки (англичане) почувствовали себя обиженными, потому что из-за Нимвегенского мира их правительства собирались запретить им захват испанских судов в Карибском море.

– Ладно, наплевать. Перейдем в Южное море, там уж никакие запреты не страшны.

Они-то и назвали Тихий океан Южным морем, и достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, почему это произошло: к северу от Панамского перешейка расположено Карибское море, а к югу простираются воды другого моря, о необъятности которого еще никто не знал.

Чтобы попасть в Южное море, одни флибустьеры, как уже было сказано, прошли через Панамский перешеек, другие поплыли вокруг Южной Америки. Мы не знаем подробностей их пути, потому что у этих уж мореплавателей не было решительно никакого расчета вести судовой журнал, который бы только служил свидетельством их неблаговидных дел.

Судовые документы подделывали почти все французские мореплаватели, ходившие вокруг мыса Горн в конце XVII века и до середины XVIII. В основном это были купцы из Сен-Мало. Они направлялись в Чили и Перу, нарушая королевские указы, запрещавшие вести торговлю там, где уже обосновались испанцы. Так распорядился Людовик XIV с тех самых пор, как его внук Филипп V стал королем Испании. С нарушителей брали штраф 3000 ливров, но одно только плавание давало в сто раз больше. Корабли из Сен-Мало привозили в Чили и Перу самые разнообразные товары, включая бретонское полотно и парижскую галантерею, все то, что очень ценили модницы этих стран – испанки, конечно, а не туземные жители, – а обратно везли в основном металлы, серебро и золото.