Воин Ллос - Роберт Энтони Сальваторе

почувствовал, как другая пара рук схватила его с левой стороны. Замешательство охватило его, когда он увидел четвертую Азлию!

Все они были одеты абсолютно одинаково.

Все они выглядели абсолютно одинаково.

Он подумал о заклинании зеркального отражения, которое часто использовал Громф, но нет, это было не оно, потому что дубликаты не повторяли движения, а действовали независимо.

В этом не было никакого смысла.

А потом он почувствовал душераздирающую боль и точно понял, что это действительно его жизненная сила была украдена это женщиной... или чем бы оно ни было.

И он подумал, что это хорошо.

Но разве это могло быть хорошо?

У него подкосились ноги. Женщина у правой стены оказалась рядом с ним и схватила его за руку.

Он почувствовал, как вокруг него обвилась веревка, его руки потянули вниз и крепко связали.

Но все было в порядке. Это были его друзья. Это были его возлюбленные...

Все они?

Браелин отбросил эту мысль и стал сопротивляться поцелую, наконец вырвавшись и хватая ртом воздух.

Целующаяся отстранилась от него. Ее волосы удлинились и стали рыжими. Оттенок ее кожи менялся у него на глазах.

Она что-то шептала ему, но он не мог расслышать слов.

Он просто каким-то образом знал, что эти слова нравятся ему больше, чем все, что он когда-либо слышал.

Это было ошибкой, даже пытаться слушать, но поскольку магический шквал очарования продолжался, и в своем ослабленном состоянии Браелин мог сопротивляться ему лишь очень долго.

Он должен был освободиться и бежать. Он должен был обнять эту женщину, не-Азлию, и поддаться ее ласковым словам.

Азлия встала с кровати —  настоящая Азлия? —  он удивился, услышав, что все в порядке, что это их новые друзья.

Он не знал, что с этим делать.

Браелин пожал плечами, изогнулся и обнаружил, что он определенно сильнее тех двоих, что держали его. Но не крепче, чем веревка, которой они обмотали его, волшебная веревка, которая затягивалась с каждым его движением.

Женщина перед ним, больше не Азлия, он был уверен, расправила красные крылья, похожие на крылья летучей мыши... подошла и снова поймала его поцелуем.

Последнее, что он увидел, была Азлия —  это действительно была она? —  смотрящая на него со странной улыбкой на лице с края кровати.

Странная и бездумная улыбка дурака.

Его последней мыслью, когда он почувствовал, как жизненная сила покидает его сознание, было то, что у них тоже была Азлия.

Часть 2

Вдохновение

Я гуляю по улицам Каллиды и беседую с эвендроу. Контраст с Мензоберранзаном не мог бы быть еще ярче. Это был ответ, по крайней мере, для меня и для Джарлакса, и, вероятно, также для других товарищей из Мензоберранзана, хотя я не знаю, задумывались ли Закнафейн, Киммуриэль, Даб'Ней или, конечно, Громф когда-либо так прямо над вопросом: было ли что-то внутри меня, внутри всех дроу, что-то, что могло бы помочь исправить этот изъян в нашей природе, предопределенность, проклятый рок, все зло нашей культуры, за которое другие народы Фаэруна обвиняют и порочат нас?

Конечно, я никогда не испытывал таких внутренних побуждений, искушений или желания причинить вред. Как, я уверен, и мои сестры, по крайней мере, две из них, или мой отец. Я никогда не видел такой естественной злобы ни в Джарлаксе, ни даже в Киммуриэле, хотя он часто пугал меня.

Но все же, даже зная это, мне всегда было трудно полностью отвергнуть мнения, которые народы других земель, видов и культур высказывали о дроу, обо мне. Кэтти-Бри однажды сказала мне, что, возможно, я был более скован тем, как другие люди видели меня, и в этом маленьком семантическом обороте есть доля правды. Но это было глубже, проникло в суть того, кем на самом деле был Дзирт До'Урден —  или, что более важно, того, кем я когда-либо боялся быть или мог бы стать.

Ожидания других людей часто являются непосильным бременем.

Я жил под этим бременем. И каким бы сильным я ни был, как бы сильно я ни тренировал свой разум, тело и душу, теперь я вижу, как это сгорбило мои плечи ровно настолько, чтобы я не мог по-настоящему стоять во весь рост рядом со своими товарищами. Хотеть скрыть, пусть даже в потаенной части моего мозга, все то, что они могли узнать обо мне и других дроу.

Но сейчас у меня есть ответ. Теперь у всех нас есть ответ, даже у тех товарищей, которые, возможно, никогда напрямую не задавали этот вопрос, и это удивительная вещь:

У нас, дроу, нет недостатков.

Мы не меньшинство. Мы ни в коей мере не злонамеренны по своей природе. Честно говоря, я не знаю, как высоко на лестнице злодеяний находится такая правда. Я видел злобных диктаторов, которые соответствовали порочности самой ревностной жрицы Ллос, у всех видов и культур. Я был свидетелем по-настоящему злых представителей разных рас, от гномов до халфлингов, от людей до эльфов и дроу, и всех остальных, каждого вида или культуры, лишь немного отличающихся друг от друга. Так что, возможно, есть некоторые люди, в которых есть природное зло.

Или, возможно, даже с ними, даже с самыми порочными, такими как матрона Жиндия Меларн или судьи карнавала воров в Лускане, которые с таким ликованием пытают обвиняемых преступников, в ранние дни их личного пути были шаги, которые развратили их и привели к их нынешнему состоянию. Это вопрос, на который, я сомневаюсь, когда-либо будет дан ответ, и этот ответ на самом деле не является самым важным фактором, поскольку в настоящем, в данный момент, за свои собственные действия эти люди, как и все мы, несут ответственность.

Тогда более важный вопрос для меня во всем этом заключается в том, как целый город —  и почти все в пределах города —  могут быть настолько порабощены, настолько полностью подчинены воле Королевы Демонов, что они теряют всякое представление о том, что правильно, а что неправильно? Потому что, несомненно, понятие этой разницы —  это то, чем должно обладать любое разумное существо!

Я начинаю понимать, что в Мензоберранзане было гораздо больше похожих на меня, чем тех, кто с радостью принимал догматы Ллос и ее порочного духовенства. Даже Даб'Ней, которая давным-давно поняла, как сильно она презирала все, что было Ллос (и все же оставалась жрицей и по-прежнему получала магические заклинания от того существа, которое она презирала!).