Прихоть мажора - Агата Лель

Совершенно не контролируя себя, он обхватил ладонью ее затылок и с силой притянул хорошенькое личико к своему лицу. А потом впился в ее губы. Совсем не по-джентльменски, не нежно, скорее даже показательно-агрессивно. Так не целуют девушек впервые на свежую голову. Но по-другому он сейчас просто не мог. Иначе все то, что накопилось внутри, просто грозилось разорвать его на части.

Ему было жизненно необходимо удостовериться в том, что ничего особенного в ней нет. Что это просто блажь, иллюзия, глупая прихоть. Но увы, попытка провалилась с оглушающим треском.

Она всхлипнула, что-то промычала, даже для вида вцепилась короткими ногтями в его спину, чтобы оттолкнуть, а потом обмякла, целуя его в ответ так неумело, но так фантастически искренне.

Чутко. Сладко. Жадно.

Так целуют, только когда любят, — мелькнула быстрая мысль в пустой в это мгновение голове прожженного циника.

Никогда. Никогда он не испытывал вот такого, как сейчас. Ни до этого поцелуя, ни после. А еще он понял, что хочет с ней переспать. Впервые в жизни понял не тем, что ниже, а головой.

Прямо сейчас!

Не контролируя свои действия, запустил свободную руку под ее футболку, и с губ сорвался тягучий, наполненный острым предвкушением стон.

Как же хорошо… Так бывает вообще?

Что ты такое, Веснушка?

— Что ты делаешь… Не надо… Пожалуйста, Артур, — робко попыталась протестовать она, но проще силой мысли оставить ледокол «Арктика» на полном ходу, чем распалившегося мужчину. Он толкнул ее к двери, совершенно очумевший и пьяный от ее губ.

Прямо сейчас. И ни секундой позже.

— Прошу тебя, не надо! — повторила она уже чуть тверже, но по-прежнему не снимая с себя его рук. — Артур! Хватит!

— Да что опять не так?! — взорвался он. От того, что снова она за свое, что не дала закончить, что это… она. Она, а не кто-то еще. — Я не нравлюсь тебе?

— Нравишься…

— А что тогда? Что тебя смущает? Дома мать? — ударил ладонью по двери. — Так в нашем распоряжении целый дом. Мой дом! Хочешь, выгоню всех к чертям собачьим? Пошли, — схватил ее за руку и потащил обратно. Но она уперлась мысками в газон, словно строптивая лань.

— Я не могу!

— Но почему? — обернулся, теряя последние крупицы терпения. — Я же не идиот и чувствую, что ты тоже совсем не против.

— Я боюсь.

— Чего ты боишься?

— Просто у меня никогда никого не было.

Что? Он завис. Несколько секунд переваривал услышанное заявление и на всякий случай решил уточнить:

— То есть вообще никогда?

— Вообще, — и робко улыбнулась распухшими по его вине губами. — Ни разу.

— Но тебе же уже восемнадцать!

— И что? Прозвучало, как шестьдесят пять, и это смертный грех.

— О-бал-деть, — по слогам произнес он и, закатив глаза, мысленно похоронил самое острое желание в своей жизни.

Никаких привязанностей, никаких обещаний и никаких девственниц — три кита, на чем стойко держится его мировоззрение. Лишь единожды он осознанно нарушил последнее, после чего зарекся — никогда. Девственницы — они же по большей части как птенцы: кого увидели первого, когда вылупились, тот и мама. Того и любят. За тем и таскаются.

Он не страдал синдромом Колумба, считая это инфантильной чертой характера. Комплексом неполноценности не страдал, ничего себе доказать не хотел, «галочку» поставить тоже необходимости не было. Он любил секс и особенно ценил в нем качество. А какое качество с девственницей? Одна морока и куча проблем после.

Артур снова посмотрел на Веснушку и понял, каким же был идиотом. Да у нее же это на лбу неоном написано, только вот он так сильно увяз в цинизме, что просто отказывался замечать очевидные вещи.

Не все погрязли в разврате, Дзен. Не все.

— Тебя это смущает? — спросила она, склонив голову набок.

— Да, смущает. Смущает! — честно признался он. Скрывая раздражение, убрал пятерней упавшие на лоб волосы. — Это не в моих принципах, понимаешь?

— Девственницы не в твоих принципах? — светлые брови удивленно взметнулись вверх.

— Именно так. Никаких девственниц.

Да что бы ты понимала, пигалица.

— А если ты влюбишься в девушку, у которой ты будешь первым? Что тогда?

— Это исключено. Никакой любви нет.

Она снова улыбнулась — так, словно знала какой-то секрет, которого пока не знал он. Скромно, одними кончиками губ.

А вечер обещал быть таким томным…

Он отвернулся, поправил штанину, рвано выдохнул, бросив под нос пару проклятий.

Ну точно ведьма. Рыжая ведьма.

— Ладно, иди спать, — махнул ей рукой и, не оборачиваясь, зашагал к шумному дому.

Если бы он не был таким упертым и все-таки посмотрел назад, то увидел бы, что она по-прежнему улыбается ему вслед.

Глава 18

Три следующих дня он был занят — ездил в посольство, оформлял визу и готовился к сдаче экзаменов в Гарвард. Учиться ему, по правде говоря, осточертело, и отнюдь не тяга к знаниям заставляла поступить на магистратуру, а скорее желание стать настоящим профессионалом. Хоть он и уважал дело отца, но по его стопам идти не хотел, интересовала его совсем иная сфера. И там он хотел стать лучшим.

Быть одним из Вишневских? Нет. Это в его честолюбивые планы не входило.

С него начнется новая династия, пусть и под той же фамилией. Правда, он пока не знал, кто будет продолжать его дело, потому что детей, признаться, не хотел. Не то чтобы боялся как огня, просто, как большой мальчик, понимал, что для потомства нужна женщина. Хорошая, надежная, верная. Желательно жена. А жениться он не планировал тоже. Ну не было в его жизни еще никогда той, чтобы он вдруг подумал «хочу». И это совсем не о физиологической тяге.

К слову о тяге: мысли о Веснушке так и не покидали его голову, увы. На смену прошлой ярости пришла какая-то отстраненная апатия — ну, нет так нет. А внутри