Счастье в подарок - Светлана Дениженко

Мой господин изрядно удивил меня тем обстоятельством, что не только имел еще одно имя, но и был не просто состоятельным вельможей (как я представляла себе вначале нашего знакомства), а еще являлся самой приближенной персоной к королю. Настоящее имя в Лувре у него было забыто, и он носил неброское звание — шут Шико — придворный любимец Генриха Валуа. Но, не смотря на этот титул, господин шут никогда не давал уронить свое достоинство в грязь. Я часто слышала, как в словесных перебранках с миньонами, он неустанно повторял им, что тоже дворянин и вызов на дуэль может быть чреватым для многих неприятными последствиями — приводящими к летальному исходу. Что я знала о господине де Шико из книг Дюма? Да ничего особенного — гордый, честолюбивый и очень умный человек, в чем мне пришлось убедиться самой и не раз.

Париж, 1578 год. Во Франции идет борьба за власть между Генрихом III и его братом герцогом Анжуйским. Мой господин, как фигаро — успевает везде и повсюду. А мне приходится по долгу службы сопровождать его и днем, и ночью, не оглядываясь на погоду и самочувствие. Здоровье подводило не часто, в основном раз в месяц по известным для женщин неприятным дням. Иногда мне удавалось задержаться в Лувре на эти дни, но далеко не всегда.

Два месяца в виде посыльного пролетели довольно быстро. Возможно, они тянулись бы, если мне не пришлось бы мотаться с одного конца страны на другой.

Козни, интриги, все то, чем кишел дворец в то время, мало меня задевали. Я четко выполняла свою работу, за которую хорошо платили. Была почти тенью своего господина: ни во что не вмешивалась, никого не задевала. А вот меня старались задеть довольно часто друзья короля. Которым было любопытно, где шут раздобыл такого быстрого, ответственного, но молчаливого парнишку. Поскольку ни на один из выпадов и колкостей господ, я ни разу не ответила, они считали, что у меня нет языка. И однажды решили проверить свою догадку на этот счет.

— Эй, ты! Как там тебя… Антуан что ли? — раздался за моей спиной вальяжно- ленивый голос Келюса, любимчика короля.

Я внутренне собралась, готовая в любую минуту выбежать за дверь залы, где находилась в ожидании господина де Шико, который почему-то задерживался.

— Он молчит! Сударь, да вы дурно воспитаны…, - пробасил Шонберг. Вразвалочку приближаясь ко мне. Сердце сжалось в плохом предчувствии, я развернулась к выходу, но его мне перегородил Можерон.

— Клянусь, честью! Он нем, как рыба!

— Да еще и глух!

— А ну хватай его! — воскликнул Келюс, и первым бросился ко мне, — Сейчас мы тебя проучим, господин молчун!

Заметалась по зале в поиске спасения и поняла, что рассчитывать могу только на чудо. Бегала я быстро и в первый момент мне повезло, ужом проскочила под ногами Келюса и увернулась из лапищ Шонберга, но Можерон поймал за руку и сжал запястье железными тисками.

Взвыла от страха, словно раненый зверь и укусила обидчика за палец. Он боли и непривычно-оказанного сопротивления, тот разжал хватку, и я кинулась к проему двери.

Господин де Шико вошел в момент освобождения, и мы чудом не столкнулись с ним.

— В чем дело, господа? — закрыл он меня своей спиной, без объяснения уловив, что я нуждаюсь в защите и тихо шепнул, — Жди за дверью!

— Господин де Шико, выдайте нам своего посыльного, у нас есть к нему небольшой счет…, - выдавил запыхавшийся Шомберг.

— Господа! — развел д" Анжлер (он все еще оставался для меня под этим именем) руки в стороны, давая мне возможность незаметно выскочить за дверь. — Какие у вас могут быть счеты с моим слугой. О чем вы, господа?! Если мой посыльный вам задолжал, я могу оплатить его долг. Назовите сумму, которая вас устроит в полной мере.

— Дело не в сумме, господин шут, вы что издеваетесь? — взревел Келюс.

— Нет, дорогой мой, Келюс. Просто пытаюсь понять, что за сведение счетов у столь славных господ с каким-то мальчишкой посыльным.

— Он укусил меня за палец! — голосом маменькиного сынка, возвестил Можерон.

— Вас не учили в детстве, не совать пальцы куда попало, дорогой Можерон? Обещаю вам, я всыплю парнишке десять плетей за ваш укушенный орган и давайте на этом забудем этот, право слово, не имеющий глубокого подтекста инцидент.

Десять плетей! О, Боже! Меня пугала эта цифра. Я не согласна, господин де Шико! Чтобы не разреветься от несправедливости, отошла от двери к окну. Синее глубокое, словно озеро, вышедшее из берегов, небо смотрело на меня без сожаления. Сама виновата. Сама выбрала себе такую участь. К чему теперь слезы…

Во внутреннем дворе Лувра спешивался наездник. Когда он посмотрел вверх, я узнала в нем Бюсси. Сердечко трепетно забилось в груди. За все время, что я жила во дворце, мы ни разу с ним не встречались. Я часто думала о том вечере, который изменил мою судьбу и развел нас с Люком по разные стороны жизни. Бюсси был отчасти виновен в моих бедах и теперешнем положении. Проще обвинить кого-то, чем признать свои собственные ошибки. Я обвиняла сеньора д'Амбуаза.

— Антуан, идемте! — позвал меня мэтр Шико. Повинуясь своему господину, почти бегом припустила за его быстрым шагом. Заметила такую особенность, когда он нервничал или находился в гневе — его шаг приобретал скорость "сапогов-скороходов".

Он резко притормозил напротив своих апартаментов и, пропустив меня перед собой, плотно затворил за нами дверь.

— Антуан! Черт возьми! Во что вы вляпались, негодный мальчишка?!

— Я… я тут ни при чем. Миньоны сами начали…

— Не оправдывайтесь! Детский лепет! "Сами начали" — передразнил он меня и сплюнул в сердцах под ноги. — Вы мужчина, черт возьми, или избалованная барышня?!

В этот момент мэтр был слишком близок к истине. Но я предпочла — молча выслушать его гневную тираду, не опровергая и не подтверждая возможные домыслы. Судя по тому, как его взбесили миньоны, мое наказание отменяется — и это не могло не радовать. Поэтому выбирая из двух зол меньшее, я чуть ли не улыбалась его разъяренным справедливым гневом словам.

— Господин де Шико, но что я мог сделать… они — друзья короля…

— А вы — дворянин! Или ваше имя ничего не стоит?! Как можно бесчестить себя? Да я бы каждого из них вызвал на дуэль и бился бы насмерть, но никогда. Слышите — НИКОГДА бы не позволил, вытирать о мое имя ноги!

О, этими словами он задел меня за живое и надо сказать — сильно.

— Вам легко говорить, господин д" Анжлер! Вы умеете постоять за себя. Я довольно плохо владею шпагой, но свою честь тоже не позволю попирать никому!

Он с прищуром посмотрел на меня и расхохотался в голос. Да так заразительно, что спустя мгновение мы смеялись вместе: