В сердце и в памяти - Михаил Воробьев

Трудными были эти километры по украинской земле. Вот и Николаевка… В книге маршала В. И. Чуйкова «Гвардейцы Сталинграда идут на запад» помещено несколько схем операций 8-й гвардейской армии, проведенных на Украине. И среди них — прорыв обороны противника в районе Николаевки.

Николаевка была ключевой позицией в обороне противника. С нее должен был начаться разгром Никопольской группировки немцев. Враг защищался остервенело.

В числе других штурмовал Николаевку и 142-й гвардейский стрелковый полк. Дорого досталась полку Николаевка. Перед самым селом крупный опорный пункт — станция Лошкаревка. Гвардейцы ворвались на окраину. Командир полка Мозыльков и комиссар майор Хорцев шли в цепях атакующих. Надо было уточнить обстановку. Комполка и комиссар заскочили в одну из хат. Мозыльков раскинул на столе карту. В это время за окном послышалась усиленная стрельба. Хорцев побежал узнать, в чем дело, и только захлопнулась за ним дверь из комнаты, как сени развалил вражеский снаряд.

Так погиб любимец полка и мой друг Игорь Николаевич Хорцев.

В самой Николаевке погибла при бомбежке и Лиза Бедова. Похоронили тогда ее в огороде возле той хаты, где ее и сразил осколок. Установили на могильном холмике деревянный памятник с пятиконечной красной звездой.

И вот, спустя столько лет после войны, едем в Николаевку. Раннее утро. Остановились у сельсовета. Фамилию Лизы в «Книге захоронения в братских могилах» нашли быстро. Перехоронена она вместе с 1128 нашими солдатами и офицерами. И еще 600 бойцов и офицеров в другой могиле. Всего же в Николаевской операции полегло 27 тысяч советских воинов.

Побывали мы на могиле Лизы, на могиле И. Н. Хорцева, постояли в скорбном молчании. А тем временем с невероятной быстротой распространилась весть: «Приехали гвардейцы, освобождавшие наше село!» С братских могил мы возвращались, окруженные плотным кольцом жителей. Зазывали буквально в каждый дом: «Заходите, родные!»

Но ко всем ведь не зайдешь. Собрались в клубе. Он — заполнен до отказа. Попросили поделиться воспоминаниями, как гвардейцы 47-й освобождали Николаевку. Дрожал мой голос, прерывался временами. И зал откликался всхлипываниями — раны войны незаживаемы.

На следующий год, когда отмечалось 30-летие освобождения Украины, мы посетили еще одно село — Сурско-Михайловку, вошедшее в историю дивизии глубоким военным шрамом: здесь могилы более чем двух тысяч гвардейцев. Ни одна не забыта благодарными михайловцами. Всегда в цветах. А мрамор для памятников завезен с Урала.

Исключительно хорошо сказала 80-летняя Оксана Сидоровна Костенко, жительница этого села:

— Мы всегда должны помнить, что победа над фашизмом досталась дорогой ценой. Сегодня у нас в гостях наши освободители. Еще раз низкий поклон им за их великий подвиг.

С этой женщиной много было связано у моей семьи. Познакомились мы в военное лихолетье. И вот в эту встречу Оксана Сидоровна долго не хотела нас отпускать.

— Родные вы мои! — приговаривала она, обнимая нас с Ниной Андреевной. — Я ведь часто вспоминаю, как вы останавливались в моей хате, а ваш приемный сынишка отогревал озябшие ножки у меня на печке…

Из двух тысяч похороненных в селе поименно были известны только триста. Еще четверых солдат и офицеров, погибших здесь, назвал ветеран дивизии Иван Афанасьевич Власенко, бывший командир полка.

И еще в нашей памяти осталась одна Михайловка.

…Дивизия завершала окружение Никопольской группировки противника. Основные ее силы двигались на Апостолово. А 142-му гвардейскому полку была поставлена задача: занять Михайловку и от нее наступать в сторону Днепра.

В село полк вошел в составе одного батальона и разведроты. Отстали артиллерия и минометчики, тыловые подразделения. Подполковник И. С. Мозыльков не стал ждать, когда подойдут все. Дорога была каждая минута, надо туже стянуть кольцо окружения. Уже в сумерках головной отряд выступил к Днепру. В селе остались штабные работники, повозочные, писаря…

О том, что произошло в ту ночь, рассказал помощник начальника штаба полка старший лейтенант Ф. Истомин:

— Проснулся ночью от выстрелов: немцы в селе! Схватил рацию и перебежками — за село в лесопосадки, где у нас стояли кухня и повозки. Почти следом за мной прискакал туда коновод начальника штаба полка Гамаюнов. Говорит: начштаба майор Воронин убит у него на глазах очередью из автомата. В лесопосадках нас собралось человек тридцать. Силы, конечно, ничтожные. Открытым текстом переговорил с комдивом Шугаевым, попросил помощи. Василий Минаевич направил в Михайловку учебный батальон во главе с майором Гусевым. С ним мы и выбивали немцев из села. Тяжелый был бой…

А потом стало известно о печальной участи отряда Мозылькова. Немцы, вырываясь из окружения, навалились со страшной силой на гвардейцев. Отряд не пятился, весь полег под гусеницами танков и самоходок противника. Погиб в том бою Иван Степанович Мозыльков. Его нашли в поросшей бурьяном канаве. Он был ранен в обе ноги. Немцы его схватили, подвергли страшной пытке: изрезали ножами грудь, свернули челюсти, выкололи глаза…

Дивизия, действовавшая в направлении главного удара при разгроме Никопольской группировки врага, удостоилась наименования Нижне-Днепровской и всему личному составу ее была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего. За прорыв обороны немцев и форсирование Ингульца дивизию наградили орденом Красного Знамени. А за освобождение Одессы — орденом Богдана Хмельницкого.

После Одессы путь наш лежал на Молдавию. Уже 25 апреля 1942 года дивизия в составе 8-й гвардейской армии наступала на Паланку. С середины апреля начался паводок на Днестре. Внезапно подул сильный ветер с моря, морская вода вошла в лиман, уровень Днестра начал быстро подниматься. Вода пошла по плавням, затопляла места расположения боевых порядков дивизии…

И по такой воде мы шли на противника! Артиллерия уже не могла помочь пехоте — позиции ее поглотил Днестр. Противник же окопался на высотах и поливал атакующих шквальным огнем.

К утру 27 апреля вода полностью затопила плавни. Снабжение частей, особенно боеприпасами, было нарушено. Бойцы держались стойко, мужественно. Собирались на отдельных островках земли, пока еще не затопленных, даже подшучивали над артиллеристами. А у тех положение и совсем плачевное, орудийные расчеты позалезали на деревья.

В таких условиях было уже не до наступления, и командарм В. И. Чуйков приказал оставить позиции, вывести войска на левый берег Днестра.

Отдыхать однако не пришлось. Едва бойцы привели себя в порядок, как последовал приказ: выйти на марш. Это было в ночь с 28 на 29 апреля. Предстояло пройти не менее ста двадцати километров. И это по весеннему бездорожью, в дождь и снег!

Особенно тяжелой выдалась для нашей дивизии ночь на 1 мая, когда уже с вечера начался сильнейший дождь, совершенно размывший дорогу. А потом налетел холодный пронизывающий ветер. Идти было невероятно тяжело: шинели — колом, на ногах — по пуду грязи. Солдаты устали так, что многие не выдерживали и валились на землю. Но тут же поднимались и снова шли. Буксовали автомашины, то и дело сползали в кюветы, наполненные водой и грязью. Их по очереди вытаскивали тракторами. Пробкам на дорогах, казалось, не будет конца.

Так дошли до хутора Ближний, в десяти километрах от Тирасполя. Смертельно уставшие бойцы валились в хатах прямо на пол. Но солдат оставался солдатом: проходило десять-двадцать минут, и поднимались бойцы, сушили одежду и обувь, приводили в порядок оружие.

Утром подул теплый ветер, вышло на небо щедрое молдавское солнце. Солдаты повеселели. Да и жители помогали, чем могли: кормили солдат, стирали белье, сушили. Даже нашлось по чарке доброго молдавского вина.

К утру 7 мая гвардейцам генерала В. И. Чуйкова предстояло сменить на плацдарме на правом берегу Днестра в районе хуторов Пугачены — Шерпены 5-ю гвардейскую армию генерала А. С. Жадова. Смена частей тоже проходила в трудных условиях. Плацдарм был небольших размеров, свободно простреливался артиллерийским и даже минометным огнем противника. Понтонный мост был единственным, и по нему в одну ночь шли наши части — туда, в другую — обратно.

В пути и на плацдарме нас радостно встречали: «Пришли сталинградцы!» Настроение от этого здорово поднималось. Да и было тепло, цвели сады, ночами пели соловьи…

В ночь с 9 на 10 мая, примерно в 3 часа утра, противник пошел в наступление. Он обрушил против 47-й дивизии всю мощь своей артиллерии и авиации. А потом двинул танки и пехоту. Силы у него были большие. Против нашего небольшого плацдарма — двенадцать километров по фронту и пять-восемь в глубину — он сосредоточил танковую и несколько пехотных дивизий. А у нас танков на плацдарме вообще не было.