Жаворонок - Андрей Столяров

Поэтому Кармазанов довольно быстро берет себя в руки. Вспышка недовольства подавлена, следующие несколько месяцев они с Жанной работают весьма плодотворно. Коллизия из-за самоубийства Проталина сдвинута на задний план. Это забыто или, по крайней мере, заслонено новыми декорациями. Здесь у них не то чтобы возникает согласие, просто этого не касаются по некой интуитивной договоренности. Отношения сводятся к иерархии, устраивающей их обоих: Кармазанов – учитель, владеющий знаниями по политике и социологии, Жанна – добросовестная ученица, эти знания прорабатывающая. Нет ничего удивительного в покорности, которую она ныне выказывает. Разница в опыте и интеллекте вполне очевидна. Власть – очень специфическая область деятельности человека, не похожая ни на какую другую и имеющая свои собственные законы. Здесь необходимо чувствовать вещи, которые не излагаются ни в одном учебнике. Между тем, от этих как раз невидимых связей напрямую зависит успех любых предприятий. Жанна уже начинает догадываться об этом. И действительно, как прилежная ученица, впитывает в себя азбуку политического выживания: какие реальные группы существуют сейчас в правительстве, кто за ними стоит и каковы их властные ареалы, что они контролируют и на чью финансовую поддержку рассчитывают, какие цели преследуют, кроме главной, то есть удержания власти, кто конкретно определяет действия каждой группы, что это за человек, в чем его достоинства и недостатки, какова его – прежде всего – человеческая уязвимость, есть ли слабости, на которые его можно «купить» (этот вариант ни в коей мере не исключается), допустимы ли временные союзы между различными группами, если да, в какой именно форме они могут осуществиться, насколько вообще можно доверять подобным союзникам, в политике нельзя доверять никому, твердо говорит Кармазанов, это область, где никакие моральные ценности не принимаются во внимание, бесполезно поэтому апеллировать к так называемым «высоким идеям», благородство, порядочность и прочая лабуда – это для избирателей, но любой политик, который попробует ими искренне руководствоваться, будет сразу же сожран своими ближайшими конкурентами, честность хороша для святых, а для политиков – это обуза, честный политик – это просто непроходимый дурак, Лично я дураком выглядеть не хочу, жестко говорит Кармазанов.

Он рисует ей схемы, где черточками и кружочками обозначены силы, влияющие на президента, проводит стрелки, указывающие на зависимость этих сил от других, делает сноски и примечания, чтобы схема лучше запоминалась. Характеристики, которые он дает лидерам политических фракций, убийственны: этот глуп и не имеет ничего, кроме непомерных амбиций, двум другим дай только возможность «прикрыть» некоторые кредиты – фракция тут же проголосует, как один человек, третий жаждет иметь пост в президентской администрации – ну, ему обещают, водят таким образом на поводке… Он очерчивает доминирующие пристрастия каждого: этот слаб и тщеславен, поэтому легко поддается влиянию, тот, напротив, упрям, как козел, (с такими, кстати, работать проще всего), эти оба любят, чтобы их уговаривали… Жанна внемлет ему, широко распахивая глаза, вытягивает из него дополнительные подробности, будто скряга, накапливает в сознании мелочи и детали. Нет пределов ее наивному любопытству. Так же, согласно легенде, принцесса из провинциального Ангальт-Цербстского княжества, по пути в Россию, где она должна была стать супругой наследника, жадно расспрашивала о деталях будущего своего бытия: записывала сведения в блокнотики, зазубривала нужные имена, а через полтора смутных десятилетия стала новой императрицей. От пытливого любопытства до превосходства над окружающими – один шаг. Бойтесь честолюбивых провинциалов, твердит нам история. Ни у кого нет такого неистового стремления, как у них. Только они, чья природа еще не опутана условностями воспитания, сохраняют почти первобытную по чистоте жажду жизни и, отбрасывая традиции, которые для них ничего не значат, продвигаются к цели там, где питомцы блестящих столиц в бессилии останавливается. Мир толкают вперед именно провинциалы. Это так, и Жанна не является здесь исключением. И хотя у нее, конечно, и мысли нет ни о какой горностаевой мантии, ни о личной гвардии ни о фанфарах звенящих побед, ее жадность к практическим знаниям поистине неисчерпаема и сродни, вероятно, той, что приводит либо к трону, либо на плаху. Во всяком случае, она благодарна Кармазанову за учебу. Внутренняя механика власти становится теперь намного яснее. Жанна чувствует, что взрослеет после каждого дня занятий.

Странную пару, должно быть, представляют они в глазах окружающих: взбудораженный, нервный, подпрыгивающий кузнечиком Кармазанов, создающий вокруг себя атмосферу враждебности – редко кто отважится просто так, по-дружески, обратиться к нему, и вчерашняя школьница, за которой тянется шлейф странных слухов: аккуратная, немного застенчивая, старающаяся ничем особенным не выделяться. По совету мудрого Гоши она несколько изменила внешность: чуть короче постригла волосы, теперь их шелковая волна полностью открывает шею; стрижка простая, естественная, не выглядящая нарочитой в глазах избирателей; джинсы и свитера отставлены как не соответствующие новому образу; теперь на Жанне – скромное, почти без выреза платье, иногда темно-синее, иногда коричневое или черное; Зайчик предлагает пустить поверх острый белый воротничок, в этом виде Жанна становится похожей на молодую монахиню; косметика придает лицу некоторую отрешенность, брови немного сдвинуты, в изломах их – глаза, полные света; с этого момента у Жанны внешность, знакомая нам по многочисленным фотографиям.

Да, и Зайчик, и астматический Гоша, и дядя Паша участвуют в этих занятиях. Зайчик читает ей пространные лекции о молодежной культуре: несмотря на молодость, он серьезный специалист в этом вопросе; Гоша с некоторой иронией посвящает ее в хитрости теории голосования: победить на выборах можно даже если за тебя поддерживает очевидное меньшинство, работать надо с лидирующими социальными группами, а они уже поведут за собой инертный электорат; что же касается жилистого, загорелого дяди Паши, то он вдалбливает ей то, что вообще является для Жанны открытием: не говори, пожалуйста, ничего важного по телефону, не пиши никаких бумаг, а если пишешь, немедленно уничтожай, никогда ничего не подписывай, какими бы соображениями это не диктовалось, о действительно серьезных вещах разговаривай только на улице, прикрывай рот рукой, чтобы невозможно было считать направленным микрофоном, не имей дела с людьми, которых знаешь недостаточно хорошо, никакой такой девичьей влюбленности, никаких таких романтических встреч, никакой такой переписки – все это можно будет потом использовать против тебя.