Дом Живых. Арка первая: Порт Даль - Павел Сергеевич Иевлев

норы за хвост анкхега! Кто-то не пожалел целого состояния и нанял Дебоша, чтобы убить её семью. Андеды искали беглецов пятнадцать лет и нашли — андеды всегда находят жертву. Как ты думаешь, что будет, если до них или их заказчиков дойдёт весть, что есть выжившая?

— Разумеется, контракт будет сочтён незакрытым, — отмахивается Полчек, — это и дураку понятно.

— Значит, ты хуже дурака, — качает головой Юдала. — Отправь девочку в Корпору и забудь, иначе однажды проснёшься от скрипа деревянной ноги в своей спальне.

— Ни за что. Она стоит риска.

— Да кто она такая, Полчек?

— Она бомба. Бомба, которой я взорву Дом Теней!

* * *

— Мне почему-то кажется, — вздыхает Завирушка, заглядывая в лицо быстро идущему Полчеку, — что вы с матерью не помирились, а ещё больше поссорились.

— Мы разошлись во мнениях о дальнейших планах и перспективах. Так бывает даже у близких людей, а мы не очень близки.

— Почему? Ведь она ваша мать.

— Она однажды сделала выбор за меня. Выбор, который я считаю ужасным. Наплевала на моё мнение. После этого мы не разговаривали двадцать лет.

— Какой ужас! Больше, чем я на свете живу! — всплёскивает руками девушка. — Жаль, что не вышло вернуть мне память. Я хотела бы помнить родителей.

— Кое-что мы узнали, — неохотно отвечает Полчек. — Твоих родителей убили пираты, один из них был на протезе, поэтому ты так боишься одноногих моряков. Скорее всего, ваш корабль был ограблен и уничтожен. Тебе повезло, что ты спаслась и попала к птахам. Этой биографии вполне достаточно, чтобы жить дальше.

— Да, вы правы, — вздыхает девушка. — Но всё же я была бы рада узнать, кто они были. Как их звали. Как звали меня. Завирушкой меня назвали в монастыре, но ведь родители дали мне какое-то имя? Обидно его никогда не услышать.

— Не так важно, как называли тебя родители. Гораздо важнее, как назовут тебя люди.

— А как меня могут назвать? — озадачилась девушка.

— Кто знает? Вдруг у тебя великая судьба?

Юная птаха замолкает и какое-то время идёт рядом с Полчеком молча. Когда они уже приближаются к Скорлупе, вдруг забегает вперёд и становится у него на пути. Драматург останавливается и выжидательно смотрит на неё с высоты своего роста.

— Господин Полчек. Вы всё-таки узнали обо мне что-то важное. Вы обещали, что расскажете. Будьте любезны сдержать слово!

— Давайте не будем беседовать на улице, юная леди. Вы сможете потерпеть до моего кабинета или будете стоять здесь и упрямиться?

— Я потерплю. Но учите, если вы не расскажете мне всё, я просто уйду! Ваша мать предлагала мне помощь, я смогу добраться до Корпоры и без вас!

— Даже так? — криво улыбнулся Полчек. — Этого следовало ожидать. Мама в своём репертуаре.

* * *

— Франциско!

— Да, господин?

— Подай мне вина, а этой юной леди…

— Я слышал, девушка предпочитает морковный смузий, — важно кивает гоблин. — Я попрошу мадам Спичку, она вчера внесла его в меню…

— Нет-нет-нет! — бурно запротестовала побледневшая Завирушка. — Не стоит беспокоить Спичку! Можно мне просто воды?

Когда доставивший напитки гоблин удалился, Полчек отхлебнул вина и сказал:

— Моя мать привыкла решать за других. Это часто встречается среди птах, ещё чаще — среди лекарей, почти всегда — среди адептов ментальной магии, а она — всё это разом. Однажды она решила за меня, и мы поссорились на годы, сегодня она решила за тебя, что незнание спасительно. Но я — не она, и хочу дать тебе выбор.

— Какой выбор, господин Полчек?

— Знать или не знать. Не спеши отвечать, сначала выслушай. Ты можешь выбрать незнание. Уплыть в Корпору, принять посвящение, служить людям и Вечне Нашёптанной, прожить свою жизнь хорошо или плохо, как повезёт. Это будет жизнь Завирушки — девушки без прошлого, сироты из монастыря. Ты можешь выбрать знание и принять в наследство судьбу от родителей. Как любое наследство, его можно принять только целиком, со всем имуществом, но и со всеми долгами. Ты получишь право требовать и обязанность отдавать. И, скорее всего, обременений будет куда больше, чем профита. А главное — это не пляж, где можно попробовать воду ножкой и передумать. Это прыжок в море с обрыва. Выплывешь ты или утонешь, но назад уже не вернёшься. Время решать, прыгаешь или идёшь мимо.

— Я… — начала Завирушка нерешительно.

— Ты забыл сказать, что её ждёт, Полчек, — перебил её хриплый голос.

— Спичка? — сморщился как от лимона драматург. — Успела пообщаться с мамой?

— Ненавижу слушать её голос в своей голове, — сморщила нос дварфиха, — у меня от ментальной магии зубы чешутся. Принесла тебе смузий, девочка.

— Но я ж сказала…

— … Что не хочешь меня беспокоить, Франциско сообщил. Но я всё равно шла сюда, так что никакого беспокойства. На, держи. Морковка порезана крупно, как ты любишь.

— Спасибо, госпожа Спичка, — жалобно пискнула Завирушка, принимая большой стакан.

— Пей, пей, не стесняйся! — поощрительно кивает дварфиха, и девушка, задержав дыхание, делает большой глоток.

— Очень… Вкусно… — сообщает она сдавленным голосом, жалобно глядя в ёмкость, в которой, кажется, напитка ничуть не убавилось.

— Что ты пьёшь, как воробей из лужи? Не волнуйся, я запаслась морковкой. Допьёшь — ещё сделаю. Всё равно никто, кроме тебя, это пить не хочет.

Завирушка осторожно сделала ещё глоток. Он пошёл легче первого.

— Я чего пришла-то? — продолжила дварфиха, непринуждённо усаживаясь в кресло, из которого галантно встал Полчек. — Этот мутный тип наверняка забыл тебя предупредить, что если ты пойдёшь по стопам родителей, то, скорее всего, закончишь так же.

— Господин Полчек говорит, что их убили пираты.

— Помянем, — коротко сказала Спичка и одним глотком всосала вино из бокала Полчека. — Фу, кислятина, как ты это пьёшь. Франциско!

— Да, мадам Спичка? — возник у её кресла гоблин.

— Принеси мне большую кружку эля. Из того бочонка, что под стойкой… Ну, ты знаешь.

— А мне ещё вина, — вздохнул драматург, глядя на пустой бокал.

Завирушка выпила за компанию — и за родителей. Удивительно, но напиток с каждым глотком становится лучше! Только морковка в зубах застревает.

— Дело не в пиратах как таковых, — сообщает