Пекарь-некромант. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

за работой и пекарни, и магазина. Сообщало, когда в торговом зале заканчивался тот или иной товар, извещало о состоянии теста и степени готовности продукции; а так же сыпало советами и нотациями, не позволяя мне расслабляться.

Вот и сегодня вечером мастер Потус без устали контролировал мою работу. То бубнил о том, что пора вынимать из печи пшеничные караваи, то требовал, чтобы я отнёс Лошке испечённый ещё Полушей ржаной хлеб: дескать, та успеет распродать его до закрытия магазина. Но в мою работу с тестом старый пекарь вмешивался всё реже. И уже не так часто называл «бездельником». Теперь я для него всё чаще был просто «парнем», реже – «лодырем». Именно мастер Потус мне напомнил, что пора отпустить продавщицу. А когда я отправил в печь экспериментальные караваи (медовые с корицей), старик сообщил, что в дверь «ломятся» «малолетние дармоеды».

Шиша сегодня была столь же хмурой и неразговорчивой, как и вчера. Девчонка деловито раздала монеты неизменным представителям своей ватаги, вкратце ответила на мои вопросы о том, «как идут дела». Разделила среди детей хлеб (пять ванильных калачей – я вчера поэкспериментировал с кондитерским тестом). Подзывала мальчишек ко мне: каждый по очереди уже привычно делился впечатлением о новом виде выпечки, деловито сообщал, что «энтот дюже укусный», «лучшее, чем тот, вчерашний». Сама Шиша лишь откусила калач для пробы – остатки, как обычно, спрятала «для дома».

- Вона, ждут, - сказала она.

Пальцем указала на трёх мальчишек, что демонстративно «не вместе, а каждый сам по себе» (выдерживали дистанцию) дожидались разговора со мной под кронами клёнов. Пробивавшиеся сквозь листву лучи заходящего солнца помогли мне рассмотреть знакомые лица: на встречу со мной явились те самые парни, с которыми я беседовал в трактире у Северных ворот. Пацаны смотрели на меня настороженно, точно подозревали подвох. Но в то же время пытались хорохориться, изображая из себя бесстрашных и бывалых. Но тревога нет-нет и появлялась в их взглядах. А руки мальчишек нервно теребили полы одежды.

- Спасибо, Шиша, - сказал я. – Увидимся завтра.

Девчонка кивнула, дёрнула плечом – дескать, куда же я от неё денусь. Между мной и атаманшей из Лисьего переулка давно установились доверительные деловые отношения. Шиша посмотрела исподлобья на мальчишек-конкурентов. Мне почудилось, что я заметил в её глазах обиду; а ещё – затаённое злорадство. Махнула рукой своим друзьям – повела их прочь от моего дома. Дети на ходу торопливо дожёвывали калачи, о чём-то переговаривались. И так же, как и их предводительница, задевали взглядами явившихся на встречу со мной чужаков – давали тем понять, кто главный на этой улице.

Я дождался, пока ватага местной ребятни скроется за углом дома – жестом подозвал к себе «бригадиров» из других районов. Парни не рванули ко мне по команде. Кивнули, сообщив, что поняли мой сигнал. Соревнуясь в медлительности, вальяжно поплелись в мою сторону: выделывались не передо мной – в первую очередь друг перед другом. Не стал их поторапливать. Время вынимать из печи экспериментальный хлеб пока не пришло. А ссориться с этими двумя я бы сейчас не хотел. Да и понимал, что они не пытались обидеть меня – набивали себе цену, прежде всего, не передо мной, а в глазах своих конкурентов.

Три атамана замерли на приличном расстоянии от меня. Поздоровались – каждый на свой лад. Стали так, чтобы можно было спокойно со мной разговаривать. Но в то же время продемонстрировали, что не очень-то мне доверяют – как и друг другу. Горевший над входом в мой дом фонарь осветил их лица. Мальчишки смотрели на меня с затаённой опаской, с напускной уверенностью и вполне искренним любопытством во взглядах. Каждый из этой троицы лицом мало походил на двух других. И всё же для меня они выглядели едва ли не братьями: лохматые, чумазые, неопрятно одетые.

Я не собирался вести с парнями беседу – лишь хотел передать им оплату за минувший день. Каждому отсчитал по двадцать монет (гарантированные ежедневные выплаты). Порадовался, что старый пекарь сейчас не видел, как я раздавал «наши» деньги «малолетним оборванцам». Как атаманы распределят эти деньги среди представителей своих ватаг – не моя забота. Да и вообще: от детишек из соседних районов меня больше всего интересовала информация о заработанных ими премиальных. С премиями я разбирался в порядке очереди. Указал рукой на паренька, что занял позицию справа от меня.

- Сколько?

Тот без пояснений понял, что именно я имел в виду.

- Сёдня токо два раза: больно уж злая тётка там работает – кидается на пацанов, аки та змеюка.

Парень пожал плечами, печально вздохнул.

Я вручил ему шесть монет для «героев».

- Четыре, - сказал следующий «бригадир».

Показал мне четыре пальца.

Я сунул руку в кошелёк. Но вдруг замер. Вновь уставился на мальчишку. Мне почудилось, что на лицо всё ещё оттопыривавшего пальцы паренька легла тень. Нет, не тень: его нос и щёки продолжали блестеть в свете фонаря. Но что-то в парне, безусловно, изменилось. Да так, что у меня от этих перемен вздыбились на руках волоски и пробежали по спине мурашки. Я присмотрелся внимательно. Надеюсь, малолетние атаманы не заметили, как я вздрогнул. Два других парня не изменились – нетерпеливо переминались с ноги на ногу. А вот тот, что стоял по центру…

«Что это с ним, мэтр? Охренеть можно. Глянь на его глаза! Меня глючит, или они действительно изменились? Чёрные. Жутковато выглядят. Как в том фильме про одержимых. Это… обман зрения? Или в парне завелась какая-то хрень? Нечисть или… ещё что-то? Радует, что я не так давно опорожнил мочевой пузырь – сейчас мне просто нечем намочить штаны».

«У этого явления есть более простое объяснение, юноша, - сказал профессор Рогов. – Вы наблюдаете действие заклинания «чувство лжи». То самое изменение цвета, о котором я вас предупреждал. В вашем случае, изменили цвет глаза собеседника – та их часть, которую вы именуете белками, хотя я почти уверен, что учёные вашего мира называли эту область глаза иначе».

Парень с чёрными глазами (в его глазницах словно поселилась тьма) нервно покусывал губы – дожидался денег.

Которые я не спешил ему отдавать.

«Что ещё за «чувство лжи»? – переспросил я. – Зачем ты его использовал? И почему без моего разрешения? Мог бы и предупредить. Это как-то связано с моей безопасностью?»

«Мы же с вами договорились, юноша: я использую магию, не советуясь с вами, лишь в экстренных случаях. Но я и не