Никого не жаль - Марина Крамер

и одновременно боясь, что его увидит. К счастью, никого похожего рядом не было.

«Надо будет найти место подальше, но чтобы было видно всех, кто подходит к гробу», – подумала она, следуя за Ингой, и та словно перехватила ее мысль:

– Предлагаю к гробу не подходить, я потом неделю спать не смогу. Давай постоим в сторонке, я посмотрю, кто приедет, а ты… ну, ты сама решишь, что тебе тут нужно.

Настя благодарно взглянула на нее:

– Расскажешь мне, кто тут кто? Интересно ведь…

– Конечно. Тут много бомонда не соберется, но, думаю, будут интересные лица.

Настя пониже надвинула на лицо капюшон и встала так, чтобы видеть всех, кто подходит к установленному возле могилы гробу.

Людей было довольно много, они подходили, печально смотрели в открытый гроб, отходили в сторону со скорбными лицами, а Насте мерещилась в этом игра и фальшь.

«Никто из них при жизни не относился к ней по-человечески, – думала она, провожая взглядом очередного скорбящего. – А теперь делают вид, что утратили друга. А по-настоящему только Регина и была ей близка, но ее самой больше нет. И кто же будет хоронить Регину и ее деда, когда у них никого нет? Вообще никого! Как это ужасно – прожить жизнь и после смерти оказаться никому не нужным. И жизнь идет дальше, и никому дела нет до того, что две одинокие женщины ушли одна за другой. Одна за другой… одна за другой…» Настя даже не поняла, почему эта фраза так застряла у нее в мозгу и вертелась там, как заевшая пластинка, но она вдруг почувствовала тревогу.

Подняв глаза, увидела Захара – он стоял возле гроба рядом с высоким худощавым мужчиной и держал в руке пучок красных гвоздик.

«Хоть бы Инга его не заметила, начнет ведь подкалывать».

Но Золотницкая, к счастью, увидела кого-то другого, потому что вся подобралась, как гончая, учуявшая зайца, и схватила Настю за руку:

– Смотри… да не туда, правее смотри! Видишь мужика в коричневом пальто? Седоватый такой, с квадратной челюстью?

– Вижу… Кто это?

– Это тот самый мужик, с которым я видела Анастасию в Сочи!

– Ты не путаешь?

– Могу голову прозакладывать! Это он, ты сама посуди – как можно не запомнить такую внешность? Кроме того… – Инга обернулась, словно проверяла, не подслушивают ли их, и прошептала: – Он депутат известный… Только я тебе этого не говорила!

– Не понимаю, в чем тайна? Если депутат, его куча народа в лицо знает.

– Вот именно! А он на похороны любовницы приехал, понимаешь?

«Ну, сюда его вполне могла пригнать больная совесть. И тогда выходит, что он приложил руку к смерти Анастасии – а то и к смерти Регины тоже. Надо как-то с ним познакомиться, но как?» – лихорадочно соображала Настя, глядя, как мужчина приблизился к гробу и положил руку на скрещенные руки покойницы.

Насте стало жутко – она увидела, как мужчина опустил голову, и плечи его вздрогнули.

Воспользовавшись тем, что Инга отвернулась и наговаривает что-то на диктофон, Настя свернула на соседнюю аллею и пошла к выходу с кладбища. Захар остался стоять со своим спутником, очевидно, это был кто-то из издательства, потому Настя не боялась столкнуться с мужем. Зато надеялась столкнуться с всесильным любовником Ромашкиной и теперь лихорадочно придумывала повод для знакомства.

«А, была не была, скажу, что второй редактор – ну, не журналисткой же представляться», – решила она, выйдя за ворота и рассматривая припаркованные машины.

Снова пошел мокрый снег, Настя поежилась, поглубже засунула руки в рукава пальто – забыла перчатки в машине Инги.

В воротах показался мужчина, которого она ждала, пошел по направлению к ярко-голубому «Мерседесу». Настя двинулась следом и не придумала ничего лучше, чем запнуться и проехаться боком по грязному крылу машины, испачкав пальто.

– О, черт… – пробормотала она совершенно искренне, рассматривая испачканное пальто.

– Не ушиблись? – повернулся к ней мужчина.

– Нет… но пальто испортила…

– Как же вы так неловко?

– Скользко, а я расстроена, плохо соображаю…

– Вы тоже к Насте приходили?

– Да. Я не могла не прийти…

– Вы были знакомы? – спросил он, внимательно рассматривая Настю.

Они были одного роста, и его взгляд скользил по ее лицу, наполовину скрытому капюшоном.

– Я была вторым редактором… А вы?

– А я ее старый приятель. Как вас зовут?

– Настя.

Мужчина дернулся, сунул руки в карманы пальто:

– Надо же…

– Имя распространенное…

– Да… имя… У нее давно нет имени, – пробормотал он. – Садитесь, я вас довезу, куда нужно. Как вы в таком виде поедете? Меня, кстати, Михаилом зовут.

«Ого, а Регина не соврала, его на самом деле так зовут. Ладно, поеду, по дороге посмотрим, что получится».

Никогда прежде Настя не решалась на столь отчаянные шаги, как поездка в машине с незнакомым человеком, который, возможно, причастен к смерти двух человек. Но желание разгадать тайну писательницы Ромашкиной толкало ее на поступки, которых прежде она не совершила бы никогда.

Михаил вел машину уверенно и как-то расслабленно, что в сплошном потоке показалось Насте настоящим искусством.

– Вы давно работаете с Настей? Никогда о вас не слышал, – поглядывая в зеркало заднего вида, спросил Михаил.

– Около года. Мы с ней не были близко знакомы, я видела в основном ее романы…

– Ну, еще бы! Эта чокнутая наверняка никого к ней не подпускала. Никогда не доверял этой немытой бабе.

– Это вы о Регине?

– Ну, а о ком еще? – с неприязнью сказал Михаил. – Стерегла ее как Цербер, всех отгоняла. Мерзкая баба эта ваша редакторша.

– Вы знаете, что она умерла сегодня ночью?

– Что?! – Михаил так резко повернулся к ней, что Настя отпрянула, испугавшись. – Как – умерла?!

– Ее убили. Ее и ее деда, за которым она ухаживала.

– Ничего не понимаю… Я с ней разговаривал вчера днем, спрашивал, когда похороны, она мне нагрубила, но это не удивительно, она меня терпеть не могла, все время настраивала Люську против… – Он оборвал себя и снова посмотрел на Настю: – Надеюсь, вы знаете, что Ромашкина – псевдоним? Мне трудно звать ее чужим именем.

Настя закивала – ей казалось, что сейчас Михаил, размякнув от новостей, выложит что-то интересное.

– У вас, Настя, располагающее лицо, я понял это, когда вы капюшон в машине сняли. Можно, я немного выговорюсь? Очень тяжело, а сказать некому… – Настя возблагодарила родителей за свое открытое лицо, вызывавшее у людей желание говорить и доверять, наконец-то это стало приносить хоть какую-то пользу, а не вред, как бывало раньше. – Мы с Люсей много лет были вместе… Я знаю, я подлец – завел отношения, не собираясь уходить