Арвендейл - Роман Злотников

— Эти двое оказались самыми упрямыми.

— Кто? — хрипло спросил Беневьер.

— О, всего лишь те, чьи останки сейчас болтаются на кольях. Кстати, сьер, к угрю рекомендую вам вот этот соевый соус. Он, знаете ли, придает угрю нотку пикантности… Так вот, тот, что на колу слева, так и не признался. У него даже были при себе документы, подтверждающие его права владельца манора.

— И… что?

Герцог движением руки с зажатой в ней вилкой заставил взлететь с серебряного блюда изящно свернутый кусочек ветчины, внутри которого скрывалась какая-то овощная начинка, и элегантным движением отправил себе в рот. Беневьера пробрала дрожь. Он еще никогда не встречал человека, с такой легкостью плетущего заклинания…

— Ну… я, честно говоря, до сих пор не до конца уверен, что бумаги были фальшивыми. Но в том, что этот упрямец был фальшивым дворянином, я уверен совершенно. Дело в том, что я установил в этой гостиной паутину Легланда. Вы ведь помните, что это такое?

Беневьер перекошено кивнул (а черт его знает, может, он действительно знает, что такое эта самая паутина, люди, которые учили его магии, имели свои названия для всяческих заклятий и заклинаний).

— Так вот, мне удалось модифицировать ее таким образом, что она высасывает жизнь не из любого, кто находится в той зоне, где она раскинулась, а только из ТЕХ, В ЧЬИХ ЖИЛАХ НЕТ ДВОРЯНСКОЙ КРОВИ…

Последние семь слов отозвались в голове Беневьера похоронным звоном. Между тем герцог пригубил вино и продолжил:

— Именно поэтому мы с вами в этой гостиной сейчас только вдвоем…

Рука Беневьера с зажатой в ней вилкой упала вниз, будто из нее мгновенно исчезла кость. Некоторое время вор сидел, ощущая все расширяющуюся пустоту в низу живота и то, как из него капля за каплей уходит жизнь, а затем вымучил улыбку.

— Милорд, я вижу, вы благородный и великодушный человек. Поэтому я… хочу признаться вам в одном проступке.

Герцог отложил в сторону двузубую рыбью вилку и нож и, сложив руки под подбородком, упер в переносье Беневьера взгляд своих столь пугающих вора глаз.

— Дело в том… что я ТОЖЕ не дворянин. — Беневьер с трудом пропихнул эти слова через свою пересохшую глотку. Пару мгновений ничего не происходило, герцог продолжал все так же ласково смотреть на своего гостя, и Беневьеру показалось было, что пронесло… но затем левая рука герцога мягко опустилась на колокольчик. Звон колокольца прозвучал для Беневьера похоронным звоном.

— Измиер, — звук мягкого голоса герцога едва доходил до обезумевшего сознания вора, — освободи левый кол.

Когда Беневьеру удалось-таки осознать, ЧТО приказал герцог, он взревел и рухнул на колени. Что он нес, захлебываясь слезами и соплями и вцепившись в колени герцогу, он не помнил… единственное, что осталось в памяти, это голос герцога, ДРУГОЙ голос, голос, звучавший властно и холодно, голос истинного повелителя:

— Значит, ты умоляешь меня предоставить тебе шанс доказать, что ты можешь быть мне полезен?

— Да, да, ДА!!

— И ради этого ты готов принять амулет совершенной верности?

— Да, ДА!!!

Герцог задумался. Беневьер замер, опасаясь даже шмыгнуть носом или сглотнуть забившую рот слюну.

— Ну что ж… я, пожалуй, могу немного подождать…

Беневьер взревел и принялся целовать герцогу руку, но тот поспешно вырвал ее и сделал знак капитану увести новоиспеченного слугу и фактически герцогского раба.

Когда за обезумевшим от счастья Беневьером закрылась дверь, герцог встал из-за стола и подошел к окну: его новый слуга брел через двор на подгибающихся ногах, но было видно, что, если бы не слабость, он бы пустился в пляс. Ну еще бы, ему только что подарили жизнь! А такие люди ценят свою жизнь превыше всего — совести, зова крови, чести. Но этот глупец даже не подозревал, что САМ вручил герцогу свою жизнь. Барьер, читающий мысли, паутина, определяющая недворянскую кровь… ХА, какая чушь! Магия НЕ МОЖЕТ читать мысли. Свои мысли можешь знать только ТЫ САМ. Но этого и достаточно. Стоит чуть повысить напряжение барьера Эстебана, чтобы всякий, проходящий через него, чувствовал ощутимую боль, стоит рассказать сказочку о том, что барьер-де может реагировать на крамольные мысли — и ты, почувствовав в себе эту боль, САМ найдешь у себя такие мысли. А паутина… если ты обладаешь способностями к магии — в тебе ОБЯЗАТЕЛЬНО есть дворянская кровь. Да, она может быть не подтверждена родовыми грамотами, она могла появиться в твоем роду от того, что некий дворянин когда-то побаловался в стогу сена с твоей прабабкой, но она ОБЯЗАТЕЛЬНО есть. Людьми так легко управлять… поэтому долг каждого истинного правителя — позаботиться о том, чтобы людьми всегда управляли достойнейшие.

Глава 6

Лиддит

— Прошу простить, госпожа, но ваш отец просил передать, что хотел бы вас видеть.

Лиддит досадливо сморщилась и, боднув взглядом тщательно завитую макушку длинного парика, прикрывавшего абсолютно лысую голову дворцового мажордома, раздраженно буркнула:

— Хорошо, сейчас буду.

Макушка качнулась, показывая, что ответ услышан, и, все так же держа под прицелом крупного завитка нос Лиддит, плавно переместилась к входной двери и растворилась в ней, будто ее и не было. Лаград, личный оружейник принцессы, уже почти закончивший зашнуровывать на ней толстый кожаный тренировочный нагрудник, замер, ожидая, что же прикажет его госпожа. Лиддит огорченно фыркнула и, вздохнув, приказала:

— Ладно, расшнуровывай…

Лиддит, младшей из двух дочерей императора, только-только минуло пятнадцать лет. Дочери были единственными законными детьми Эонтея. Подобная малодетность была совершенно не характерна для дворянского сословия, но у императора имелись на это особые причины. Эонтей V получил трон в кровавой и полной подлости и вероломства сваре, завязавшейся после внезапной кончины предыдущего императора. Смена властителя произошла внезапно. Карлит II был еще в самом соку, и никто не ожидал, что крепкого, здорового мужчину в расцвете сил, зачастую менявшего за ночь двух-трех любовниц, сразит приступ жесточайшей лихорадки, которая сведет его в могилу за какие-то несколько дней. Поговаривали, что эта болезнь неспроста, что это месть эльфийской принцессы, с которой он «близко» подружился во время пышного официального визита в Гондолфин, первого (и последнего) подобного визита за всю историю совместного существования двух рас. Конечно, властителю людей, впервые в жизни прибывшему в Гондолфин с визитом, не следовало тут же затаскивать в постель принцессу дома Алоэрен (впрочем, еще вопрос, кто кого затащил), но особенно не следовало поступать с ней точно также, как с остальными своими любовницами, то есть «с глаз долой — из сердца вон». Но уж такой он был кобель…