Новые записки матроса с «Адмирала Фокина» (сборник) - Александр Федотов

И перед Серегой Бычковым встала реальная проблема шекспировской сложности и глубины. Проблема выбора. Быть или не быть? Резать лычки с товарищей – и скурвиться, или не резать – и поставить крест на своей карьере. Что делать? Серёга поразмыслил и пошёл в кубрик – к Фролову с Рокосуевым, чтобы честно описать ситуацию и спросить совета.

– Ребята, – сказал Серёга в кубрике своим подгодкам, – Зам хочет, чтобы я завтра на построении с вас погоны срезал.

– Уже догадались… – ухмыльнулся Рокосуев.

– Ну и что ты сам-то думаешь по этому поводу? – спросил Рома.

– Как скажите, так и сделаю. Если вы мне «добро» резать не дадите, то я откажусь… Но последствия для меня, сами понимаете, будут самые грустные…

Рома с Рокосуечем призадумались. Если Бычок согласится, то подыграет Большому Заму, а подыгрывать этому козлу очень не хотелось… Подстава получается. Если же Бычок откажется, то он этим такую «пилюлю» Большому Заму вставит – по самое «не балуй»! Но тут тоже подстава получается, только уже для Бычка… Приказ резать погоны Большой Зам перед строем отдавать будет. А отказ выполнить приказ, отданный перед строем, может дисбатом обернуться, как здрасте. Слова присяги про «клянусь… выполнять … приказы командиров и начальников» пока никто не отменял. В обоих случаях ситуацию с разжалованием это не изменит: всё равно, так или иначе, погоны срежут.

Посовещались и решили: Серёгу не подставлять. Пусть лучше уж Бычок им погоны режет, чем какая-нибудь гнида. Короче говоря, дали своё «добро». И погоны загодя бритвой подрезали, чтоб Серёге долго не мучиться. Всем парням на «Фокине» и на соседних кораблях (через посыльных) ситуацию тоже объяснили, чтобы на Серегу по этому поводу никаких наездов не было.

Наутро Большой Зам объявил построение старшинского состава для торжественной экзекуции. На стенке весь старшинский состав бригады со всех близстоящих кораблей построился. В форме буквы «П». Большой Зам, стоя перед строем, осуществлял непосредственное руководство церемонией. Рядом с ним на месте почетного гостя стоял, наблюдая за спектаклем, начальник политотдела бригады. По приказу Большого Зама Рома с Рокосуевым вышли на середину перед строем и замерли по стойке смирно, ожидая начала экзекуции. Все глаза устремились на них.

Большой Зам откашлялся и чувственно, выдерживая эффектные паузы, с выражением начал зачитывать приказ о разжаловании. Рома с секретчиком из этого документа, очень много нового и интересного о себе узнали. Оказалось, что два негодяя, зажравшихся подгодка не давали кушать бедному молодому матросу, отбирали у него еду, издевались… и так далее, и тому подобное. И за все эти злодеяния (Большой Зам повысил голос):

– Приказываю…разжаловать в матросы! – Большой Зам, быстрым взглядом проверив реакцию своего начальника, выразительно посмотрел на Бычкова.

Зазвучала барабанная дробь. Побледневший Серёга Бычков вышел из строя и в полной тишине подошел к Роме с Рокосуевым. Смущенно, шепотом извиняясь за свои действия, он наскоро срезал заранее подрезанные погоны и быстро встал в строй. Разжалование состоялось. Бывшие старшины остались стоять перед строем без лычек на погонах.

После долгой эффектной паузы Большой Зам повернул голову к разжалованным и громко, с ноткой пренебрежения в голосе скомандовал: – Старшина второй статьи Фролов, старшина первой статьи Рокосуев, встать в строй!

Рокосуев было дернулся, но Рома придержал его за руку: – Постой, мы с тобой уже не старшины… – прошептал он.

Матрос Рокосуев ухмыльнулся и остался стоять на своём месте, около матроса Фролова.

– Старшина второй статьи Фролов, старшина первой статьи Рокосуев, встать в строй!!! – орал Большой Зам.

Рома с Рокосуевым не двинулись с места.

По строю пошел возбужденный гул. Старшинский состав бригады заулыбался, с любопытством наблюдая за неожиданным развитием ситуации. Начальник политотдела бригады тоже с недоумевающим интересом наблюдал за происходящим. Большой Зам даже опешил от неожиданности.

– Старшина второй статьи!!! – вновь завопил он после секундной паузы.

Переклинило его на «старшинах». И всё тут!

– Десять суток ареста!!! – орал багровый от ярости Паша Сорокопут.

– Есть десять суток ареста, – по уставу ответили Рома с Рокосуевым, оставаясь неподвижно стоять на своём месте.

– Старшина-а-а второй статьи-и-и-и!!!.. – под смешки в строю визжал Большой Зам.

Начальник политотдела бригады, ухмыльнувшись, покачал головой. Пока Большой Зам набирал в грудь очередную порцию воздуха, Рома воспользовался моментом и обратился к начальнику политотдела бригады:

– Товарищ капитан первого ранга, вот товарищ капитан третьего ранга, – он кивнул в сторону надувшегося Большого Зама, – в званиях не разбирается, а еще сутки ареста нам дал. Мы же не старшины теперь, а матросы.

Строй потряс взрыв неконтролируемого смеха. Начальник политотдела и сам еле сдерживался, но вид безумных глаз взбешенного замполита заставил его усилием воли взять себя в руки. С трудом сдерживая улыбку, начальник политотдела приказал разжалованным матросам встать в строй. Сутки ареста, данные взбешенным Большим Замом, он потом тоже отменил. А по бригаде долго ещё ходили рассказы об этом шоу одного багрового актера и его полном моральном фиаско.

Секретчику Рокосуеву звание вернули быстро, а Роману только под самый дембель. И то исключительно при содействии командира БЧ-5 Володи Ериксонова. Роман (как всегда с подачи Большого Зама) тогда сидел на киче. Ериксоныч воспользовавшись тем, что Большой Зам на несколько дней (очень неосторожно) сошел на сход, решил на свой страх и риск выручить своего подчиненного. Командир БЧ-5 вытащил Рому с кичи, посодействовал с приказом о возвращении ему звания и в срочном порядке оформил ему дембельские проездные документы. Надо было торопиться. Вернись Большой Зам чуть раньше, сидеть бы Роману на киче до самого последнего схода. Рома даже дембельскую форму не успел толком подготовить. Штаны «на ходу» прямо на нём ушивали. Так он сошел с корабля «по-простому», не парясь об условностях, но, к великому разочарованию Большого Зама, под «Славянку»…

Серёга Бычков честно дослужил до дембеля. И хотя он ушел домой коммунистом и в звании главного корабельного старшины, на корабле его уважали. Его мечта выбраться из маленького городка осуществилась. После службы он закончил юридический факультет Московского Государственного Университета и сейчас живёт и работает в Москве.

А прослывшего стукачом горниста-самовольшика, доставившего столько хлопот экипажу и командованию, после этого случая с Флота списали. Отправили не в дисбат, а домой по какой-то подходящей медицинской статье. Сказали, что псих. Псих не псих, а парень, не отслужив и года, домой поехал, а мы все три года от звонка до звонка трубили. Вот и пойди, разбери, кто после этого тут умный, а кто дурак.

Татуировка

Матрос без наколки, что баба без грудей!

(Фольклор)

Татуировка всегда считалась неотъемлемым атрибутом крутого моряка, круче, как говорится, только жопа в ракушках. Но с ракушками на одно место были проблемы, а вот тушь и мастера на татуировки находились всегда. По неписаным канонам татуировку на флоте дозволялось делать, только если дослужился до полторашника. Потому-то через каждые полгода по кораблю и начинали разгуливать новые «свежетатуированные», бывшие «оборзевшие караси».

С точки зрения дизайна татуировок, тут народ давал волю своей фантазии. Чего только не было! И корабли, и акулы, и тигры, и якоря, и любимые девушки с фотографии. Качество татуировок сильно зависело от таланта исполнителя. Один умелец наколол другу на груди портрет его любимой девушки. Он колол, когда его друг лежал на спине, плечи расправлены, кожа на груди натянута. Пока друг лежал, всё было красиво. А когда встал…, личико подруги скукожилось в такого редкого гоблина, что на его наивный вопрос: «Ну как?», друзья только неопределённо кивали и, отводя глаза, говорили:

– Ты только ей это сразу не показывай. Может не понять…

И действительно, вдруг девушка его любит не до такого самопожертвования. Что тогда с этой татуировкой делать? На этот случай был сухой лёд. Неудачные татуировки выжигали сухим льдом, а потом поверх свежего рубца наносили другие. И кололи от души. На всех приличных и неприличных местах.

На каждом корабле имеется своя фирменная татуировка – штат. Наш ракетный крейсер в этом смысле, не был исключением. Дизайн штата передаётся из поколения в поколение, и лишь немногие мастера находили в себе смелость вносить в него какие-либо существенные изменения. Штат кололся обычно на правом плече. Наш корабельный штат представлял собой развевающийся военно-морской флаг, под флагом крейсер, прорезающий земной шар, а под земным шаром – изогнутая ленточка, а на ней название крейсера и годы службы.