Александр II - А. Сахаров (редактор)

Осман-паша много учился и много знал. Плевна входила в его далеко идущие планы. Мудрость и опыт подсказали ему: сердер[51] русских – великий князь Николай Николаевич – допустил большой просчёт, когда оставил без резерва Передовой отряд.

Свой план войны Осман-паша хотел предложить сердер-экрему, но главнокомандующий засел в Восточно-Дунайской армии.

Тогда Осман-паша направил план сераскиру и теперь ждал ответа военного министра, а пока, не теряя времени, готовился оборонять Плевну.

Осман-Нури-паша носит план в своей много знающей голове, прикрытой алой феской. Он уверен: согласись с ним тайный военный совет, и русская армия будет отброшена за Дунай.

Согласно плану Осман-паши он, Осман, двинется через Ловчу на Тырново со стороны Шумлы. Таким фланговым ударам русские не смогут противостоять.

Какое решение примет светлый султан? Пока же пускай генерал Криденер разобьёт свою пустую башку о Плевну. До сих пор для Осман-паши загадка, что скрывает душа командира 9-го корпуса русских: хитрость или трусость? Но как бы там ни было, а он, Криденер, медлителен, как поганая баба, а это на пользу Порте.

В штабе главнокомандующего Дунайской армией ничто не предвещало неприятностей. Лишь военного министра одолевала смутная тревога.

Милютин не преминул поделиться сомнениями с канцлером Горчаковым. Тот посоветовал обратиться к императору, но военный министр рассказал о разговоре с Александром накануне, когда речь шла о Криденере…

В Главной квартире императора царила праздничная обстановка: Шипкинский перевал взят, Передовой отряд готовится к новой наступательной кампании. Генералу Криденеру, попросившему дать отдых своему отряду, начальник штаба генерал Непокойчицкий предписал с целью разведки выслать к Плевне казачью бригаду Тутомлина, а генералу Шильдер-Шульднеру с 1-й бригадой 5-й пехотной дивизии, четырьмя батареями и ротой сапёров перейти в Бреславицу, чтобы оттуда, «если не встретит особых препятствий», двинуться к Плевне.

Для совместных действий с Шильдер-Шульднером к Плевне из Турско-Трестянины должен был направиться 19-й Костромской полк с батареей.

В целях их охранения главнокомандующий выделил Кавказскую казачью бригаду, 9-й Бугский уланский и 9-й казачий полки.

Не имея данных разведки, достаточно попетляв по дорогам из-за неточных карт и не ведая, что ещё утром 19 июля Осман-паша вступил в Плевну и теперь ждёт подхода русских, Шильдер-Шульднер продолжал путь.

Каково же было его изумление, когда ему донесли, что перехваченная конная разведка противника рассказала о прибытии в Плевну Осман-паши.

Теперь от Шильдер-Шульднера требовалось провести обстоятельную рекогносцировку, собрать все сведения о неприятеле и, установив превосходство его сил, дождаться подхода всего Западного отряда.

Однако Шильдер-Шульднер не изменил полученного накануне плана. К вечеру 19 июля его девятитысячный отряд подступил к Плевненским высотам.

Перед ним в полной готовности стояла турецкая армия: на высоте Янык-Баир фронтом на север развернулись главные силы Осман-паши – девять таборов с пятью батареями; на этой же высоте фронтом на восток, к Гривице, – три табора с батареей; восточнее Опанцы, на высоте – батарея и два табора; один табор при трёх орудиях для прикрытия Ловчанского направления занял позицию южнее Плевны; восточнее Плевны Осман-паша сосредоточил резерв.

Шильдер-Шульднер решил атаковать высоты и взять Плевну.

Наблюдательный пункт. Осман-паши на Янык-Баире. Со вчерашнего вечера тот не покидает его. По шумам, улавливаемым во тьме, Осман-паша догадался: русские готовятся наступать.

Предчувствие скорого боя поднимало настроение. Он знал: перед ним неприятель, располагающий силой, вполовину меньшей, чем у него. Враг, которого предстоит одолеть, – пусть недостаточно, но всё-таки подготовленные к бою укрепления на высотах.

В своей победе Осман-паша нисколько не сомневался. Только бы генерал Шильдер-Шульднер не стал дожидаться подхода главных сил Западного отряда. И хотя Осман-паша ещё не совсем освоился на высотах – укрепления нуждаются в ремонте, надо строить новые, – он не только отразит наступление Шильдер-Шульднера на Плевну, но и наголову разгромит его отряд.

Но нет, кажется, аллах милостив, Шильдер-Шульднер, если судить по движению в стане русских, готовится к атаке.

Начало светать. В Плевне муэдзин с минарета звал правоверных на утренний намаз. Осман-паша опустился на коврик, приложил ладони к груди, сотворил молитву.

– Ли илаху илла-иллаху![52]

Поднялся, воздел руки.

– Аллах всемогущ, – сказал он и велел обстрелять из орудий позиции русских.

Не успели батареи открыть огонь, как загрохотали пушки противника. Осман-паша на время удалился в укрытие.

Ему принесли чашку чёрного кофе. Крепкий, с плотной пеной, он сохранял густой аромат. Кофе взбодрил Осман-пашу.

«Батареи гяуров замолчали», – заметил он и вернулся на наблюдательный пункт.

Ему доложили: русские повели наступление на центр и правый фланг силами пехотной бригады. На левом крыле, вдоль шоссе Плевна – Рущук замечено движение Костромского пехотного полка. Его прикрывает полк донских казаков.

Чуть позже новые сведения: казачья бригада прорывается в тыл с юга.

Но Осман-паша спокоен. Разве есть у Шильдер-Шульднера резервы, которые он бросит в последнюю минуту в бой? Каким бы ни был сильным натиск русских, они выдохнутся.

Приложив к глазу зрительную трубу, Осман-паша видит, как батальоны архангелогородцев и вологодцев густыми колоннами, поротно, под сильным ружейным огнём переходят овраг, поднимаются на высоту. Осман-паша даже лица солдат успевает разглядеть.

На русский батальон накатился табор, ударили в штыковую. Русские стрелки рвутся к батареям на Янык-Баире.

– Мой господин, – просит слуга, – удалитесь в безопасное место.

Но Осман-паша невозмутим. Его не взволновало известие, что русские на левом фланге достигли Плевны. Он зло усмехается: «Кем пополнит русский генерал свои потери, кого введёт в бой?»

Осман-паша восхищается храбростью русских солдат. Хорошо дерутся, не прячутся от смерти. И он посылает против вологодцев и архангелогородцев один из лучших полков янычар, обстрелянный в Сербии.

Они сходятся в рукопашной, и никто никому не уступает. Высота покрылась убитыми и ранеными.

Бой не стихает. Уже солнце на полдень встало, прискакал офицер, соскочил с коня:

– Великий визирь, левый фланг дрогнул. Русские ворвались в наши траншеи.

– О шайтан![53]

Вскочил в седло, пригнулся к гриве. Издали увидел, как бегут османы.

– Стой!

Рубил саблей своих, давил конём, пока аскеры не остановились. Погнал назад, как стадо, туда, где кипел бой. Не слезая с коня, ждал, когда солдату пойдут в атаку. Потом позвал адъютанта:

– Выведите им в помощь табор из резерва.

Сражение за Плевну начало затихать.

– Хвала аллаху, у русского генерала нет солдат, чтобы продолжать атаки. – Осман-паша повернулся к штабным офицерам: – Но и мы не можем преследовать отходящего противника. Наши аскеры выдохлись, русские пощипали их изрядно. Они дрались храбро и достойны уважения. Прикажите зарыть мёртвых.

Потом долго смотрел в подзорную трубу, как уходят от Плевны русские полки. Оторвавшись, сказал:

– Они ещё вернутся, но теперь уже большими силами. Надо крепить высоты.

Под Плевной гремели пушки и в пороховом дыму сходились в штыковой атаке батальоны, а в Казанлыке мирно грело солнце и усталые от штурма Шипкинского перевала солдаты блаженствовали на отдыхе. Весело горели дрова в полковых кухнях, топились бани.

Дав Передовому отряду перегруппироваться, Гурко планировал новое наступление на юг. Требовалось получить данные разведки, устроить демонстрацию к Старой Загоре.

В Казанлык подтянулось болгарское ополчение. Шли с песней:

Ой вие, болгари-юнаци,Вие вов Балкана сте родени!

Поручик Узунов не скрывал удовлетворения. Он снова со своими дружинниками, у генерала Столетова. За обедом Кесяков обратился к офицерам:

– Господа, я часто спрашиваю себя: что сталось бы с нами, болгарами, если б не Россия?

За столом затихли, а подполковник продолжал:

– Физическое истребление нашего народа и нашей культуры… Да-да, именно физическое. И не только болгар, но и других балканских народов.

– Вы правы, Костаки, – поддержали Кесякова за столом.

– Когда нам трудно, мы знаем: есть держава, готовая подать нам свою братскую руку. Зовётся эта держава – Россия. Она наша совесть, будущее независимой Болгарии. И будет проклято имя того, кто предаст забвению великодушие народа российского.