Клуб разбитых сердец - Михалева Анна Валентиновна

— Иван. А откуда вы знаете?

Легкое разнообразие внесло в посиделки живую струю. Дамы зашептались, предчувствуя интересное разбирательство.

Тут Варвара натолкнулась на строгий взгляд председательницы собрания (одной из тех, которые выступали вчера со сцены) и поняла, что допустила досадную ошибку. Главное в этой групповой психотерапии — полная анонимность. С одной стороны, ты высказываешься на людях, что помогает тебе вынести свою проблему на поверхность, с другой — никто из присутствующих лично тебя не знает, а посему ты можешь плести все, что угодно. В смысле, не врать, конечно, а просто без оглядки рассказывать и не бояться, что тебя сочтут необъективной.

Это, как с попутчиком в поезде: вышел на своей станции и забыл, что сутки ему душу раскрывал, но на сердце как-то легче стало. А если представить, что попутчик случайно работает в соседнем отделе и прекрасно знает того, о ком ты ему, может быть, даже и привираешь, или, что еще гаже, является его близким приятелем? Конфуз получается!

Варвара покраснела до корней волос, моментально представив, как десять рассвирепевших от ее бестактности женщин выставляют ее с позором из стен Клуба. Она робко кашлянула и начала выворачиваться:

— Я работаю с одним Иваном. Он поставщик — обои мне в магазин поставляет, — едва скрыв радость по поводу того, что у женщины расслабились мышцы лица, Варвара перевела дух и продолжила столь же непринужденно, — так вот, он недавно развелся с женой, и у него тоже парни-близнецы. Им по шестнадцать лет. И он был военным моряком, ходил на подводной лодке.

— Нет, — под конец ее речи женщина совсем обмякла, даже улыбнулась, — это не мой Иван. Он не служил. Ходил на торговом судне из Мурманска. И обоями он не занимается, наша фирма занимается мобильной связью.

— Это говорит только об одном, — подала голос председательница, — что таких историй очень много. Можно провести бесчисленное количество параллелей. Давайте пообещаем себе не искать здесь знакомых, а просто слушать. Ведь именно за этим мы и собрались — чтобы убедиться: история каждой довольно типична. Все мы остаемся у разбитого корыта, отдав своим благоверным по многу лет жизни. Ради чего? И с какой это стати они имеют право теперь вести себя как подонки — влюбляться, бросать нас с детьми и без средств к существованию? Почему мы, женщины, должны терпеть их подлые выходки?! Ради кого продолжаем потрафлять их прихотям?! Влюбился он! А разве у нас с вами было мало соблазнов уйти к более красивому или более успешному? За столько лет?! Нет, мы как последние дуры тащили этот крест под названием муж-неудачник, а когда выдернули его за волосы из болота и поставили на ноги, он пнул ненужную жену под зад коленом и нашел новую. Я хочу спросить, жена — это что, разменная монета?! Брошенная жена не способна на достойный ответ?!

Дойдя до апогея своей пламенной речи, председательница вдруг замолчала и обвела притихших женщин требовательным взглядом. Большинство потупило взор, раздались чувственные всхлипывания.

— Не рыдать, милые мои, нужно, — более мягко продолжила председательница, — а взять себя в руки и действовать. Месть даст толчок. Оставив его с носом, вы все без исключения почувствуете силу и способность к самосовершенствованию, желание жить по-другому, добиться успеха. Месть даст вам освобождение, и вы сможете перешагнуть через него так же, как он перешагнул через вас.

Она вдруг повернулась к Варваре и, мягко улыбнувшись, проворковала:

— Но это потом. У нас есть еще одна невысказавшаяся сестра.

— Я?! — Варвара начала медленно подниматься, понимая, что момент, когда ее начнут гнать позорной метлой, совсем близок.

Не то чтобы она боялась кучки рассвирепевших женщин. Но было как-то неприятно.

— И что, погнали? — ехидно спросила Катерина, когда Варвара достигла апофеоза своего повествования.

— Ты меня плохо знаешь, — усмехнулась та. — Я и сама за собой как-то не наблюдала раньше дара сказительницы. А когда приперло, прямо открылся, как третий глаз. Я даже вкус почувствовала. Слезу выжала из председательницы, а мне сдается, что подобных историй она уже немало прослушала.

— И что ты там на Борьку своего навесила?

— Да много чего, с него все равно как с гуся вода. В общем, ничего особенно придумывать не пришлось. Все дело в волшебных подробностях. Припомнила, как он уходил, как дверью хлопнул, как Сашка ему позвонил через месяц, а он его отшил, заявив, что у мальчишки больше нет отца. В общем, грустно вспоминать. Только мне почему-то действительно стало легче, словно я эту свою внутреннюю грязь, которая мне уже пять лет жить мешала, взяла да и выплеснула, как помои с балкона. Удивительно.

— Ну, с точки зрения психолога, в этом нет ничего удивительного. А с точки зрения подруги, дура ты набитая. Кой черт тебя дернул снова потащиться в этот Клуб, а? Я же предупреждала!

— А интересно! — беспечно заявила Варвара. — Ничего не могу с собой поделать. Одно мне только непонятно — призыв к мести. И рассуждения о том, что все бабы — дуры, а мужики — сволочи. Не так ведь. Я, например, Борьку сейчас даже не виню. Ну, прав был, когда ушел. Я ведь его совсем задавила. Он и на мужика-то перестал походить — так, валяется на диване что-то бесформенное. Ему другая женщина нужна была, он ее и нашел. Обыкновенный закон природы. Ну с какого беса мне ему мстить? Что мне от этого — жениха найти легче будет?

— Это ты сейчас говоришь, — усмехнулась Катерина. — А я помню, как ты вот в этой самой комнате рыдала. Кляла его почем зря, убить грозилась. Особенно когда он от Сашки отказался. И потом у тебя год все из рук валилось. Ты бы в зеркало на себя посмотрела тогда — бледная, худая, круги под глазами синюшные, а главное — жизни во взгляде не было, ну абсолютно. Вспомни.

— Знаешь, может, ты и права. Но все равно… я помню твои сеансы психоанализа, которые доводили меня до истерик.

— Н-да, помнишь, на одном мы с тобой даже подрались, — ухмыльнулась подруга.

— Тогда ты мне говорила примерно то же, что я теперь, мол, мы с Борькой слишком разные, я сильнее его, ему со мной было плохо, да и мне с ним не так уж здорово, что я должна просто перевернуть страницу и поискать мужика посолиднее. А в этом Клубе все как-то очень однозначно: женщина всегда права, а брошенная женщина — чуть ли не святая. И никто не устраивает разбор полетов. Может быть, жена мужа за двадцать-то лет довела до ручки. Я слышала Ванькину версию относительно развода, вчера удалось выяснить версию его бывшей жены. Версии разные, но оба правы. Парадокс. Но это никого в Клубе не волнует. Мужики — козлы по определению, и баста! Спуску не дадим, отомстим, хоть, может быть, и сами виноваты.

— С точки зрения психологии это довольно дешевый трюк, хоть и укладывается в понимание ситуации потерпевшей. Брошенная женщина ощущает только свою боль, свою обиду и свое одиночество. Разбор полетов и осознание собственных ошибок начнется позднее, когда привыкнешь к тому, что теперь его рядом нет. А первые полгода все пусто, хоть волком вой, хоть на стенку лезь, все равно пусто. Вспомни себя. Ежеминутная смена эмоционального фона: то он ушел к другой, потому что я плохая, то он меня предал, то она — стерва, его одурманила, а он хороший и его надо спасать. Все эти перепады сознания доводят до полного отупения. Ты не в ситуации, ты ее не понимаешь, а значит, не владеешь ей. А тут в Клубе вашем всем популярно объясняют, что произошло обычное дело, тебя так же, как тысячи других, бросил мужик, который по природе своей козел. Ну, не повезло, двадцать или сколько там лет угробила на него, сумел в молодости прикинуться ангелом и потом мозги тебе полоскал. Вот и все. А ты — бедная брошенка, тут абсолютно ни при чем. Ты как была замечательная, так такой и осталась. Именно это и хотят услышать абсолютно все, кого только что кинули. А вывод напрашивается сам собой: он агрессор, я — жертва. Нельзя все время жить под игом, пора взять свое. И как приз — тебе станет легче. Легче, потому что ему, гаду, будет плохо. Потому что в жизнь претворится пословица: «На чужом несчастье счастья не построишь». Просто. Только мне и самой теперь интересно, куда кривая выведет? Какую это месть предлагают осуществить в вашем Клубе — яйца им всем пооборвать, что ли?