Дерзость – не порок - Мишель Дуглас

– Ну? – спросила она. – Вкуснее вчерашних или нет?

Все вокруг заголосили. Белла велела им притихнуть и голосовать поднятием рук.

Доминик повернулся и пошел обратно к выходу, ему было необходимо почувствовать солнечное тепло и сделать глоток свежего воздуха. Кто-то взял его за руку:

– Доминик, куда вы?

Он обернулся к ней:

– К черту отсюда! Зачем вы меня сюда притащили?

– Потому что… – Тут в ее нежных глазах проскользнуло понимание. – Ой! Ваш отец… – Она быстро прикрыла рот ладонью. – Доминик, простите. Я не подумала. – Белла убрала руку. – Карточка, которую я дала тому бомжу, – визитка этого заведения.

Ну конечно.

– Доминик…

– Нет! – Он не знал, что она попросит, но его ответ мог быть только отрицательным. – Я в этот мир не вернусь.

– Хорошо. – Она сглотнула комок в горле и протянула руку. – Отдайте мне корзину, пока не ушли.

Только тут он понял, что все еще держит в руке корзину. Очевидно, с ужином. Он всучил ей ее.

– Спасибо.

Доминик заметил, что она держит ее обеими руками, и нахмурился. Корзина была довольно тяжелая.

Это не его проблема!

Прежде чем он развернулся, чтобы уйти, она вновь заговорила:

– Доминик, вы оставили этот мир навсегда. Вы не такой, как ваш отец. Вы никогда не повторите его ошибку. Я удивляюсь, почему вы сомневаетесь в этом.

Он не сомневался. Просто не хотел возвращаться к такой жизни. Никогда.

– Жизнь разбила сердце вашего отца, и теперь я понимаю, почему вы так оберегаете свое.

Он моргнул.

– Но приоткройте его чуть-чуть, будьте благодарны за все, что имеете, и отдайте совсем немного своей души.

Он уставился на нее:

– Благодарен?

– Да, благодарны! – выпалила она. – Будьте благодарны, что у вас замечательный ум, что вы имели возможность учиться в университете и обеспечили свое благосостояние. Благодарны, что работаете в одной из самых лучших компаний в мире! Благодарны за все эти мелочи: одежду, крутую машину и наверняка роскошную квартиру. Черт побери, Доминик! Будьте благодарны, что болезнь или несчастный случай не помешали вам добиться всего этого. А вам в лом немного помочь тем, кому не повезло так, как вам? Фу!

Если бы она не держала корзину, то наверняка взмахнула бы рукой, чтобы выразить свое отвращение.

– Но прежде чем сделать это, вам надо простить своего отца, а вы не хотите, так?

Каждое ее слово просто убивало его.

– Возможно, вам стоит подумать над этим, поскольку мне кажется, этим вы мучаете только себя.

Он не знал, что ответить. Она повернулась и пошла обратно в столовую.

У Беллы сердце чуть не выскочило из груди, когда пять минут спустя она заметила силуэт Доминика в дверном проеме. Она была так счастлива видеть его, что растерялась.

Она хотела было отпустить его, но не знала, как сделать это, не усугубив ситуацию.

– Картошка, – наконец произнесла она. – Нам надо почистить много картошки.

Не говоря ни слова, он направился к горе картофеля на противоположной скамье и принялся за работу.

– Синьорина Белла, вы обсуждали с Домиником бюджет?

Белла отвлеклась от воспоминаний об их совместной с Домиником работе в приюте Святого Ксавье. От его широких плеч, напряженных работой, и красивого сосредоточенного овала рта.

Он как будто забыл о ней. Не разговаривал с ней. Практически ни разу не взглянул.

– Нет.

Белла и Луиджи провели вторую половину дня, тренируя помощников шеф-повара, и сейчас разбирали накопившиеся документы. Хотя, по правде говоря, Белла перекинула большую часть этой работы Луиджи. У нее не было склонности к работе с бумагами.

– Но вы обещали, синьорина. Вы же за этим ходили сегодня к мистеру Доминику.

– Мы отвлеклись. – Она сама не знала, почему ей взбрело в голову позвать Доминика в приют, но его совсем не радостная реакция заставляла ее корить себя за этот порыв. Она не хотела бередить его болезненные воспоминания. И что еще хуже, так уж было необходимо пользоваться его расположением? Молодец, Белла.

После того как они раздали обед в приюте Святого Ксавье, они возвращались в отель в молчании. Мрачный настрой Доминика не способствовал беседе. Поднимать вопрос о бюджете в такой момент казалось неразумным.

Она распрямилась, глубоко вдохнула и утешила себя мыслью, что, как только получит официальное разрешение от Доминика, ее ресторан будет самым лучшим рестораном в Ньюкасле. Марко он понравится.

В предвкушении Белла потерла руки. Представила себе роскошное открытие ресторана: папа и Доминик в смокингах; она в чем-то черном и очень изысканном; обеденный зал заполнен красивыми модными людьми, и ее отец, наслаждающийся беседой; аплодисменты; дегустация блюд. И ее отец, смотрящий на нее с гордостью за то, что она создала ресторан его мечты. Сердце все сильнее билось у нее в груди.

– Белла!

Стук в дверь вернул ее к реальности. Доминик. Кровь застыла в жилах, и приподнялись волосики на руках и затылке.

– Можно вас на пару слов? – спросил он.

Он не улыбался. Она сглотнула комок в горле.

– Конечно.

Он собирался устроить ей выговор за поход в приют Святого Ксавье? Она много работает в отеле. Имеет право на обеденный перерыв. Что она делает во время обеденного перерыва – это ее личное дело, не так ли?

Она заскочила в кабинет Доминика.

– Сразу упреждая ваш вопрос, – начала она, – хочу, чтобы вы знали, что эти обеды в приюте не оплачиваются за счет отеля. Я просто предложила свои услуги два раза в неделю, вот и все. И я не использую продукты из отеля. – Она состроила рожицу. – Ну, кроме тех маленьких пирожков. – Она приподняла подбородок. – Но это было законное исследование рынка.

– Я вас позвал не по поводу приюта. Если вы считаете, что нам следует каким-то образом спонсировать это учреждение, я призываю вас сформулировать ваше предложение и представить мне. В нашем бюджете благотворительность прописана отдельной строкой.

Но, произнося эти слова, он был весь напряжен. Белла облизнула пересохшие губы. Весь его вид говорил, что он никогда не согласится спонсировать приют для бомжей. У нее было ужасное предчувствие, что он, может быть, никогда не простит ее за этот поход.

– Доминик, я хочу извиниться за то…

Он оборвал ее резким взмахом руки:

– Об этом как раз хочу поговорить.

Он сунул ее под нос лист бумаги. Она взяла его.

– О, моя скорректированная смета.

Он скрестил руки и удивленно поднял брови. Остался стоять. Не предложил сесть ей.

– Я уже давно хотела поговорить с вами по этому поводу.

– И почему же не поговорили?

Ей был очень неприятен его жесткий, неумолимый тон. Она предпочла бы, чтобы этот разговор состоялся в любой другой день, только не сегодня. Или если сегодня, то с утра, до их похода в приют Святого Ксавье.