Город, где умирают тени - Грин Саймон

— Возможно, если Михаил был в самом деле ангелом, он вернется в другом обличье? — предположил Эриксон, но Рия скривилась.

— Очень надо… Знаешь, родня Де Френца хотела кремации тела Лукаса главным образом для того, чтобы телом снова кто-нибудь не завладел, но Время заявил: «Нет». Громко и решительно заявил. Разъяснений, разумеется, не последовало. Небеса хранят Дедушку-Время, наставляя его действовать разумными методами, и благоволят нам пускать поменьше возвращенцев сюда. Уверяю тебя, действуй Время иначе, нам бы несдобровать, потому как это кратчайший путь к концу света.

Их взгляды одновременно пересеклись на часовом автомате, в картинной позе застывшем у дерева чуть поодаль. Когда мэр и шериф пришли на службу, он уже был там, но присоединиться к церемонии не пытался — полускрытый в тени листвы, просто стоял с бесстрастным, нарисованным лицом и казался таким же безжизненным, как могила перед ним. Но глаза его были глазами Времени, а уши — ушами Времени, и сам факт его присутствия здесь был очень важен. Дедушка-Время мог бы наблюдать за похоронами при помощи одной из картин в галерее Мощей, однако вместо этого он прислал одного из своих механических чад — как материальное напоминание своего присутствия и своей власти в Шэдоуз-Фолле.

«Ему что-то известно, — думала Рия. — Он не позволил кремировать тело Лукаса и хочет, чтоб мы помнили об этом. Зачем?»

«А могло обернуться и хуже, — думал Эриксон. — Он мог бы прислать Джека Фетча».

Некоторое время Рия и шериф Эриксон молча наблюдали за автоматом, но тот ни единым жестом не давал знать, видит он их или игнорирует. Наконец оба отвернулись и стали смотреть, как отец Кэллеген проворно творит магические действа над открытой могилой. Поэтому они не заметили стоявшего за деревьями еще одного зрителя: в тени укрывался высокий худой мужчина, одетый во все черное. Наблюдая за Рией, Эриксоном и Кэллегеном в миниатюрный бинокль, он время от времени что-то записывал в блокнот. В кобуре на его бедре прятался пистолет, а рядом к стволу дерева была прислонена винтовка. Гнев ли, страх ли или то и другое вместе отражались в его лице. А также нечто очень схожее с отвращением.

— Может, имеет смысл с этого дня держать на контроле каждую смерть в Шэдоуз-Фолле? — предложила Рия с беспечной уверенностью человека, знающего, что этим делом предстоит заниматься не ей. — На тот случай, если Михаилу вдруг вздумается вернуться в другом теле.

— Как ни странно, я уже подумал об этом, — сказал Эриксон. — А ты и городской Совет готовы санкционировать расходы на оплату круглосуточной работы моих сотрудников?

Рия болезненно поморщилась:

— Давай я тебе отвечу чуть позже. В этом году бюджет скудноват.

— Он у вас каждый год скудноват, — сухо откликнулся Эриксон. — Особенно когда прошу я.

Рия мягко засмеялась, и шериф тоже улыбнулся невольно. Сколько раз в прошлом они бились по денежным вопросам, с переменным успехом то одной, то другого. Их соперничество по своему пылу и сути было вовсе не в духе политики маленького города, а по напору было слабее, пожалуй, только неистового пира пираний. Шериф и мэр неловко улыбнулись друг другу, одновременно окунувшись в общие воспоминания, и ни один из них не был уверен, хотят ли они продолжить внезапно возникшую близость. События последних недель сблизили их почти вопреки желанию обоих. Эриксон пытался придумать, что же сказать еще, и мысленно поморщился, когда понял: единственная тема, о которой он мог сейчас говорить, вовсе не упростит их отношений. Но не сказать об этом было нельзя — и потому, как это была его работа, и потому, что это могло быть важным.

— Кстати, о возвращенцах… Я на днях видел Леонарда. Хорошо выглядит, все у него в порядке. Ты в курсе, что он взял шефство над Джеймсом Хартом?

— В курсе, — ответила Рия. — Ко всем радостям нам не хватало здесь только Джеймса, черт его подери, Харта: все, кому не лень, болтают о старом пророчестве. Видно, помимо пророчества двадцать пять лет назад произошло что-то еще, и это что-то окончательно замутило воду. Но будь я проклята, если я в силах понять, что именно. У меня порой возникает такое ощущение, будто каждый в городе подстрелил альбатроса [8]. А беда, как известно, одна не ходит. Сначала убийства, потом возвращение Джеймса Харта. Что на очереди? Весь город сметет какая-нибудь идиотская комета?

— Тс-с! Не подбрасывай судьбе идей.

— Я все думаю о Леонарде… — Голос Рии был спокоен и бесстрастен. — О нем мне напомнили сегодняшние похороны. Тогда тоже не было плакальщиков. Ты, я да его родители. Было сыро и ветрено, а флорист прислал не те цветы. Разве так прощаются…

— Ты бы поговорила с ним.

— Нет. Мой Леонард умер. — Хмурый, враждебный взгляд Рии подсказал Эриксону, что она собиралась сменить тему. — Я так поняла, ты познакомился с Хартом? Каков он?

— На удивление нормальный. Достаточно приятный. Не очень разговорчивый, однако это неудивительно: первый раз в Шэдоуз-Фолле. Свое детство здесь он абсолютно не помнит. Леонарду кажется, что он знал Харта мальчишкой, а вот я его не помню. А ты?

— Нет, — покачала головой Рия. — Я проверила старые записи, как только услышала о его возвращении. Мы учились в одной школе, в одном классе, все мы четверо, но ни ты, ни я, ни кто-либо другой, с кем я тогда общалась, не может его вспомнить. И это не просто совпадение. Мне кажется, это Время опять вмешивается в наши воспоминания.

— Леонард же его помнит.

— Леонард мертв. От мертвых скрывать проще.

— Может, поэтому Леонард отвел Харта на встречу с Дедушкой-Временем. Леонард всегда любил докапываться до сути. — Эриксон неожиданно улыбнулся. — Хотел бы я установить жучка на стене во время их беседы. Но что бы там ни произошло, они все как воды в рот набрали. Харт отправился поглядеть на свой старый дом. Надеюсь, он готов к потрясению. С тех пор, как его родители скрылись, никто там не жил. Я поручил одному из моих людей приглядеть за Хартом. Так, на всякий случай. А что с Леонардом — не в курсе. Его нигде нет. Как бы там ни было, Харт мог попасть и в худшую компанию.

— То есть ты считаешь, что они с Леонардом встретились не случайно?

— А ты считаешь, Время вмешивается так открыто? — сдвинул брови Эриксон.

— Время. Или город. — Покачав головой, Рия пожала плечами и опять сменила тему. Эриксон не возражал. Даже спустя столько времени воспоминания об Эше причиняли ей боль. Рия посмотрела на город, простирающийся внизу. — Все разваливается, Ричард. Пророчество Харта лишило мужества очень многих. Они боятся самих себя и самого города. Люди перестали доверять друг другу. Если бы только убийства или только возвращение Харта, я думаю, мы бы справились, но то и другое вместе сводит город с ума. И я, черт возьми, никак не могу подобрать слов, чтобы успокоить народ. В поисках убийцы мы теперь не ближе, чем тогда, когда нашли тело Лукаса в луже крови на полу в доме Сюзанны. Город ищет кого-то или чего-то, кого можно было бы обвинить, и если мы в скором времени не покажем им козла отпущения, они найдут его сами. Все ждут следующего убийства, последней капли. А когда это произойдет, люди нашего города ринутся к обрыву, как накаченные амфетаминами лемминги.

— Восхищаюсь твоим даром выражаться нестандартно, — сказал Эриксон, чтобы что-то сказать. Ему никогда прежде не приходилось видеть Рию такой угнетенной и подавленной. Такой уязвимой. — Мы делаем все, что в наших силах, — сбивчиво проговорил он. — Мои помощники защитят Харта от нападения, поскольку он сам пока скромничает. Помимо этого, мы пока ничего не можем поделать. У нас на руках все судебные и волшебные доказательства, но все это, вместе взятое, пока не дало нам ключа. Нет у нас ни мотива, ни свидетелей, ни орудия убийства. Как нет и ничего объединяющего жертвы. Они могли быть выбраны наобум по причинам, разобраться в которых под силу лишь безумцу.

— Все так, — согласилась Рия. — Продолжай. Вдохни в меня надежду, прошу тебя.