Последний дозор - Сергей Лукьяненко

Что происходит? Отчего такая агрессия по отношению ко мне? Напасть на Высшего Светлого, на сотрудника Ночного Дозора — это очень серьезный поступок. Тому, кто это сделал, нечего терять…

Вытеревшись насухо, я накинул белый шелковый халат и вышел из ванной. Так, надо чего-нибудь сжевать. Хотя бы шоколадку из мини-бара. И принять грамм сто виски. Или стакан вина. А потом можно упасть на шелковые простыни и уснуть: крепко, без сновидений.

Будто прочитав мои мысли, в дверь постучали. Я застонал, запахнул халат и пошел открывать.

На пороге стояла девочка-подросток. Ну или юная девушка — ей было лет пятнадцать, этот возраст уже можно трактовать по-разному. Девочка была босая, короткие черные волосы влажно блестели, из одежды на ней, похоже, был только халат из черно-красного шелка.

— Можно? — голосом примерной школьницы спросила девочка.

— Мне следовало сразу догадаться, — сказал я. — Заходи.

— И как вам следовало догадаться? — потупив глаза, спросила девочка. — Рассмотреть статуэтку получше?

— У меня с собой микроскопа не было. Но волк-самец обязательно обоссал бы оружие.

— Фу, какой вы грубый, а еще Светлый! — Девочка поморщилась. Прошла к креслу, села, закинув ногу на ногу. — Не обоссал, а пометил! А ничего, что я зашла? Я вас не скомпрометирую?

— К сожалению, нет, детка, не скомпрометируешь. — Я уже открывал мини-бар. — Ты что-нибудь будешь?

— Теплое молоко с медом.

Я кивнул:

— Хорошо, сейчас позвоню в ресторан.

— Здесь нет рум-сервиса.

— Для меня сделают исключение, — уверенно сказал я.

— Ладно, налейте вина. Красного.

Себе я налил виски со льдом. Потом, заметив пятидесятиграммовую бутылочку ликера «Драмбьюи», вылил ее в виски. То, что мне нужно для крепкого сна — изрядная порция «ржавого гвоздя». Если девочка отказывается от молока с медом, это не повод для меня отказаться от виски на меду…

— А кому вы так хвост прищемили? — спросила девочка. — Первый раз такое вижу, чтобы из автоматической пушки палили…

— Это не пушка.

— Какая разница, — фыркнула гостья. — Я же девочка, мне можно ошибаться.

— Ты не девочка, ты оборотень. — Я внимательно всмотрелся ей в лицо. — И я тебя помню.

— Да? — С нее вдруг слетела вся бравада. — Помните?

— Конечно. Тебя зовут Галя. Это ты заметила ведьму Арину, когда она похитила мою дочь.[5]

— Помните. — Девочка улыбнулась. — А я думала, вы забыли давно…

— Нет. — Я протянул ей бокал с вином. — Спасибо. Ты тогда очень нам помогла.

— У вас хорошая дочка. — Она смело глотнула вино, чуть поморщилась. — И жена очень красивая.

Я кивнул и спросил:

— Что ты намерена делать теперь?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Завулон мне сказал, что это очень ответственное задание. Что я должна вам помогать, хоть вы и Светлый. Защищать от всего.

— А почему именно ты? — спросил я. — Ты, уж извини, все-таки очень молода. И уровень у тебя всего лишь пятый.

— Потому что я… — Галя осеклась. — Я же помогла? Хоть и пятый уровень?

— Помогла. — Я залпом выпил свой коктейль. — Извини, я ужасно хочу спать.

— Я тоже. Но у меня там так страшно. Все красное и черное. Можно я с вами останусь? — Она глянула на меня — и смущенно опустила глаза.

Поставив стакан, я кивнул:

— Конечно. Диванчик тебя устроит? Подушку и одеяло я дам.

— Светлый… — с обидой и разочарованием протянула девочка. — Ладно, пойду из этих райских кущ в свой филиал ада. Там, пожалуй, будет веселее!

С бокалом в руках она гордо вышла из номера. Я заглянул через порог — и впрямь ее номер был выдержан в багрово-черных тонах. На полу виднелись клочья черной шерсти — девочка перекидывалась так быстро, что преобразовала шкуру не полностью.

Притворяя за собой дверь, Галя показала мне язык.

А я, закрывшись, принялся тихо смеяться.

Акселерация, эмансипация и сексуальная революция! Нет, врать не буду. Мне все-таки приятно, что четыре года назад эта девочка на меня запала. Ну или не четыре. Может быть, влюбилась она потом. Задним числом, так сказать. Когда на волне гормонов пришла пора романтических переживаний и смутных желаний.

Нет, ну как она меня соблазняла! Ножку на ножку закинула, халатику позволила сползти, глазками кокетливо стреляла.

Но самое смешное — другое. Будь на моем месте кто-то другой — она бы все равно пришла. После перекидываний у оборотней резко повышается либидо. Некоторые этим специально пользуются, чтобы приобрести репутацию страстных и неутомимых любовников.

Да, порой становится очень обидно, что я Светлый…

Впрочем, спать хотелось так, что предаваться волнующим фантазиям о сексе с юной девушкой-оборотнем не было никакого желания. Несколько сторожевых и защитных заклинаний я поставил совершенно автоматически, это был такой же ритуал, как почистить зубы перед сном. Потом забрался в постель, вслушался в шум за окнами — город еще гулял, город не спешил засыпать. Взяв мобильник, я включил музыку, закрыл глаза. Время кассетных плееров ушло вслед за грампластинками, время мини-дисков так и не случилось, теперь уходит и время компакт-дисков. Остается холодная цифра МР3. Но мы привыкли. Нас это больше не смущает.

Так начинается свет.Темная ночь без особых примет.Но кто-то вошел в этот мрак.Тебе пока невдомёк, что и с тобой будет так же.Да, это похоже на бред, да, это похоже на глюк,Но именно так начинается свет, так кончается страх,Так рождается звук.

Так кончается страх.И ты выпил отвар из отравленных трав.Из тщательно спрятанных книг.Теперь каждый твой крик — это тоже улика.Столько несчастий и бед. Столько бессмысленных мук.Но только так начинается свет, так кончается страх,Так рождается звук.

Скоро день похорон.Так рой этот ров под рёв воров и ворон.Хорони свою смерть.Наворожи себе жизнь, нагадай себе свет.Первый оставленный след. Последний потерянный друг.Так начинается свет, так кончается страх,Так рождается звук…[6]

Я уснул. И в моем сне в меня никто не стрелял. Никто никому не отрезал голову тупым ножом. Никто ни за кем не гнался.

Девочки в шелковых халатах там отсутствовали, но и для Светы места не нашлось. И только чей-то взгляд, любопытный и недобрый, все не отпускал и не отпускал меня.

Просыпаться от телефонного звонка всегда неприятно. Даже если звонит любимая женщина или старый друг.