Край чёрных магнолий (СИ) - Вешнева Ольга Михайловна

– Ты, случайно, не умеешь визжать по- вампирски, – я оттолкнула его.

– Представляю, о чем ты говоришь. Слышал неоднократно, но повторить не могу. – Тихон не отпускал меня, а я не вырывалась, – Человеческая гортань не приспособлена к испусканию низкочастотных звуков.

– А я умею. Думала, попробуем дуэтом.

– Почему бы тебе не отвлечься от работы и сказать, какие чувства ты в действительности испытываешь ко мне? Почему ты меня сторонишься? Скажи честно.

– Ну, – растерянно помялась я. – Ты мне симпатичен. С тобой интересно... По московским меркам ты немного странный... Но... Я благодарна тебе за помощь в расследовании, а еще...

– Что еще? – допытывался Тихон.

– Я думаю, ты пользуешься безумно дорогой бритвой. У тебя приятная гладкая кожа. А что касается влюбленности... хм... я неважно разбираюсь в сфере чувств. У меня философский взгляд на жизнь.

– Практический, – поправил Тихон, – а не философский.

– Я не умею, и не хочу любить, – немного обидевшись, пояснила я, – Отношения не всегда приносят пользу. Они могут стать большим напрягом для обоих партнеров.

– Ты занимаешься самовнушением, Светик. Тебя трудно понять. Я знаю, твоего сердечку нанесли незаживающую рану. Тот мохнатый ловелас… Но за философской ширмой скрывается любовь. Я ее чувствую, – Тихон потянулся к моим губам.

Ой, что со мной?! Меня как будто подменили. Или вправду во мне теплилась любовь. Наверное, она родилась в тот момент, когда моя нога впервые ступила на крыльцо дома Ломакиных, когда мы с Тихоном впервые оказались слишком близко… И это чувство, словно без него я теперь ничто, пустое место. Слабая и беззащитная человеческая девушка. Без точных ориентиров, без сверхсилы, без всего того, что держит на плаву.

Тихон стал для меня больше, чем местный проводник, больше, чем друг. Мне стыдно, но… я соблазнилась на поцелуй, не вспомнив об опасностях темного леса.

Мы долго целовались, я допустила его к шее, заткнув интуицию. Он слегка прихватил зубами кожу, и я невольно дрогнула. Оружия в руках не было, да и сами руки были крепко зажаты и отведены назад – классическая вампирская предосторожность. Я ощутила себя слабой, а мышцы Тихона налились необычной силой. Следуя интуиции, я аккуратно высвободила руки, обняла его за шею и с наслаждением впилась в мягкие приятные губы. Тут я услышала тихий шорох и почувствовала едва ощутимое прикосновение к ноге. Оглянувшись, увидела, как под сосной шевельнулись длинные травинки.

– Что там? – поинтересовался Тихон.

– Пока не знаю, – засомневалась я. – Надо проверить.

– В лесу всегда что-то шуршит. Отвлекись от работы. Она не убежит.

– Моя работа запросто может убежать.

Я присела и подняла сочный дубовый лист. Откуда он взялся среди елей и сосен? На листе было нацарапано слово “Беги”.

– Видишь. Нам предлагают куда-то спешить, – я показала листок Тихону и опустилась на траву, всматриваясь в папоротниковые завитки.

Из-под соснового корня выскочила жирная серая крыса. Неуклюжими прыжками она помчалась к горному хребту. На ее спине подскакивал светлобородый гном-лесовичок в жилетке из дубовых листьев и серых шароварах из травяного волокна. Он пинал крысиные бока голыми пятками и то ослаблял, то натягивал тонкую уздечку, сердито присвистывая. Я побежала за ним с громким криком:

– Подождите. Нам надо поговорить. Я не причиню вам зла.

Гном не остановил крысу. Он подгонял ее все яростнее. Лихой наездник и его скакун быстро скрылись из вида.

Кусты не позволяли развить сверхскорость. Проламывая заросли, я ориентировалась на шелест травы. Утешало одно: я не убегу от семенившего следом Тихона настолько далеко, чтобы не успеть прийти ему на помощь в случае опасности.

Скоро и шелест стих. Без волчьего носа Блохина мне не найти крысиных следов в густой траве. Отряхиваясь и рассматривая зацепки на одежде, мы выбрались на каменистый простор предгорья.

Между кочками синеватой травы и серыми валунами проглядывали розовые и белыми соцветия. Каменные глыбы обнимали стволы дикого миндаля, тянувшего к солнцу гибкие ветви, усеянные подвижными листочками. С далеких уступов свисали колючие метелки иномирного кустарника арралурса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Таинственную тишину, висевшую над сумеречными горами, не нарушали пение птиц и стрекот насекомых. По каменистой пустыне мы шли в молчаливой задумчивости. Я приподнимала или отодвигала валуны в поиске гномьих норок, а Тихон шагал следом и нес мою сумку. Запрыгнув на широкий утес, нависший над кронами цветущего миндаля, я внимательно прислушалась. Вдали журчала горная река, ее стремительные воды с шумом разбивались о скалы.

– Перевал Горыныча, – я указала направление.

– Не пора ли вернуться домой? – Тихон присел на гладкий камень. – Ночью там опасно для людей.

Он поставил сумку на травянистый холмик и накрыл ее курткой.

– Ты обещал пойти за мной куда угодно. Выходит, обманул? – я прыгнула с утеса и столкнула его на землю.

Тихон покатился по траве и затормозил рукой перед острым, расщепленным при падении камнем. Я нарочно отвлеклась, засмотрелась на мелкие цветы. Вскочив на ноги, Тихон подбежал ко мне сзади и навалился всей тяжестью, придерживая мои руки, в попытке свалить меня на землю. В итоге на земле оказался он сам, плавно переброшенный через мою голову и бережно опущенный на цветочную перинку. Толкнуть его назад, придавив ему ноги и вывернув руки, а после – ударив затылком в лицо, было легче и быстрее, но в этом случае он рисковал удариться головой о камни, чего я не могла допустить.

– Вставай, кун-фу панда! – с насмешкой я подала ему руку.

Больше Тихон не испытывал меня на прочность.

***

Неглубокая речка струилась между гладкими черными скалами, разделяя две горы, угрюмо нависшие над нами безлунной темнотой.

– Осторожно, Светик. Не подходи к реке, – предупредил Тихон.

– Там, что, пираньи? – я склонилась к пенной воде, пытаясь увидеть дно.

– Хуже, – Тихон на шаг отступил. – Гребешковые угри.

– Не вижу угрей, – я зачерпнула пену в ладонь.

Из воды вылетела черная змеевидная тварь, изогнутая знаком доллара. Ее зубастая пасть нацелилась на мой нос.

Я схватила ее за шею левой рукой и крепко сжала пальцы, чувствуя, как она поднимает острый игольчатый гребень, способный нанести глубокий порез. Не рассчитывавшая угодить в ловушку чудовищная рыба длиной около метра извивалась винтом. Она пыталась хлестнуть по моей руке спинным гребнем или хвостовыми шипами. Я перехватила ее хвост правой рукой. Ей осталось беспомощно дергаться, испуская злобное шипение.

– Учись, пока я жива, – я поднесла угря к Тихону, чтобы он сомкнул жуткие челюсти перед его восторженным лицом.

Чудовище начало задыхаться вне воды, и я отпустила его в реку.

Случайно посмотрев на отвесную скалу, я заметила крошечное движущееся пятно. Сфокусированное ночное зрение опознало крысиного всадника. Он карабкался по скале, цепляясь за мельчайшие выемки.

– Я достану гнома и узнаю, почему он бегает от нас и куда хочет привести. Я быстро, а ты побудь здесь. Стрелять умеешь? – я дала Тихону пистолет, а сама взяла кол.

– Из охотничьего ружья, – Тихон примерил большой палец к спусковому крючку. – Мы с отцом стреляли уток.

– Думала, ты мухи не обидишь, – я разочарованно мотнула головой. – А ты кровожаднее меня, выходит дело. Я не убиваю милых безвредных существ. Несчастные утки!

– Я тоже не любитель охоты, – промямлил Тихон. – Но мой отец – заядлый стрелок.

– Не продолжай, – оборвала я. – Вот до чего доводит людей стремление заполучить огромное наследство. Ты так старательно угождаешь отцу...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я привык слушаться старших, – настала очередь Тихона меня перебить.

– В твоем возрасте пора руководствоваться собственным мнением, – я не стала его слушать, – Независимо, от того, в чьем кошельке лежат деньги. Стреляй при любом подозрительном шорохе, – я напутственно сжала пистолет в его руке. – Я сразу примчусь. Внутри каждой пули – чистый концентрат осиновой смолы, усиленный фенилгидратом. Необязательно стрелять вампиру в сердце. Куда бы ты ему не всадил, он сдохнет через пару секунд. Все. Держись.