Последнее приключение странника - Аньес Мартен-Люган

Иван предложил заняться закупками, если уже много месяцев подряд отказывался от этого? С другой стороны, даже если бы я сейчас лежала в его объятиях, я бы пробыла в них не долго. Лепет нашего малыша вот-вот превратится в вопли, если я не потороплюсь.

Я не успела толком принять душ, когда меня настигли крики, несущиеся из его комнаты.

– Мама пришла! Война окончена!

Мило на грани отчаянья тянул ко мне ручки, я подхватила его и вдохнула сонный аромат его шейки. Прижала к себе, стала осыпать поцелуями и почувствовала прилив энергии. С улыбкой, пусть и немного вымученной, я отправилась заниматься старшими детьми. На самом деле в основном Улиссом, которого и пушечный выстрел не разбудит. Мне приходилось быть безжалостной, если я хотела соблюсти школьное расписание. Я отдернула занавески и наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. Он заворчал. Я распрямилась и потянула его одеяло. Дойти до Лу я не успела. Ей было всего шесть лет, но она уже собралась. Лу обожала школу, просыпалась раньше всех и ждала от нас такой же утренней бодрости.

– Привет, мама!

Она уткнулась мне в живот, отодвинув ножки младшего брата, а он не придумал ничего лучшего, чем подергать ее за волосы. Лу, не протестуя, выдержала эту пытку, после чего крайне осторожно отодвинула пухлые пальчики, причиняющие ей боль, и вприпрыжку побежала на кухню. Я посадила Мило в высокий стул. Включила для звукового фона радио и приготовила бутылочку с соской. Через тридцать секунд у меня наступила передышка. Я вытащила из шкафа десяток коробок с разными хлопьями, пакет с булочками, остатки вчерашнего багета, конфитюр, мед, соленое масло, бутылку молока, сыр. Дети ежедневно меняли меню завтрака. Я долго проклинала их нежелание завести привычки, пока меня не осенило: мне, наоборот, стоит радоваться тому, что они охотно завтракают, потому что это главное. Вскоре Улисс задремал над своей кружкой, Лу без умолку болтала, я пила кофе и сражалась с непривычным грузом, давящим на грудь, а малыш мусолил пока еще беззубыми деснами кусок хлеба.

– Папы нет? – спросил Улисс.

Я вздрогнула:

– Нет, милый, он ушел за покупками для “Одиссеи”.

– Он сможет забрать нас из школы? – подхватила его сестра.

– Я его попрошу. Идите быстро чистить зубы, а то мы опоздаем!

Если Иван согласится и не станет увиливать, тогда я и правда смогу надеяться. Они быстро вскочили. Я успела надеть пальто и повесить на плечи кенгуру, натянула более подходящие по погоде сапоги и позволила себе на миг отвлечься на ерунду – присмотрелась к брошенным на пол сандалиям. Я распрощалась с ними на долгие месяцы. Затем я направилась к Мило, чтобы одеть его, и тут мне на глаза попался список покупок для “Одиссеи”. Получается, Иван забыл его, как и свои ключи. Накануне я долго записывала пункт за пунктом. Благословив мобильные телефоны, я сфотографировала забытый список и отправила ему.

Как только мы сунули нос наружу, бешеный порыв ледяного ветра заставил нас застыть на месте. Я кое-как накрыла Мило прихваченным в последний момент платком и потащила старших за собой. Перед школой мы традиционно поцеловались. Я, как обычно, напутствовала их: “Учитесь хорошо, до вечера” – и услышала в ответ:

– За нами придет папа!

Улисс и Лу широко мне улыбнулись и ускакали. Наплевав на плохую погоду, я не ушла и глядела им вслед, пока они не скрылись из виду. Стоило им отойти от меня, они, как обычно, повели себя так, будто не знакомы друг с другом. Это зрелище мне никогда не наскучит, тем более что оно потрясающе помогает расслабиться и снизить остроту моих переживаний. В этом я особенно нуждалась сегодня утром. Я отказывалась подчиняться иррациональному страху. Впрочем, у меня, как ни крути, не было выбора. Я должна была встретиться с матерью, которая забирала на весь день Мило. А у нее тонкий нюх на упавшее настроение, и она обязательно подвергнет меня допросу с пристрастием, чтобы выяснить, что со мной происходит.

Мать ждала меня у “Одиссеи”, укрывшись от непогоды в машине. Я быстро зашагала к ней. Едва завидев нас, она вышла на холод. Наши взгляды встретились, она с подозрением покачала головой, а я заставила себя улыбнуться. Пожалуй, неправдоподобно широко, потому что она досадливо пожала плечами. Потом она поцеловала меня, решительно забрала у меня Мило и посадила в автомобильное кресло. Пощебетав с ним и повторив несколько раз обязательное: “Ну-ка, ну-ка, иди к бабуле”, она захлопнула дверцу, не обращая на меня внимания.

– Мама, ты позволишь мне попрощаться с сыном?

– Я не была такой, как ты, наседкой, но это не помешало твоему брату и тебе прекрасно вырасти и повзрослеть!

Она насмешливо хмыкнула и села за руль, а я поцеловала своего малыша. Как только я закрыла дверь, она сразу рванула с места, но перед тем, как умчаться, непрерывно создавая угрозы безопасности на дороге, опустила стекло.

– Отец привезет тебе Мило в “Одиссею” ближе к вечеру.

– Какое великодушие, – хихикнула я.

Мы обе расхохотались, и она уехала.

В баре царил разгром. Накануне, перед закрытием, Иван ничего не убрал. За стойкой скопилась грязная посуда. Не в лучшем состоянии была и кухня. У меня оставалось три четверти часа до открытия, чтобы привести все в порядок.

В последние месяцы он забросил не только семью и меня, но и кухню с баром. Несколько недель назад постоянные посетители стали реже приходить на обед. А ведь в начале наших отношений он сам настоял на том, чтобы рискнуть и начать готовить обеды. “Одиссея” всегда была баром, еще когда там царил отец и даже до него. Кулинарный талант Ивана раскрылся, когда однажды он, недовольный тем, что я пропускаю обед, приготовил мне еду, которой хватило бы на десятерых. Родители, заглянувшие к нам, попробовали и бурно похвалили. Для Ивана это было открытием, и он заявил, что имеет смысл подавать в “Одиссее” обеды. До сих пор помню его энтузиазм по поводу нового потрясающего приключения. Приключение было главным словом, не сходившим с его уст. Я же заранее чувствовала усталость, потому что была беременна Улиссом и всего несколько месяцев назад сменила в баре родителей. В ту пору все в моей жизни менялось слишком быстро. Тем не менее я согласилась. Я ни в чем не могла ему отказать, была готова на все, что делало его счастливым и ослабляло желание рвануть куда-нибудь в неизведанные места.

Сейчас ситуация стала невыносимой. Если он хотел покончить с обедами в полдень, надо было