Финансист - Б. Б. Истон

был переполнен дешевым вином с добавкой дорогущего листового салата, и меня просто рубило с ног.

– Кен, – прошептала я, опираясь на него, чтобы не упасть. – Ты меня напоил.

– На здоровье, – подмигнул он, обводя мимо парочки, которая фотографировалась у выхода.

– О-о-о-о! Давай тоже сфотографируемся! – Я заставила Кена остановиться и вытащила из сумки свой маленький фотоаппарат.

Всучив его этой милой парочке, я обхватила Кена за талию и улыбнулась на камеру. Когда фотография была сделана, мне не захотелось отпускать его, и я не отпустила. Так и отправилась, спотыкаясь, в сторону парковки, зарывшись как можно глубже в Кена и его пузырь личного пространства. Мне там так нравилось.

– А ты знаешь, что прижиматься к тебе – все равно что сидеть в сушилке? – икнула я.

– В сушилке? – Кен указал вперед. – Осторожно, бордюр.

– Угу, – хихикнула я, сходя с тротуара и переходя улицу. – Ты такой теплый и тихий, и пахнешь отдушками для белья, и вокруг тебя такое тихое щекотное напряжение.

– Статическое? – Кен потянул меня за руку. – Бордюр.

Мы зашли на парковку и прошли туда, где Кен поставил свой маленький «Эклипс».

– Не-а, – возразила я, с излишней силой мотая головой. – Ты электрический, – хихикнула я, внезапно вспомнив слова песни «Электро-Буги»: – Ты чувствуешь! Ты электрический! Буги-вуги-вуги!

Кен рассмеялся, и этот низкий бархатный звук согрел меня до костей.

– Это все происходит совсем не так, – хихикнул он, нажимая кнопку на брелоке. – Ты будешь ночевать у меня? – спросил он, открывая дверцу с моей стороны и убеждаясь, что моя задница опустилась на сиденье машины, а не на асфальт возле нее.

– Угу, – кивнула я с улыбкой от уха до уха.

– Вот и хорошо. Потому что я все равно не позволил бы тебе рулить в таком состоянии.

Я попыталась нахмуриться, пока он обходил машину.

– Ну не настолько уж я пьяна.

Пытаясь скрыть довольную улыбку, Кен завел мотор и включил заднюю передачу.

Фыркнув, я направила палец на его чертово прекрасное лицо.

– Эй! Я все видела. Ты нарочно это сделал, да? Чтобы я набралась, а ты потом надрал мне жопу?

Заставить рассмеяться Кеннета Истона всегда будет одним из величайших достижений моей жизни. С очаровательным румянцем, хихиканьем и белозубой улыбкой, Кен просто помотал головой и выехал с парковки.

– Что, не надерешь? – надулась я.

Кен не смотрел мне в глаза, но продолжал улыбаться.

– Ты мне нравишься, когда пьяная.

«Ты мне нравишься…»

Эти три слова отдались у меня в ушах, закрутились в моем мозгу и радужными конфетти осыпали мое сердце…

«Ты мне тоже…»

– Эй! Если тебе нравится, когда я пьяная, то выпей как-нибудь со мной. Будет так здорово!

Улыбка Кена исчезла. Он помолчал с минуту. Красные тормозные огни передних машин освещали его серьезное лицо. Я видела, как дернулся его кадык, когда он наконец сказал:

– Я тебе пьяным не понравлюсь.

– Почему?

Не глядя на меня, Кен выехал на шоссе. Я бесстыдно пялилась на его безупречный профиль, думая, что же может не понравиться мне в человеке, которому он принадлежит.

– Пьяный я становлюсь… бешеным.

– Правда? – вырвалось у меня. Я потянулась к нему. – Но ты же всегда такой… – «отвратительно тихий… сдержанный до ненормального…» – спокойный.

Глаза Кена предупреждающе сверкнули.

– Теперь – да, но в старших классах школы… – Его голос дрогнул при этом воспоминании. – Я напивался у родителей в подвале, а потом выходил на улицу и устраивал всякое. Я был депрессивным и разрушительным. И только когда меня арестовали, я понял, насколько вышел из-под контроля.

– Тебя? Арестовали?

– Ага. И если бы я напился, меня снова арестовали бы… прямо сейчас.

Когда Кен произнес это, я заметила, что к красным отблескам, пробегающим по его лицу, присоединились голубые. Поглядев вперед, я увидела источник этих огней. Шоссе перед нами было перегорожено полицейской машиной для выборочных проверок на алкоголь.

– Блин! Я несовершеннолетняя! А что, если меня тоже проверят?

Кен пожал плечами, явно не взволновавшись.

– Без понятия. Может, ты просто притворишься, что спишь?

План был неплохим. Закрыв глаза, я опустила голову на пассажирское стекло. Но даже в своем пьяном состоянии я сообразила, что если бы не Кен, то это я могла бы сейчас попасть под проверку.

«Я должна брать его с собой повсюду».

Я почувствовала, как Кен пошевелился, и мое лицо залил яркий луч света.

– Это ваша подружка?

– Да, сэр.

– Как ее имя?

– Брук Бредли.

– Откуда вы едете?

Полицейский задал еще с десяток вопросов, прежде чем отпустить нас, но я их не слышала. Я была слишком занята тем, что стискивала кулаки и закусывала щеки, чтобы не затянуть песню и не пуститься в пляс прямо на месте.

«Да, сэр!»

«Он сказал: „Да, сэр!“»

«И даже не задумался!»

«Это ваша подружка?»

«Да, сэр!»

Едва Кен проехал через барьер, я выпрямилась, и мое лицо расплылось в широченной улыбке подвыпившей девицы.

– Так ты там еще не спишь? – спросил Кен.

– Не-а, – захихикала я.

– А что смешного?

– Да так, только что услышала забавные новости насчет твоих отношений кое с кем.

– А, правда? – переспросил Кен, и его голос слегка дрогнул в конце фразы. – И что, хорошие новости?

Я кивнула.

– Это были просто отличные новости.

14

На следующее утро я проснулась, чувствуя себя в жопе. Медленно приходя в сознание, я внутренне перебирала все свои части тела.

«Ноги? Жарятся под чертовой лупой».

«Желудок? Напоминает бурлящую кислотную ванну».

«Рот? На удивление свежий».

Подтянув колени к груди, чтобы спастись от испепеляющих лучей в изножье кровати, я перекатилась на бок и потянулась к Кену. У меня в голове маячили смутные воспоминания, как он держал мне волосы, пока я блевала, как искал щетку в моей ночной сумке, как снимал с меня ботинки, пока я, закрыв лицо руками, причитала: «Не смотри на меня».

«Самолюбие? Растоптано».

Когда моя рука вместо человека дотронулась до матраса, я открыла глаза. Кена не было, а часы на ночном столике показывали, что было 11:11 утра.

«Черт!»

По воскресеньям Кен начинал работать с одиннадцати.

Вскочив, я споткнулась о мусорное ведро, которое кто-то поставил с моей стороны кровати, и скинула с прикроватного столика на ковер стакан с водой и две крошечные оранжевые пилюли.

«Черт, черт, черт!»

Я побежала по комнате, которая вращалась вокруг меня, стукнулась плечом о косяк двери, выругалась всеми известными мне бранными словами, спускаясь по лестнице, и намертво застыла, оказавшись на нижней ступеньке.

Кен был еще дома.

Он сидел за кухонным столом.

И разговаривал с очаровательной блондинкой.

В последний раз, когда я обнаружила в своем доме нежданную бабу, ничего хорошего не вышло. Но на сей раз это был не мой дом. И эта баба не была в постели с моим бойфрендом и не надевала его майку.

На сей раз чужая майка была на мне.

И кроме нее, ничего.

Дернув подол майки Кена вниз, я смущенно улыбнулась, когда они оба повернулись к помятой девице с бордовыми волосами, которая прервала их беседу.

Загадочная баба, стоявшая у кухонной стойки, улыбнулась. Я везде узнаю эту улыбку. Именно ее мне приходится вымогать у мужика, сидящего