Его безумная ярость - Юлия Еленина

смотрит на город, делает пару глотков коньяка и начинает рассказывать:

– Я старался все эти полтора года присматривать за ней. К соседу ходил по той же причине. Она вроде как с ним подружилась или даже трахалась…

– Нет, – перебиваю я.

– Мне в принципе пофиг, – рукой с бокалом отмахивается Миша, даже не обернувшись. – Я просто хотел быть осведомлен, чтобы не возникло никаких эксцессов.

Со стуком опускаю бокал на барную стойку и нервно подкуриваю. Сколько новостей для одного дня!

– Миша, и ты молчал? Ты знал про ребенка и молчал?

– Да, я молчал! – брат тоже повышает голос. – Ты видел себя тогда? Да я думал, что ты сдохнешь от бухла или тоски по ней, и не хотел снова на пару с тобой проходить через тот ад. Так что, Марк, я все делал только ради тебя. Но, видимо, потерял бдительность, раз она снова запудрила тебе мозги.

Благими намерениями… Я не знаю, возможно, на месте Миши поступил точно так же. Да и вероятно он тоже не думал, что это мой ребенок. Но этот Борис…

– Так ты же приезжал к соседу Милены не один раз, причем когда ее не было, – говорю уже спокойнее.

Миша качает головой.

– Два раза. В первый пробивал почву, а во второй, чтобы расспросить о ребенке. Наплел какую-то сказку.

Я не выдерживаю и смеюсь. Брат смотрит на меня недоуменно, а я представляю, как потешался этот Борис над выдумками Миши.

– Марк?

– Извини, не сдержался, – делаю глоток коньяка. – И визитку ты ему оставлял?

– Кажется, нет. Ты что, хочешь сказать, что это сосед грохнул того парня в ванной?

А вот теперь переходим к очень опасной теме. И сейчас от реакции Миши зависит многое.

Я снова закуриваю и, глядя, как брат делает глоток коньяка, спрашиваю:

– И ты не понял, что сосед Милены тот самый киллер?

Миша давится алкоголем и начинает кашлять. На светлой рубашке расползается мокрое пятно, а я жду ответа. Брат отставляет бокал и смотрит на меня так, будто пытается понять, шучу я или нет.

– Ты серьезно? – наконец-то спрашивает Миша. – И ты так спокойно об этом говоришь?

– Знаешь, спокойствия иногда не хватает тебе, чтобы думать, – отвечаю ему.

– Марк, черт подери! И ты веришь, что это совпадение? Что она не знала об этом? Тогда ты просто идиот! – брат начинает ходить по лофту, то взъерошивая волосы, то жестикулируя. – Боже мой! Это какой-то дурдом! Что она тебе сказала? Что понятия не имела, кто рядом с ней живет? Черт! Я просто хренею с твоего помешательства на этой бабе! Она же может тобой вертеть…

– Хватит! – перебиваю я, хлопнув ладонью по столешнице. – Я верю ей. Милена пришла ко мне, потому что действительно ей нужна помощь.

– А ты решил поиграть в благородство? – не проникается Миша моим тоном.

– Я просто хочу понять, что происходит вокруг.

– Ага, и пока будешь понимать, никто не мешает трахать бывшую жену. Класс, Марк, – брат даже поднимает вверх большой палец, – ты реально рехнулся. Но что делать, давай попробуем разобраться. Звони ей, будем заключать мир и разбираться вместе.

– Ты серьезно? – я не верю в то, что слышу. – Кстати, у меня кажется, нет ее номера телефона.

Теперь смеется Миша и, достав свой смартфон, пишет сообщение, говоря мне:

– Узнать не проблема.

Я поднимаюсь и, идя к выходу, замечаю:

– Вот поэтому иногда и надо быть спокойнее, тогда голова лучше  работает. Я спущусь за ней, возможно, так даже будет быстрее.

– Иди уж, – улыбается Миша, снова опустившись на диван. – Только давайте без нежностей при мне, а то у меня и так от вас за восемь лет сахар в крови подскочил.

Я спускаюсь в лифте не до паркинга, а до холла и киваю консьержу. Он, увидев меня, подскакивает и трясет конвертом.

– Марк Захарович, тут принесли вам. В ящик не бросили, сказали, что срочно, я как раз собирался вам звонить.

Я напрягаюсь, глядя на белый конверт без надписей, и протягиваю руку. Не нравятся в последнее время адресованные мне письма, но я все равно вскрываю конверт, едва переступив порог подъезда, и даже не удивляюсь, когда читаю: «Я все-таки не грохну тебя сразу. Это скучно. Сыграем?»

Это уже походит на паранойю со стороны Бориса. Ну, или Егора. Сейчас даже привычнее называть его новым именем, потому что старое слишком болезненно отзывается.

И он знает мой адрес. Но что самое сейчас важное – недавно был здесь.

Я комкаю бумажку вместе с конвертом и бросаю в урну. Сыграть он хочет? В какую игру?

На месте Бориса я бы бежал из города, а лучше – из страны. Но он почему-то до сих пор здесь.

Извращенный игрок, черт бы его побрал! Только его ли это игра?

Сталкиваюсь с кем-то в дверях кафе и понимаю, что пора брать себя в руки. Оглядываюсь, но Милену в зале не вижу. Схватив за руку официантку, спрашиваю:

– К вам должна была заходить недавно девушка, блондинка с голубыми глазами, ниже меня, стройная.

Людей сейчас мало в зале, так что Милену наверняка бы запомнили. Но попутно я набираю Мише, чтобы узнать, есть ли у него номер.

– Была одна, потом к ней парень подсел, они ушли, – отвечает официантка.

– Спасибо, – бросаю, стараясь держать себя в руках, и выхожу обратно, черт знает зачем оглядываясь по сторонам.

Вряд ли Милена ждет меня где-то за углом, но сейчас я вновь готов бросаться на стены, на людей вокруг. Они идут по своим делам, а я не знаю, куда податься. Все повторяется – то же чувство беспомощности накрывает с головой, но сейчас рядом нет никого.

Звонит Миша, и я сдвигаю слайдер.

– Да! – кричу в трубку.

– Что случилось?

– Ее нет здесь.

Миша молчит, только дышит в трубку, и я не слышу ничего, кроме его дыхания. Опускаюсь на ступеньки кафе, жестом попросив у кого-то сигарету и зажигалку.

– Марк… Иди наверх, – как сквозь вату слышу голос брата.

Зачем наверх, пока я ее не нашел?

– Ты опять думаешь?.. – не успеваю закончить вопрос, как Миша меня перебивает:

– Я ничего пока не думаю, Марк! Просто хочу понять!

И тут я понимаю, что слишком загнан в свои мысли, ведь брат не знает о письме. Но и меня будто что-то держит здесь, на этом пороге. Такое чувство дурацкое: стоит уйти, и я снова ее потеряю.

А обретал ли снова?

Вопросы, теории, домыслы – все с такой скоростью летит в мозгах, что не успеваю не удержать ничего.

– Камеры, – произношу вслух, подняв