Смерть и креативный директор - Рина Осинкина

а она даже не поиграла со мной, даже ни о чем не поговорила… И на коленки не посадила… Я стояла, смотрела на нее, а она с папкой разговаривала, а на меня не смотрела совсем… Ну, вот, я плакать сильно начала… Они всполошились, стали спрашивать – отчего да почему, а мне стыдно было сказать, отчего! Я плакала, плакала… А она говорит: «Максим, у девочки проблемы с психикой. Может, привезешь к нам, мы ее врачам покажем…» Папка меня на руки взял и что-то ей сказал, но я не расслышала, что именно. Теперь я ее не жду больше. Она меня не любит. Если она снова явится, я к вам сюда убегу, ладно? Ладно, тетя Лёля? Вы же не погоните меня? А она недолго пробудет, что ей делать-то у нас долго?

Настя заплакала. И Олеся заплакала, обхватив девочку за худенькие плечи, прижав к себе. Плакала и ненавидела незнакомую ей стерву и идиотку, посмевшую не любить свою дочь. Посмевшую не притвориться, что любит.

– Пойдем-ка в ванную, мордочки умоем, – сказала она, когда обе отплакались, успокоились. – А то баба Аня решит, чего доброго, что я тебя розгами угостила, чтобы учебный процесс лучше шел. И папа твой так подумает…

А Настя проговорила, шмыгнув носом:

– Вы не грустите, теть Лёль, из-за папы, Может, он еще вас и полюбит. Я про вас ему всякие хорошие вещи говорить буду, он и полюбит.

Олеся не знала, что ответить, поэтому с легким смешком сказала:

– Сердцу не прикажешь, прав твой папа. Но не беда. На наших с тобой отношениях этот факт никак не отразится, а это главное. Согласна?

Тут она спохватилась, что очень важную подробность из Настиного рассказа упустила, и торопливо добавила:

– И вот что я тебе скажу, Настюш. Я очень-очень рада, что ты захотела меня в мамы взять. О такой замечательной дочке только мечтать можно. А давай по секрету от всех мы так и будем считать? Нормальная идея?

Настя спросила заинтересованно:

– И у нас на двоих еще один общий секрет появится?

– Именно так, – подтвердила Олеся.

– Идет, – серьезным тоном проговорила девочка. – Жаль только, что книжку на ночь мне не сможете читать. И волосы расчесывать.

– Зато я смогу заплетать тебе косички, если ты придешь в субботу утром. Или в воскресенье.

– А «колоски» заплетете?

– Непременно, – уверила ее Олеся.

Разговор этот произошел в конце позапрошлой недели, и Олеся не пожалела о нем ни разу, хотя некоторый конфуз все же испытывала.

Ну и ладно. В конце концов, ничего постыдного она Насте не открыла, тем более что вешаться на ее папеньку не собирается.

А еще ей было ценно и дорого, что девочка доверила ей свое детское горе. Хотя, не такое оно и детское. Нелюбовь матери человек может нести в своем сердце всю жизнь, а душевная травма, нанесенная этой нелюбовью, бывает неисцельной.

Их с Настей общение вошло в привычную колею, хотя грустный привкус оставался. Возникло между ними и кое-что новенькое: теперь у девушек имелись общие секретики, правда, Олеся считала, что все это игра в поддавки и в понарошку.

А потом ей в голову залетела мерзкая мысль, что рано или поздно дуболом Коновалов отыщет для себя подходящую женушку, рачительную и трезво мыслящую, которую вполне устроят предложенные им условия, и визиты Насти в эту квартиру за ненадобностью прекратятся, а мимолетные и случайные встречи с ее отцом сделаются для Олеси мучением, по крайней мере на первых порах. Пока она его окончательно не вышвырнет из головы и сердца.

И что ей после этого делать? Переезжать в другой район? Или отобрать у дуболома дочку? Дичь какая, кто ей позволит?!

Или идти к нему прямо сейчас, чтобы сообщить, что передумала и его условия принимает?

Она велела себе прекратить истерику. Отвлечься на что-нибудь. Например, поразмышлять наконец над новым рекламным проектом, который на днях поручила ей Надежда Лапина.

И она честно начала об этом думать, загрузив себя творческой проблемой, и думала всю пятницу, пока, позвонив Родионовым, не узнала, какая беда обрушилась на их семью.

После этого мысли ее были заняты лишь одним: как помочь Татьяне выпутаться.

Могла ли она справиться без Макса Коновалова?

Смешно. Она и с его-то участием не факт, что справится.

Но что-то предпринять нужно. Ее идею, на вид хоть и плохонькую, следует реализовать, или хотя бы попытаться. И это лучше, чем предаваться печали, ожидая предрешенной развязки.

Джинсы и бежевая футболка с коротким рукавом – нормальный демократичный вид, подходящий для деловой встречи, намеченной в собственной квартире. Мент Коновалов, по всему видно, тоже решил не понтоваться, в этот раз облачившись не в выходной костюм, а в джинсы и черную ветровку, из ворота которой просматривалась серая водолазка.

Когда Олеся распахнула дверь, то увидела в проеме его самого, Настю и Плюшика. Макс смотрел на несостоявшуюся невесту со спокойной улыбкой, в меру насмешливой, Настёна улыбалась широко и радостно, а что касается Плюшика, то он демонстративно ни на кого не смотрел, а с деловым видом обнюхивал придверный коврик соседней квартиры.

Олеся не успела и рта раскрыть, как услышала:

– Мы, вообще-то ненадолго. Плюшку выгулять пора, а Настюха с нами увязалась.

– Я управлюсь, – успокоила соседа Олеся, – но Насте предлагаю мультик посмотреть. Пятиминутный. Насть, не обидишься? Мы с твоим папой одно скучное дело обсуждать будем, а мультик про маленьких пони интереснее.

– Итак, в чей дом нужно проникнуть и зачем? – поинтересовался Макс, втискиваясь на табурет между столом и холодильником.

И Олеся, сев на оставшееся сидячее место лицом к окну – вот ведь подлый ментовский приемчик, – и водрузив сцепленные в замок руки на серый пластик кухонного стола, рассказала про Танькину беду.

Излагала скупо, но не упустила ни одной важной детали. Зачем ей делать из этого тайну? Тем более, что Олеся ничего противозаконного не планировала. Описав события, сообщила о намерениях: разработать сценарий уже совершенного преступления, дабы в результате выявился истинный убийца, для чего ей непременно нужно ознакомиться с декорацией места действия и характерами персонажей.

Данное ее заявление вызвало недоумение собеседника с последующим гоготом.

Прибежала из комнаты Настя, обиженно сказала, что ничего себе скучный разговор, если папа так хохочет.

– Я сама не ожидала, что смогу его развеселить, – недовольным тоном ответила ей Олеся.

– В общем, так, – сказала она сердито, дождавшись, когда Настя вернется к телевизору, – мне твое одобрение не нужно. Как и разрешение. Мне нужно, чтобы ты меня сопроводил до дверей, а потом катись куда хочешь. И не надо