Доживем до зарплаты - Люся Лютикова

Они продолжали видеться на работе, по-приятельски здоровались, но избегали более близкого общения. Хотя Вера была худой, живот у нее стал заметен только на пятом месяце. Заинтригованные коллеги забросали ее вопросами: неужели она вышла замуж? Кто отец ребенка?

Но Вера лишь счастливо смеялась:

– Замуж не вышла, ребенок только мой.

– Ну и правильно, – соглашались дамы, – сейчас не Средние века, женщина имеет право родить для себя, совсем не обязательно ставить штамп в паспорте.

И те же самые кумушки шептались за ее спиной:

– Надо же, вроде симпатичная девчонка, а в личной жизни не везет. По всей видимости, мужик Верку просто бросил.

– Ага, слинял, как только она забеременела. И почему некоторым не удается найти нормального мужчину?

Тогда Хроленок поразился женскому коварству, однако оценить всю его глубину он смог несколько позже.

Вера ушла в декретный отпуск и в положенный срок родила здоровую девочку. Павел вместе с коллегами скинулся на подарок. От себя лично он ей ничего не дарил и не звонил. На работу Вера не вышла, решила хотя бы год посидеть с ребенком. Хроленок расслабился.

В его личной жизни начался новый виток. В соседнем супермаркете Павел познакомился с симпатичной продавщицей, девушку звали Лиля, она была молода и трогательно наивна. Впервые Хроленок не спешил затащить пассию в постель, ему хотелось продлить конфетно-букетный этап отношений.

И тут ему пришел вызов в суд – «О признании отцовства и взыскании алиментов».

На негнущихся ногах парень явился на беседу к судье. Немолодая женщина с уставшими глазами доходчиво объяснила Павлу, что будет лучше, если он добровольно признает себя отцом девочки.

– Кому лучше? – спросил Хроленок.

– Всем, – отрезала судья. – Молодой матери не придется отрываться от кормлений ребенка и ходить на судебные заседания. Ее соседям тоже не надо будет идти в суд, чтобы засвидетельствовать, что вы длительное время жили в гражданском браке. А вы сэкономите деньги на генетическую экспертизу, ведь, насколько я понимаю, ее результат окажется не в вашу пользу и, значит, все расходы придется оплачивать вам. Ну а у меня будет на одно дело меньше. Думаете, только вы уклоняетесь от уплаты алиментов?

Она кивнула на высокую стопку документов, лежащую на столе.

– Я не уклоняюсь! – возмутился Паша. – И я не отрицаю, что я отец ребенка. Но меня подставили!

Он рассказал, как было дело. Судья внимательно его выслушала, потом сказала:

– Сочувствую вам, но закон на стороне женщины. К тому же алименты вы будете платить не ей, а ребенку, чтобы обеспечить ему достойное существование. В чем девочка-то виновата? Ведь это ваша дочь.

Слово «дочь» подействовало на Павла неадекватно. Покинув кабинет судьи, он сразу же позвонил Вере и наговорил ей кучу гадостей.

– Ни копейки ты от меня не получишь! Специально уволюсь с работы, буду сидеть на пособии по безработице, но твоего выродка содержать не стану! – проорал он напоследок в трубку.

Выпустив пар, Павел тут же почувствовал угрызения совести. Но сказанного не воротишь. А извиняться перед подлой обманщицей – это ей слишком жирно будет.

Конечно, Хроленок не собирался увольняться с хлебного места. Но на следующий день ему все-таки пришлось написать заявление «по собственному». Утром Вера дозвонилась до директора издательства, энергичного американца, знавшего всех сотрудников в лицо, и рассказала ему о недостойном поведении Павла. В Америке уклонение от уплаты алиментов – это преступление похлеще уклонения от уплаты налогов. Такой работник бросает тень на компанию, поэтому шеф не стал разбираться кто прав, а кто виноват, и предложил Хроленку уйти без выходного пособия.

Павел впал в депрессию, это заметила даже глупенькая Лиля.

– Что с тобой? – спросила она.

– Неприятности на службе, мне надо искать новую работу, – туманно ответил он.

Но Лиля продолжала выспрашивать и в конце концов вытащила из ухажера всю правду: о Вере, ребенке, алиментах, которые придется платить следующие восемнадцать лет. Лиля принялась его успокаивать:

– Ничего, все образуется, главное, что мы вместе. А тебе сейчас надо заняться поисками новой работы.

Ободренной ее поддержкой, Павел без труда нашел место фотографа в «Собачьей радости». Конечно, здесь платят скромно, да и издание не престижное, зато и работы не много. Он сможет больше времени уделять своей девушке.

Однако Лиля неожиданно пропала, не отвечала на его звонки. Павел отправился в супермаркет и разыскал ее в отделе сыров. Не обращая внимания на очередь, он набросился на любимую:

– Что происходит? Я третий день не могу до тебя дозвониться! Думал, с тобой что-то случилось. А ты тут сыр взвешиваешь! Ничего не понимаю.

– А что непонятного? – ответила девушка, не переставая резать сыр. – Я больше не хочу с тобой встречаться.

– Но почему?! – простонал Хроленок.

– Просто не хочу – и все.

Это двойное предательство окончательно его подкосило. Почему женщины говорят одно, думают другое, а делают третье? Павел пришел к выводу, что ничего в них не понимает…

Если мужчина говорит, что ничего не понимает в женщинах, значит, он в них уже разобрался.

Еще в самом начале рассказа я сообразила, что Вера, с которой знаком Павел, – это не Вера Субботина. Женщин просто одинаково зовут, такое вот случайное совпадение. Но я не прерывала парня, мне было интересно узнать, чем все закончилось. А кстати, чем?

Мой вопрос привел Павла в замешательство:

– Так ты же сама мне сказала, что Лиля пыталась убить Веру…

Я замахала руками:

– Забудь все, что я тебе наговорила. Вышла ошибка, обознатушки-перепрятушки. Вера твоя жива и, надеюсь, здорова.

– А что с Лилей? – тупо спросил он.

Ну с Лилей мне все было ясно. Девице надоело разыгрывать из себя добрую самаритянку. Скорей всего, ей подвернулся другой воздыхатель, свободный от алиментов, и она решила поставить на Хроленке крест.

– Про Лилю тоже забудь, думай о своей жизни. Алименты на ребенка ты платишь?

– Пока нет, жду суда.

Помимо любопытства, я отличаюсь еще одной чертой – люблю давать советы. И кстати, чрезвычайно горжусь этим своим качеством. Ну кто в нашем черством мире, где каждый думает только о себе, может абсолютно бескорыстно рассмотреть чужую ситуацию со стороны и помочь дельным словом? Немногие, уверяю вас. Вот порадоваться чужому несчастью – это всегда пожалуйста, а вникать в проблемы охотников нет. Максимум, чего вы дождетесь от окружающих, – это фраза «Не знаю, что тебе делать, решай сам». А я вот всегда знаю!

– Вот что, – тут же взяла я быка за рога, – тебе надо пойти к Вере и во всем покаяться.

У Хроленка отвисла челюсть:

– В чем?

– В том, что ты был такой дурак. Ты должен сказать – запоминай слова: «Все случилось так неожиданно, прости, что я не сразу разобрался в своих чувствах…»

– Каких чувствах? – перебил меня Павел. – Нет у меня к ней никаких чувств! Она меня оскорбила! Я отнесся к ней по-человечески, а она мне такую подлянку устроила!

За последние дни я услышала столько кошмарных историй о предательстве в семье, что эта на общем фоне показалась мне невинным бытовым конфликтом. Обычное непонимание между полами.

Я принялась объяснять:

– А Вера считает, что это ты ее оскорбил. Ты ведь скрыл от нее, что не женат?

– Ну и что?

– А то, что такова женская психология. Если мужчина свободен, значит, должен жениться. Если не хочет идти в ЗАГС, значит, подлец. Тем более что родился ребенок. А подлеца надо наказать по всей строгости закона. Вот она и пытается наказать.

– Не хочу я с ней в ЗАГС, – опять проявил чудеса тупости Хроленок.

Я терпеливо вздохнула:

– Никто тебя в ЗАГС силком не тянет. Но нормальные отношения с Верой наладить надо. Подумай сам: алименты платить тебе ведь все равно придется? Неужели ты будешь, как иные мужики, всю жизнь существовать назло своему ребенку? Прозябать на копеечном окладе, лишь бы ненавистный спиногрыз не получил лишний рубль. Ждать его совершеннолетия как конца тюремного срока. А потом оказаться у разбитого корыта: годы прошли в мелочной злобе, ничего не достигнуто, а молодость вернуть невозможно.

Павел озадаченно почесал затылок:

– Что же мне делать?

– Полюбить эту девочку. Приходить в гости, дарить подарки, играть с ней, баловать. Потому что это твоя кровь, твои гены. Еще неизвестно, как сложится жизнь. Может быть, дочь станет твоей единственной отрадой и поддержкой в старости.

– Не знаю, не знаю… – забормотал он. – А что мне Вере-то сказать?

Я тяжело вздохнула. Ну как ребенок, честное слово! И что бы он делал без мудрых советов Люси Лютиковой?

– Скажешь, что хочешь остаться с ней друзьями. Что все это время хотел прийти, душа рвалась посмотреть на малышку. Но поскольку Вера сама говорила, что у вас деловые отношения, ты не решался. Мучился вдали от родной кровиночки, пытался ее забыть, но безуспешно. Примерно в таком духе…