Такой долгий и откровенный день (сборник) - Елена Ронина

Да, в любом возрасте и в любой обстановке женщина должна выглядеть хорошо! Причем в соответствии со временем суток, с местом и, главное, не забывая, сколько ей на самом деле лет. Это целое искусство! Я смотрела на Нору и понимала, что она им владеет в совершенстве. Все строго, но не чопорно. Верхняя пуговица на блузке расстегнута, воротник распахнут. Шея открыта, но не слишком. Про возраст не забывает. Трикотажная кофта вроде бы черная, но, приглядевшись, я заметила небольшие блестки, которые придавали костюму некоторую кокетливость.

Ну и, главное, – украшения благородного зеленого цвета. Они, с одной стороны, идеально подходили к серо-зеленым Нориным глазам. С другой – оживляли черный цвет. И потом, утро. Не подобает хвастаться бриллиантами. Думаю, у Норы и такие украшения были. Только она знает, что утром, к завтраку, уважающая себя женщина наденет все-таки серебро. А вот вечером все будет зависеть от ситуации. И для каждого случая украшения будут свои. И уж в виде новогодней елки, увешанной без разбора игрушками, я думаю, такую женщину, как Нора, не увидишь ни днем, ни вечером. Все и всегда будет выверено. У этой женщины есть чувство меры и стиля.

Косметики – минимальное количество. Подкрашены губы. Помада достаточно яркая, но это Норе идет. Цвет помады еще больше оттеняет черные волосы, подстриженные в аккуратное каре. И опять – ни убавить ни прибавить.

Я смотрела на нее и восхищалась. Невольно на меня нахлынули воспоминания.

Когда я была маленькой девочкой, я частенько выслушивала советы на тему, как хорошо выглядеть, от своей еврейской бабушки Рони. Роня – уменьшительно-ласкательное от Рахиль. Ох уж эти еврейские имена!

Бабуся, кстати, тоже была женщиной с идеальным вкусом и чувством меры. Другое дело, не было возможности к себе все это применить. Не было для этого ни средств, ни свободного времени. Бабушка жила тяжело, растила одна двоих детей.

Какая уж тут опера или светские рауты?! Это у бабушки было в ее далеком детстве и в очень недолгой молодости с мужем Алексеем, пока он не сгинул в сталинских застенках. Были и театры, и выходы. Наверное, и соответствующие наряды и украшения. Все закончилось очень быстро. Нужно было много работать, ставить на ноги двоих детей, Бориса и Тамару, мою маму.

Зарабатывала бабушка тем, что после своей основной работы обшивала всех знакомых и незнакомых. Причем делала это блестяще: с выдумкой, со вкусом.

Почему среди евреев много портных? Порой просто уникальных! Необъяснимо! Интересно, что моей маме этот дар не передался. Во мне он проявился вновь. Когда уже для нашей семьи наступили не очень легкие времена, вязала затейливые кофты и себе, и сестре, и маме.

Бабушка Роня выдумывала интересные фасоны, комбинировала цвета, ткани, добавляла вышивку, ручное шитье. Никогда не забуду платье, которое бабушка сшила для моей старшей сестры. Лимонного цвета шерсть она отделала черным кружевом. Сказка это была, а не платье!

А уж какие бабуся мастерила нам карнавальные костюмы. Это вам не банальные снежинки! Сестра выступала, к примеру, на одном из праздников в роли подсолнуха. При этом были продуманы и шляпка, и сумочка, и туфельки. Желтая, зеленая, коричневая хлопчатобумажная ткань, вырезанная в форме лепестков и украшенная вышитыми семечками. Сколько же в этом платье было выдумки, фантазии. Сестра была королевой бала!

Или костюм клоуна. Я этот наряд видела только на фотографии. В нем хохочущая, молодая и задорная мама сидела в окружении своих друзей-студентов на одном из новогодних институтских вечеров. Роскошный костюм Пьеро был скроен из двухцветного красно-белого шелка. Длинные рукава, огромный гофрированный воротник, веселая шапка с помпоном. Такими же помпонами были украшены смешные ботинки с загнутыми носами. Костюм вышел такой веселый и задорный, как будто швея ничем иным в этой жизни и не занималась, только хохотала сама и веселила людей.

Я-то знала – это было совсем не так, бабуся была обделена простым женским счастьем. В двадцать четыре года остаться без мужа, с двумя маленькими детьми, одной растить их, воспитывать. Где брать силы? Физические, моральные? Свои неизрасходованные эмоции она выплескивала в ярких и красивых нарядах, выходивших из ее рук. И радовалась. Радовалась за людей, которых одевала. Радовалась чужому счастью.

А как же бабуся Роня любила рассуждать на тему моды! Я не всегда с ней соглашалась, хотя теперь понимаю, что зря. Нужно было прислушиваться, нужно было учиться. У бабуси был природный дар, талант от Бога.

А сама бабушка одевалась скромно. Сначала росла дочь, потом – две внучки. Было куда растрачивать свои таланты. Всегда просто, но очень аккуратно одетая, наша Роня не привлекала к себе внимания. Разве что любила цветные воротнички, пришитые к вороту платья или в тон ему, или, наоборот, контрастные. Но вот за чем она следила всегда, это за тем, чтобы были накрашены губы. Один из основных ее постулатов гласил:

– Нельзя выйти на улицу с ненакрашенными губами! Выщипай брови и накрась губы! Все остальное не так уж важно.

Тогда я удивлялась: неужели это действительно самое важное? Черт те как одеться, накрасить губы и все будет в порядке? Теперь мне уже понятно, что бабуся Роня верила в наше природное чувство вкуса. Кое-как мы с сестрой одеться просто не могли. При том, что вообще долго одевались в сшитые бабушкой платья. Значит, по ее мнению, одеты были очень хорошо. И это было чистой правдой. Но губы у женщины должны быть всегда яркими. Таково было мнение нашей Рони. А может, национальная особенность?

Это мне пришло в голову сразу, как только я увидела Нору. Приятную женщину, со вкусом одетую, с ярко накрашенными губами.

– Нора, вы выглядите прекрасно! Как вам это удается?

Норе было приятно это слышать, но это и впрямь был заслуженный комплимент. Мне, действительно, страшно интересно, как научиться оставаться всегда красивой? В чем секрет?

– А секрет, Леночка, простой. Я знаю, что я красивая, мною гордятся и муж, и сын. И я не допущу, чтобы они во мне разочаровались. Безусловно, это требует определенных усилий. Нет-нет, я против пластических операций! Но я каждое утро по часу занимаюсь собой. Обязательная маска для лица, специальные упражнения, массаж. Все делаю сама. Да я вам сейчас расскажу все рецепты!

Значит, секрет прост. Любим себя. Да еще и делаем вид, что в первую очередь стараемся для мужа и сына. Рецепт действительно уникальный!

Я с удовольствием слушала Нору. Она с увлечением включилась в разговор. А я все ждала удачного момента, чтобы задать свой основной вопрос; вопрос, ради которого я и была здесь. Знает ли она Тину Бреннер?

Но перебивать Нору мне было неловко, да и слушала я ее истории с действительным, неподдельным интересом.

Нора рассказывала мне о своей семье, о том, сколько им пришлось пережить, переехав в Америку. Но это было несопоставимо с тем, чего пришлось хлебнуть здесь.

– Окончательное решение приняли все-таки из-за Бориса. Наш сын был очень талантлив. Когда поняли, что ни в одно художественное заведение его не принимают, стало ясно, – другого выхода нет. Нужно уезжать. Нет, конечно, Борис все-таки поступил в Архитектурный! Но это нам просто повезло! Лена, конец семидесятых. Ты помнишь это время? Это последний год, когда в Архитектурный принимали евреев. А что потом? Где бы он стал работать? Почему еврею мало быть просто талантливым, – все время еще надо пробивать лбом стенку? Если бы мой муж смолоду оказался в Америке, с его-то способностями! Он бы добился совсем других результатов. А здесь он всю жизнь проработал простым инженером. Да и у меня за плечами, между прочим, была Московская консерватория. Тоже и амбиции были, и способности, и желание огромное что-нибудь этакое сделать. И что в итоге? Лена, я всю жизнь учила детей музыке. Я не жалуюсь, просто в один прекрасный день мы с мужем поняли, что не хотим такой судьбы своему сыну. И прошли через все эти испытания. Не знаю, кто нам помог: Бог, наше упорство, Борискин талант. Думаю, все вместе.

Нора иногда останавливалась, у нее перехватывало дыхание.

– У нас все в Америке сложилось. Слава богу! Нет, не сразу. И муж не сразу нашел себе работу, пришлось доказывать, что он высококлассный инженер. Но он был настойчив! Трудился по двенадцать часов в день! Я могла только одно – учить детей музыке. Но где взять инструмент? Нашли в какой-то старой антикварной лавке страшно расстроенный рояль за триста долларов. Лена, вы не поверите, рояль был яркого желтого цвета. Нет, ну естественно, когда-то он был черным. Кто его так покрасил, кому это было надо?! Я не знаю! Но главное – этот звук. Я не была уверена, что из всего этого что-то может получиться. Но муж сказал: «Звони Мише, он специалист». Что было делать? Как-то надо было выживать, я позвонила Мише, сыграла ему в трубку терцию, Миша сказал: «Берите! Что, нету трехсот долларов? Сейчас привезу, отдадите, как сможете». Так мы купили этот рояль. И действительно, настройщик его довел до ума. Вот на этом самом инструменте я и начала давать свои первые уроки. Я учила детей музыке, они учили меня английскому языку. Вот так. Этот рояль до сих стоит у нас в доме. Рядом с дорогущей «Ямахой».