Не потерять человека - Георгий Александрович Вайнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И все-таки, я думаю, мы их обыграем. Как говорят борцы – дожмем в партере…
– Да-а? Вы так полагаете, Леонид Борисович? – не очень уверенно переспросил Ногин.
– Один очень умный человек сказал как-то, что у Англии нет постоянных друзей, нет постоянных врагов, а есть лишь постоянные корыстные интересы…
Он осторожно постучал ногтем по сигарете, стряхивая в пепельницу столбик пепла.
– Правнуки праотцев капитализма на всем хотят урвать свой клок. На всем абсолютно, без исключения, что-то выхитрить и выжулить…
– Но нас они хотят обжуливать, вообще ничего не давая взамен! – с возмущением воскликнул Ногин.
– А мы здесь зачем? На то и щука, как говорится, в море, чтобы карась не дремал. По поводу моего отчета о встречах с представителями британского правительства Владимир Ильич через Чичерина прислал шифрограмму: «Мерзавец Ллойд-Джордж надувает вас безбожно и бесстыдно, не верьте ни одному его слову и надувайте его втрое».
Ногин расхохотался:
– Ай да Ильич! Он будто вместе с нами за столом переговоров в Уайт-холле сидел!
Красин приоткрыл окно и выпустил в него струю голубого дыма, сказал деловито:
– Надо создать у англичан ощущение, что инициатива уходит от них. Тогда поторопятся.
– А как вы это сделаете?
– Очень просто. Тут я нечаянно «обмолвился» об успехе торговых переговоров с Италией; там «ненароком» в газеты попала информация о деловых предложениях американских нефтяных тузов из Техаса; вчера шведский коммерческий пул «неожиданно» получает концессию, а сегодня мы встречаемся с главой «Закупсбыт Лимитед» господином Востротиным. И факт этот тоже не пройдет мимо внимания англичан…
Ногин посмотрел на Красина с восхищением:
– Ну, это уж мы постараемся! Леонид Борисович, а что за человек этот Востротин?
– О-о! Это гусь – будь здоров! – засмеялся Красин. – Бывший городской голова Енисейска – торгаш, ловкач, маленький, но очень ловкий политикан.
– Леонид Борисович, вы считаете, он и подобные ему что-то значат, могут нам помешать, имеют здесь какую-то силу?
– Имеют, и притом – немалую! Это люди особой закваски – сибирские кулаки. Они появились на Западе двадцать лет назад и завалили европейский рынок дешевыми и очень вкусными продуктами: маслом, сыром, прекрасной солониной. Я рассчитываю на их коммерческое воображение и природную хватку – всех этих торговцев из «Закупсбыта», «Союза маслоделательных артелей» и других кооперативов. После революции они перебиваются случайными сделками, и, если мы снабдим их традиционными российскими товарами, они себя покажут!..
Наконец и в Архангельск добралась скромная северная весна. Ослепительно яркое солнце подсинивало оседающие сугробы, теплый ветер сушил тротуары.
Первого мая весь город был в кумаче, весь город собрался на воскресник и устремился в порт, к судоремонтному заводу. На причальной стенке собрались сотни, тысячи празднично одетых людей.
И вот из затона судоремонтного завода плавно вышел первый отремонтированный за зиму ледокол – «Русанов». На борту его – штаб воскресника. Идут последние приготовления.
Шестаков распорядился:
– На «Малыгине» работами руководит Болдырев. На пароходе «Кереть» – военмор Щекутьев. На «Маймаксе» – военмор Оленин, на «Сибирякове» – военмор Захарченко. Здесь, на «Русанове», командовать будет капитан дальнего плавания Неустроев…
– А вы сами-то где будете? – совсем по-домашнему спросил Неустроев.
– Я буду на ледоколе «Седов», – ответил Шестаков, – а вас, Константин Петрович, очень прошу – скажите людям несколько слов.
Неустроев подошел к борту, помахал рукой. Внизу, на стенке, гомон потихоньку начал успокаиваться, люди с интересом смотрели на старого капитана.
А он долго молчал, внимательно глядя на этих исхудалых, черных от копоти и недосыпания, но полных энтузиазма людей.
Снял шапку, и ветер сразу же растрепал его длинные седые волосы.
– Товарищи! Спасибо вам за все, что вы смогли… – сказал он в мегафон, вроде бы негромко, но слышали его все, и на стенке воцарилась тишина. А Неустроев сказал горячо и сердечно: – Дорогие друзья, спасибо вам за то, что вы пережили эту зиму… Спасибо вам за то, что, голодные, неодетые, усталые, больные и раненые, вы пришли в разгар зимы в мертвые цеха, затоны, доки и своим душевным жаром дали им жизнь… Спасибо вам, русские умельцы и мастера, что вы поделились своими знаниями, мудростью и опытом со всеми молодыми товарищами…
– Ура-а-а! – прокатилось по пристани.
Неустроев горячо продолжал:
– Спасибо вам, солдаты и крестьяне, впервые взявшие здесь в руки инструмент, за то, что вы научились делу… Спасибо вам за то, что забыли о времени: за те двенадцать, а то и четырнадцать часов, которые вы здесь каждый день проводили, не зная отдыха, перекура, усталости…
Он посмотрел на Шестакова, и тот незаметно, но крепко, признательно пожал ему руку.
– Спасибо вам за то, что вы пришли сюда сегодня, в праздничный день, работать ради возрождения из пепла и руин русского революционного флота! – воскликнул он от всего сердца.
– Ура-а! Ура-а-а!! – раскатисто гремело на пристани.
Неустроев поднял руку.
– Пройдут годы, – с волнением крикнул он в толпу, – и могучий российский флот будет плавать не только вдоль побережья Ледовитого океана, от одного речного устья до другого, а пойдет напролом через матерые океанские льды до самого полюса! И тогда в день мирового триумфа и уважения благодарное человечество склонит голову перед славной памятью вашего неслыханного подвига!..
– Ура-а! Ура-а-а! Ура-а-а-а!..
Лена с искренней гордостью смотрела на отца. Шестаков подошел к ней, взял за руку, прошептал:
– Леночка, мы еще вместе двинем к полюсу. А?..
Длинный черный «даймлер» круто свернул с набережной Темзы, попетлял немного по узким улочкам делового Центра и притормозил у подъезда небольшого красно-кирпичного особнячка, в одном из помещений которого размещалась торгово-посредническая фирма «Закупсбыт».
Переговоры начались. За длинным полированным столом собрались Степан Андреевич Востротин, Павел Никонович Кушаков, Константин Иванович Морозов и другие члены правления «Закупсбыта».
Леонид Борисович Красин и Виктор Павлович Ногин сели напротив.
Востротин сразу же взял быка за рога.
– Господин Красин, мы, коммерсанты, стоим на каменистой почве реальности, – сказал он. – Иногда это жестковато и, конечно, неудобно, но гораздо надежнее, чем витание в воздушных замках политических эфемер… – Делец любил говорить «красно» – высоким, так сказать, слогом.
Красин усмехнулся:
– Ну, вот видите, как прекрасно! Большевики тоже предпочитают смотреть фактам в лицо.
Востротин наклонил голову, сказал душевно:
– Мы все – русские люди и в конечном счете заинтересованы только в благоденствии своего народа, какая бы форма правления ни сложилась в России…
Красин покивал ему в тон:
– Тем более, что мы все реалисты и отчетливо видим выбор, сделанный народами России.
На миг Востротин замялся и снова продолжил.
– Однако высокогуманные интересы, которые мы все разделяем, не должны подрывать коммерческие задачи нашего
