Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе - Наталия Варбанец

Чтобы провести грань между католическим каноном той эпохи и еретической или околоеретической проповедью, нашему времени, как правило, недостает знания ударных пунктов, которые отличали еретизм (кроме случаев, когда это сделали инквизиторы тех дней), той идейной нагрузки, какую тогда несла символика религиозных изображений и текстов. Задача эта тем трудней, что отрицание церковного института заключалось не столько в разоблачительстве (которое и иерархами часто поощрялось и подхватывалось). Принцип, «чтобы мирской человек стал духовным», должен был «снять» церковный институт, приобщив мирян к духовному знанию, начиная с тех книжных его источников, чтение которых было репертуаром духовенства и монашества. Ересью в это время часто было не что, а кто читал. В 1210 г. Парижский университет запрещает переводить теологические сочинения на народный язык. О переводах Библии речь шла выше. В обход запрещений люди всякого звания рвутся учить латынь. В 1400 г. в Англии для мирян за чтение Библии вводится смертная казнь. Дело идет, конечно, не о чтении светской знати, пока оно не переходило в действие (Генрих V в 1417 г. изжарит лорда Олдкэстля не за Библию, а за покровительство лоллардам). Вопрос о чтении Библии «простыми» мирянами как основе «церкви духовной» во весь рост встает в гуситской революции. Надо оговорить: под Библией в таких случаях не всегда разумеется библейский свод в целом, хотя народные движения показывают его проникновение в народные толщи. В Средние века, когда первичное обучение начиналось с латыни, пассивное ее знание, если был стимул, могло быть и в крестьянской среде (не зря английские «рабочие законы» XIV в. запрещали обучать в школах крестьянских детей). Религиозная форма крестьянского движения всегда влечет за собою крестьянское книгописание. Но переписывание Библии требовало долгого труда, и скрыть ее, даже в общинном пользовании, было трудно. Были в Библии свои «ударные» пункты: в немецком переводе sancta rusticitas Иеронимова предисловия звучит heilige Bauernschaft — святое крестьянство (а долг защищать церковь мог обернуться против церковного института); Апокалипсис — источник хилиазма; Псалтырь — прямое обращение к богу помимо священства; Бытие и ряд других. Но главное — Евангелия и апостольские послания. Самой распространенной формой их бытования среди мирян были богослужебные чтения (священство пользовалось миссалами). Начало их — «Ночь прошла, а день приблизился. Итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружие света» (точнее: «будем делать дела света»; из послания ап. Павла к римлянам) для той эпохи звучало как революционный призыв. Осудившие Христа иудейские священники превращались в епископов, новозаветные события, страдания Иисуса, христианских мучеников становились сегодняшним днем. Символически-сопоставительные толкования Ветхого и Нового завета толкали распространять символику на исторические и современные сюжеты (не был ли, например, излюбленный сюжет лубочной гравюры — св. Христофор, великан, переносящий младенца-Христа через реку, символом народного движения?). Но и кроме Библии: с популярностью «церкви духовной» нарастает слой религиозно-просветительной письменности, частью народноязычной или переводной, от элементарной до высокомистической, часто без прямой антицерковной окраски. Распространение этой книжности среди мирян говорит о потребности в знании и просвещении, но специфически для Средневековья — познании и просвещении религиозном, в конечном итоге сходившемся на Библии и захватившем (частью как мода) и обеспеченные и привилегированные слои.

Первая половина XV в. была для Запада клубком социальных и идейных потрясений. Гуситство, в Чехии бывшее знаменем народной революции, стало всеевропейской ересью, и задача борьбы с ним ставилась в европейском масштабе. Базельский собор с его попыткой ввести для церкви вместо абсолютного ограниченно монархическое устройство, на 18 лет ставший средоточием реформационных, в частности, немецких чаяний; церковное двоецентрие в результате его разрыва с папой; объявление имперской реформации. Народно-патриотическое (идейно невыясненное) движение во Франции, знаменьем которого была Жанна д’Арк, ее гибель в 1431 г. Народно-освободительная война швейцарских кантонов против хабсбургского владычества; вспышки крестьянских волнений по всей Германии. Нависшая над «вторым Римом» турецкая — мусульманская — угроза; уния с греческой церковью. Клубок событий, прямо сказавшийся на книжном мире. Не в сторону его обновления. Спор шел о церковном устройстве — и поднимались труды «отцов церкви», источники канонического права и, конечно, библейская традиция. Спор шел о социально-правовом строе — и разрабатывались источники права римского. Оба международных съезда, на которых преобладали люди книжной образованности, превратили — Констанцу на время Собора, а Базель напрочно в центр книжной торговли и книгописания. О Констанцском соборе известно, что прибывшие на него в роли папских секретарей итальянские гуманисты разыскивали в окрестных монастырях, увозили или копировали древнейшие — IX–X вв. — списки античных авторов. Конфронтация с итальянским гуманизмом способствовала обновлению ценности классического наследия, уния церквей — греческих интересов в самой Германии. Школьные учебники, университетские книжные комплексы менялись мало, острота идеологической ситуации лишь усиливала тягу к латинскому знанию, хотя бы пассивному, поскольку оно открывало путь к источникам знания духовного. Так в книжности ученой и общеобразовательной. Потребность утвердить место, миссию своего народа в историческом процессе актуализировала исторические сказания, в том числе троянские, в частности «Троянскую историю» Гвидо де Колонна, служившего при Фридрихе II и потому зачислившего немцев в ахейские союзники (что противоставляло их римлянам, франкам, чехам и др., возводившим себя к троянцам); проще всего это было для итальянцев, черпавших в римской истории, которая, однако, была и трамплином для самоутверждения прочих «наследников Империи». Жития святых, включавшие местные легенды и чудеса, отчасти служили тому же. Распространение богемской ереси вызвало не только множество противогуситской, но и еретической книжности, в которой новых сочинений тоже было немного, в основном — тексты библейские, апокрифы, частью — поновленная антицерковная письменность разных времен с инвеститурного спора. В 1440 г. Лоренцо Валла пустил в свет свое доказательство поддельности «Константинова дара». В связи с богемской ересью ареной борьбы были богослужебный ритуал и литургические книги. В целом это был массовый взрыв и в книгописании тоже.