Коррупционер (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Здравствуйте, я с запросом — я протянул сотруднику учебной части требование о предоставлении сведений об студентах третьего курса техникума. Запрос я вчера сляпал на доставшейся мне в наследство от деда электрической пишущей машинке «Ятрань», поставил печатей из комплекта, лежащих в столе у дежурного по отделу. Главное сделать уверенное лицо, что ты имеешь полное право ставить печати и приносить запросы.

Пожилая женщина в серой вязанной кофте и толстой, наброшенной на плечи шали, мельком взглянула в развернутое удостоверение, пробежалась глазами по запросу и тяжело вздохнув, подняла на меня глаза за толстыми стеклами очков:

— Весь курс будете смотреть или сузим поиски?

Опытный сотрудник техникума, чьи студенты, частенько, попадали в сводки ГУВД области, хорошо знала правила игры — милиция делала вид что проверяет всех подряд, а не собирает сведенья о конкретном человеке, а кадровики намекали, что таскать папки на тысячу человек — это перебор, и уровень маскировки интереса к конкретному подозреваемому, надо снизить.

— Такелажный факультете интересует — я был открыт для сотрудничества.

— Садитесь там, за шкафом, я сейчас дела принесу.

Я перелистывал бесконечные папки, периодически, для вида, делал выписки в блокнот, стараясь выписывать данные трех — четырех человек с группы. Так, незаметно, мы добрались до группы ТТМ-322, и третьим в этой стопке было дело Штепселя. С фотографии "три на четыре сантиметра, с уголком", на меня, с улыбкой, смотрел круглолицый и обаятельный юноша. В моей памяти мгновенно всплыла картинка, как он, со своим высоким другом, сдавал золотишко цыганам у скупки «Алмаз» на Бродвее. Я открыл страничку блокнота, на которой у меня были записаны данные агрессивного студента Белова и, в задумчивости, замер. Фамилия возрастного собутыльника Белова Александра Ивановича — Крапивина Николая Алексеевича, которым я еще подробно не занимался, удивительным образом совпадала с фамилией Штепселя — Крапивина Станислава Борисовича. Я бросил взгляд на сотрудницу техникума — вроде бы в мою сторону она не смотрела. Я перелистнул несколько страниц дела, дошел до формы с родственниками. Отца Штепселя звали Олегом Алексеевичем. Как версию, мы можем принять, что с Беловым Сашей распивал спиртные напитки дядя его друга — Штепселя. А, согласно моим записям, дядя был профессионалом в деле управления самоходными механизмами — категории «В», «С», и «Е» в «правах» дяденьки были проставлены. Значить, доступ к транспорту, у ребят, сдающих золото цыганам, имеется. Не знаю, что мне это даст, но интересно. Переписав максимально полную информацию из личных дел Штепселя и Тарапуньки, пролистнул еще пяток дел других ребят и откланялся, работа работой, но хочется и просто отдохнуть.

— Громов, почему с нарушение формы одежды ходишь?

Я судорожно осмотрел и ощупал себя, вроде бы все в порядке, даже ширинка застегнута.

— На! — по гладкому оргстекло командирского стола в мою сторону скользнули две «лычки» из жёлтого лёгкого металла на проволочных креплениях: — прицепи и в кадры, в приказе распишись.

Ротный широко улыбался, со всех сторон по моим плечам обрушились «поздравительные» хлопки от коллег.

— Спасибо, товарищ майор! Служу Советскому Союзу!

— Не мне спасибо, начальнику ГУВД спасибо скажешь, если встретишь. Он же вчера вечером ждал от начальника РОВД с приказом о вашем, с Боголюбским, наказании. А тут ему докладывают, что разбоя на территории поста не было. Ну, он и подписал приказ о поощрении внимательных милиционеров моей роты внеочередным званиями и по премии в размере должностного оклада. Тем же приказом объявили о неполном соответствии занимаемой должности всем членам выезжавшей по сообщению следственно-оперативной группы, кроме водителя, кинолога и собаки. Ну и еще, их на медкомиссию отправили, глазомер проверять. Так что вы, с Олегом, молодцы, ну и я, тоже, молодцом оказался. Олег, у меня старшинского галуна нет. Ты иди к старшине, я ему сказал, для тебя, ленту изыскать. Ну всё Давайте, несите службу так же хорошо.

Мне казалось, что Олег, от радости, заплачет. Широкая старшинская лента вдоль погона ему не светила ни при каких обстоятельствах, ну кроме чуда. Вот, чудо и произошло.

— Ну что, товарищ старшина Боголюбский, пошли твою проблему решать — настроение у меня, с утра, было хорошим. Через пару дней наступало двадцатое число месяца, и зарплата с премией в размере оклада, были приятным бонусом самостоятельному молодому человеку, имеющим, постоянно, на попечении парочку иждивенцев. Поэтому, я был готов сегодня дарить радость хорошим людям.

— Какую проблему? — Олег, сбегавший до «Военторга», и красующийся новенькими, старшинскими, погонами, которыми он, ежеминутно, любовался, скашивая глаза то на левое, то на правое плечи, мне кажется, работать сегодня был не готов.

— Олег, ты сам жаловался, что полчаса простоял в очереди и в результате, без водки остался. Пошли, решать вопрос, пока я в настроении.

— О, здорово! А как?

— Еще сам не знаю, на месте определимся.

Возле вино-водочного магазина было непривычно пусто. В самом магазине, две юные барышни, лет под тридцать, громко обсуждали, сколько для их компании будет достаточно бутылок венгерского рислинга — двух или четырех. Я предложил им взять три бутылки. Девушки странно посмотрели на меня и взяли четыре. Наверное, в моду вошел фен-шуй, или другое какое учение, что количество выписки должно быть гармонично — четным. Кроме лимонно-желтых бутылок венгерской кислятины, выглядывающих из –за частой металлической решетки витрины, советская торговля своих клиентов ничем радовать не спешила. Кроме, фыркнувших мне на прощание, дамочек, умчавшихся со своим «интеллигентным» вином, других покупателей не было. Кто-то, невидимый из-за узкой амбразуры прилавка, подождал пару секунд, но, не дождавшись от нас желания приобрести спиртное, с грохотом захлопнул свою бронезаслонку. В пустом и мрачном магазине, погруженным в тревожную тишину, мыслей, как приручить «водочную» мафию, у меня не возникло, и я решил взять тайм-аут. Служебный вход вино-водочного магазина выходил в уютный дворик старой четырехподъездной «хрущевки», ограниченный с двух сторон решетчатым металлическим забором какой-то конторы, которую через пять лет снесут, воткнув на небольшой участок одноподъездный небоскреб в двенадцать этажей, что будет, в будущем, нелепо, как средний палец, торчать над крышами местных пятиэтажек, доминируя над окрестностями своими грязно-розовыми стенами. А пока, в уютном дворике, присутствовали целые окрашенные скамейки, песочник под красным грибком-мухомором, в котором возилось четверо карапузов, качели на два места, свежеокрашенные желтой и красной масляной краской, но без доски на одном из сидений. Пять старушек, присматривающих за внуками или просто, проводящих очередное ежедневное заседание политического клуба «Молодежь уже не та», пронзили нас с Олегом своими рентгеновскими взглядами, вооруженными мощной оптикой очков. Оценив нас, бабки стали горячо обсуждать, зашли мы с Олегом в их дворик выпить водки, или это засада на Ваську-алкоголика из седьмой квартиры, которого местный участковый безуспешно пытается упечь в лечебно-трудовой профилакторий.

— Садись, Олег, передохнём — я указал на свободную скамейку, ближайшую к входу в магазин, и вытянул уставшие ноги. Олег, бросив радостный взгляд на левое и правое плечо, пристроился рядом. Отдыхать у нас получилось недолго. Примерно через пять минут, во дворе появился мужчина, на вид лет сорока, без особых примет, но с лицом много пережившего в этой жизни человека. Заметив нас, мужчина мудро остановился, потоптался нерешительно на месте. Очевидно, что жизненный опыт советовал ему не искать встречи в ментами, но чувство долга заставило продолжить путь к заветной двери вино- водочного магазина. Хитрым стуком в окрашенную мрачной, черной краской, грубо сваренную из листа толщиной в пять миллиметр, дверь, мужчина просигнализировал о своем прибытии. Дверь со скрипом отворилась, мужчина нырнул в темноту.