Миллионщица - Фридрих Незнанский

Некоторое время он внимательно слушал своего собеседника, изредка вздыхая, после чего внезапно насторожился:

– Какие, говоришь, волокна? – Турецкий пододвинул к себе чистый лист бумаги и схватил ручку.

– Зеленые… Что?.. Ах, мохер… Костя, умоляю! Я тебя не так уж и часто дергаю, а это дело – сам понимаешь, ребенок! Да… Да. Спасибо, с меня магарыч!

Турецкий сердито бросил трубку на место и поглядел на заинтересованно разглядывающего его Дениса.

– Вот, слышал? Пока сам, лично, не попросишь, да еще пообещав магарыч, хрен кто пошевелится. Экспертное заключение было готово еще позавчера, а какая-то, прости господи, задница, обязанная его сюда отправить, этого не сделала. А потом удивляемся низкому проценту раскрываемости!

Денис сочувственно покачал головой, но промолчал: а что на это скажешь?..

– Словом, так… Под ногтями у девочки обнаружены остатки кожи убийцы и пара черных волосков. Мужик душил… А на одежде и волосах – большое количество шерстинок то ли от зеленого одеяла, то ли от пледа. Значит, ордер на обыск в Стуловском особняке я выпишу, обыск будет официальным. Однако с учетом квартирки в результат я не слишком верю. Выписывать ордер на ее обыск права не имею, поскольку формально «гнездышко», как я понял, глянув в твои бумаги, принадлежит Красных. Кстати, он и с новой пассией им пользуется?

– Представьте себе – нет. Новую таскает прямиком в супружескую спальню в отсутствие жены! Дядь Сань, я тебя понял: мои ребята это самое любовное гнездышко обшмонают по высшему классу. Ежели уцепим там что-то подходящее, вызываю дяди-Славину шайку. Конечно, если им удастся уболтать судью подписать обыск. То, что тебе удастся, я и не сомневаюсь.

– Выбьем все, что потребуется, судья тоже человек: как-никак речь идет об убийстве ребенка. Стулов твой, кстати, не верит, что его супруга может иметь к этому отношение, считает, что, даже с учетом всего произошедшего, для нее это как-то слишком.

– Жизнь покажет, – вздохнул Денис и поднялся на ноги, поставив на столик пустую рюмку. – Спасибо за напиток, все было, как обычно, очень и очень!

Лариса автоматически притормозила у ворот особняка и, дождавшись, когда дежурный охранник их откроет, въехала во двор. Загонять машину в гараж она не стала. Бросив ключи на соседнее с водительским сиденье, она покинула салон, резко хлопнув дверцей, направилась к входу в дом в самом ужасном настроении, оттенки которого, переходя и плавно переливаясь друг в друга по нарастающей, не покидали ее уже не первый месяц, чередуясь со вспышками ярости.

В доме стояла глубокая тишина, в холле властвовал сумрак, и она, прежде чем привычно направиться к бару, включила центральную люстру. Поморщилась от яркого света, выключила его и нажала соседний выключатель. Вспыхнули настенные бра: за несколько лет Лара так и не научилась не путать выключатели.

Подниматься наверх ей не хотелось: был риск напороться на Велену – растрепанную, с опухшими от слез по ее драгоценной Мариночке глазами, в которых при взгляде на Ларису вспыхивала какая-то жуткая смесь страха и ненависти. Эта гадючка ее подозревала – совершенно очевидно, что подозревала. Ах, дрянь! А она, Лариса, – дура… забубенная дура, не послушавшая вовремя свою настоящую подругу, преданную и верную Катьку! Считала, что та ее просто ревнует к новой приятельнице. Дура, дура, дура!

Где-то наверху послышался и сразу стих плач Юрочки. В глубине дома что-то со звоном упало – судя по всему, кухарка уронила какую-то металлическую посудину. И снова наступила тишина.

Лариса пересекла холл, подошла к бару и, взяв не допитую с вечера бутылку виски, плеснула себе первую вечернюю порцию. Кто знает, чем завершится для нее весь этот кошмар? Возможно, и тем, что в итоге не только вискаря, а и паленой водки ей многие годы подряд не видать как собственных ушей. О нет, этому не бывать, не бывать, не бывать! Катя умная, она знает, что делает… И если даже Катька сдастся, есть еще и Иванов… Хотя назвать Иванова везением – ой как трудно!

Лариса горько скривила губы и, опустившись в любимое кресло, давно уже развернутое от камина к бару, налила себе вторую порцию, достала из валявшейся на полу сумочки сигареты и закурила. В подозрения, возникшие сегодня во время визита на квартирку, верить не хотелось, потому что в этом случае пришлось бы поверить и в то, что Красных ее, грубо говоря, кинул. Невозможно! Слишком многое было ими обоими поставлено на карту, чтобы… Чтобы что?

Лариса, на которую уже начал действовать поглощаемый ею напиток, потеряла мысль и, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла, потягивая то виски, то сигарету и, словно помимо собственной воли, испытывая вопреки всему происходящему удовольствие – почти забвение. Странное такое, на грани едва ли не извращения, удовольствие… Перед ее мысленным взором возникло и по сей момент любимое лицо Сергея. О том, который на время – на время! – его заменил, она и вовсе не думала…

Страсть, обрушившаяся на Ларису почти пять лет назад, действительно оказалась на поверку подлинным, никогда прежде не испытанным ею чувством. Подруге Катьке она в тот, самый первый их разговор, сама еще того до конца не зная, сказала правду.

Лара думала, что никогда не дождется момента покупки квартиры, которую – так настояла она – оформили на Сережу, тем более что он собирался вернуть ей всю сумму, как только их общая со Стуловым фирма раскрутится. Деньги он не вернул ей до сих пор, да она и не настаивала. И мысли не было настаивать, до самого последнего времени…

Но и когда квартирка появилась, а свидания с любовником сделались регулярными, Ларисе его все равно не хватало: ей хотелось находиться с ним рядом каждый день, каждую минуту! Появляться с ним, а не с Ильей на светских мероприятиях, визиты на которые тоже вошли очень быстро в привычку: Велена успешно справлялась с двумя детьми, Юрочка рос здоровеньким и спокойным мальчишкой, развивался даже быстрее своих ровесников, чему немало способствовала няня. А на этих наполовину деловых тусовках, тех, которые были обязательными для Стулова, и Сергей непременно присутствовал… неизменно в обществе своей рыжей жены.

– Пойми, солнце мое, – объяснял он Ларе, – есть такая штука, как «протокол». И есть места, в которых по этому самому протоколу следует появляться исключительно с супругой. Так принято!

С ним все было ясно, а вот для чего легкомысленной разгильдяйке Ритке понадобилось соблюдать этот чертов протокол, Лариса понять не могла – во всяком случае, поначалу. Дошло позже: оказывается, и этой любительнице удовольствий важно было числиться в светских дамах, не говоря о том, чтобы блистать своими бриллиантами на упомянутых тусовках. В паузах между собственными развлечениями по своему вкусу супруга Сергея охотно составляла ему в случае надобности компанию и, в отличие от того вечера в доме Стуловых, от мужа не отходила ни на шаг.

И в конце концов вопрос, который витал в воздухе, готовый сорваться с Ларисиных губ, не только созрел, но, можно сказать, перезрел. Надо сказать, ее хватило надолго – почти на три года…

Очередное свидание подходило к концу, и знакомая, ставшая уже привычной пиявка тоски, как всегда перед разлукой с Сергеем (на целых пять дней!), присосалась к Лариному сердцу. Опустошенная после его ласк, в предчувствии длинной дороги домой и неизбежной встречи поначалу с Веленой (она непременно посмотрит на нее все понимающими и осуждающими глазами!), а потом с мужем, давно уже не вызывающим у жены ничего, кроме отвращения, она не выдержала и начала этот разговор. Все равно, рано или поздно он состоялся бы.

– Ты правда меня любишь?.. – Они еще лежали в постели, медлили после того, как бурные объятия остались позади, а стрелка на часах неумолимо двигалась к часу «пик».

– А ты все еще в этом сомневаешься? – Он с нежностью провел пальцами по ее щеке.

– Нет… – она грустно вздохнула. – Просто мне тебя все время не хватает, Сереженька… Почему мы не можем, наконец, развестись со своими неудачными половинами и быть вместе всегда?!

Она выпалила это на одном дыхании и почувствовала, как рядом напряглось плечо Сергея.

Поначалу он ничего не ответил, просто сел, опершись спиной на подушку, потянулся к сигаретам, лежавшим рядом на тумбочке, и заговорил только после первой затяжки.

– Ты ведь хочешь, чтобы я ответил честно? – говорил он куда-то в пространство впереди себя, не глядя на любовницу.

– Да… – прошелестела Лара, вдруг испугавшись, что услышит от него что-то роковое, необратимое, что может отнять у нее Сергея навсегда…

– Что ж… Дело в том, что о такой красавице и умнице жене, как ты, можно только мечтать! Но, к несчастью, ты – жена моего партнера по единственному из моих дел, приносящему хоть какой-то доход. У меня, Ларик, и близко нет такого капитала, какой создал себе твой супруг. А если вы с ним разведетесь, ты, насколько я знаю, помимо драгоценностей и городской квартиры, не получишь ничего. Твоего личного счета, даже если все продать и добавить к нему вырученные бабки, не хватит на то, чтоб хотя бы выкупить часть акций Стулова, не то что всю фирму. Да и узнав, кто у него увел жену, он вполне способен вовсе выкинуть меня из дела. Ты хочешь, чтобы мы любили в дальнейшем друг друга в шалаше?