Любовь к истории (сетевая версия) ч.10 - Борис Акунин

«Помилуйте, мы с вами не ребяты» — мы отлично знаем, что никаким мэром ему стать не дадут. И смысл голосования 8 сентября совсем не в этом.

От того, что произойдет в это день, напрямую зависит:

— Продолжатся ли репрессии или начнется постепенный переход к политической конкуренции;

— Закончится ли тюремными сроками процесс по «делу 6 мая»; будет ли третий процесс ЮКОСа; отпустят ли девочек; будут ли новые аресты и посадки.

— Произойдет ли в России революция или все же как-то обойдемся без нее;

— Смогут ли многие из нас жить дома или придется уезжать;

— Станет ли свободнее дышать или смрад сгустится еще больше.

Вот за что собираюсь голосовать лично я, а вовсе не за «мэра Навального». И никакого «фарса» в таком голосовании не вижу.

8 сентября нас ждет экзамен, который мы или завалим, или сдадим — причем можем получить разную оценку.

Мое представление об отметке, которую нужно будет поставить этим выборам, вот какое:

— Если демократическая оппозиция набирает меньше полумиллиона голосов — это значит «садись, двойка». Для многих — «садись» в буквальном смысле слова, потому что такой численный итог даст режиму карт-бланш на дальнейшие репрессии.

Страна смотрит на Москву, горе луковое. За Навального проголосовало 300 тысяч…

— От полумиллиона до миллиона — «трояк». С таким результатом ситуация может повернуть и так, и этак.

— От миллиона до полутора — «четверка». Это значит, что режиму придется отказаться от идеи полицейского государства и впредь проводить более гибкую политику. Семизначное число столичных жителей, проголосовавших за самого антирежимного кандидата, это сила, с которой нельзя не считаться.

— Наконец, если голосов наберется больше полутора миллионов или пусть даже меньше, но достаточно для второго тура, это уже «отлично». Думаю, что в этом случае перемены в стране начнутся быстро. Если не начнутся — то мы вот они, прямо около Кремля, нас очень-очень много, и мы никуда отсюда не денемся.

Полтора миллиона. Дедушку построили.

А еще, уважаемые не собирающиеся голосовать, я надеюсь, вы хорошо понимаете, что 8 сентября в ту или иную сторону повернет судьба не только столицы, но всей страны. В общем, подумайте, пожалуйста.

Отдельно обращаюсь к тем, кто и так голосует за Навального.

Дамы и господа, этого мало. Давайте проведем акцию, которая поможет нам получить «отметку» получше. Это очень просто. Только нужно, чтобы поучаствовали мы все.

Условное название акции — дай пять!

Give five! http://smartkidswe.blogspot.ru/

Остается пять дней. Если в каждый из этих дней вы поговорите с одним родственником или знакомым, кто не собирается голосовать, и переубедите его или ее, нас станет в пять раз больше. И тогда всё здесь переменится.

Пускай вы даже живете не в Москве, наверняка у вас есть знакомые москвичи. Напишите, позвоните им. Объясните, как это важно.

Один разговор в день — только и всего.

Дзуйхицу о выборах

10 сентября, 11:54

Пробую уложить у себя в голове первые впечатления от выборного марафона. Извините, если получится разрозненно и сумбурно, в стиле дзуйхицу. Следую за кисточкой.

1. Режим здорово облажался. Вдохнул в протест новую жизнь и энергетику, помог оппозиции организоваться и ничего не получил взамен — ни легитимности, ни возврата к гражданскому диалогу. Еще и сами от переговоров отказались, мудрецы.

2. Какие же они неумные, что испугались второго тура, чего-то там по-мелкому нахимичили со своими полутора процентами. Ведь победили бы, и всем нам пришлось бы Собянина уважать. А так фига с два.

3. Оппозиция наконец-то вскарабкалась на следующую ступеньку эволюции. Вот теперь созрели условия для оформления эмоции в политическое движение. Осталось только придумать ему правильное название.

4. Протест обрел новое дыхание. Кризис преодолен. Вчера на Болотной в воздухе витало предчувствие победы. Вокруг меня почти все, девяносто процентов, были молодые. Я отказался выступать на митинге, потому что старый и пахну нафталином. Пускай у них получится то, что в свое время не получилось у нас.

Вы эти фото, конечно, уже видели. Но не могу отказать себе в удовольствии.

5. Навальный был молодец. Больше всего лично мне понравилось в его речи, что он отказался от искушения использовать людей обманным образом. Сказал: я звал вас сюда не для «майдана» и значит, ни к какому «майдану» призывать не буду.

Очень не хватает честности в политике. Думаю, что на давешнем концерте Вячеслав Петкун выразил общее чувство, когда сказал Навальному: "Лёша, только гадом не окажись".

6. Еще про Навального. Ну, если наши держиморды теперь вздумают его сажать, будет дело под Полтавой, дело славное, друзья. Я вчера на Болотной как-то очень плотно это ощутил.

Весьма глупо будет даже давать ему условный приговор, исключив тем самым из поля легальной политики. Столько энергии, влияния и харизмы выводить в неконтролируемую зону просто опасно.

7. В прошлом посте я писал про то, как ставить «отметку» московским выборам. Вношу коррекцию, внесенную низкой явкой. По количеству проголосовавших за «жесткую» оппозицию (официальная цифра 630.000) вроде бы получается «трояк», но по проценту (официально 27,2, на самом деле видимо несколько больше) выходит «пятерка», так что ставим твердое «хорошо».

8. В общем, с новым этапом общественно-политической жизни, дамы и господа.

Давайте верить в себя и в то, что страна у нас не пропащая. По вере коемужды и воздастся.

Всё, в следующий раз с удовольствием напишу не про политику, а про что-нибудь мирное.

Исчезнуть вдвоем

15 сентября, 10:53

Я уже несколько раз раскрывал вам этот шкафчик писательской кухни: откуда что растет, не ведая стыда (в случае беллетристики — стыда заимствования); как рождается идея романа или сюжетного хода. Правда, в ходе работы первоначальная, подлинная история сильно изменяется, иногда до неузнаваемости, но что-то все-таки остается.

Впрочем судите сами. И впредь не говорите, будто сюжет «Сокола и Ласточки» чересчур сказочный.

Есть у меня такой замаскированно грустный роман о всех кораблях, ушедших в море, о причастном тайнам старом попугае, а главным образом о некрасивых девочках, мечтающих о прекрасном принце, который приплывет под алыми парусами, разглядит за неказистой внешностью настоящую тебя и после этого уже не захочет смотреть ни на кого другого, и ты спрячешь своего принца от всех соперниц на необитаемом острове, где можно не терзаться ревностью и где никто никогда вас не разлучит.

Началось с того, что я наткнулся, кажется у Алданова, на упоминание о диковинной судьбе одного принца по имени Иоганн-Сальватор, то есть «Спаситель».

Всё, про роман забудьте. Буду рассказывать про принца.

Среди разветвленного семейства Габсбургов встречается много колоритных персонажей, но Иоганн-Сальватор принц Австрийский, Венгерский, Богемский и Тосканский, пожалуй, заткнет за пояс всех своих родственников.

Он родился в 1852 году и в юности был себе эрцгерцог как эрцгерцог, ничего особенного. Разве что проявил недюжинные способности к музыке, писал вальсы (чуть ли не вместе с Штраусом) и даже балеты — разумеется, под псевдонимом, чтоб не ронять августейшего достоинства. Под псевдонимом же писал и задиристую публицистику необычного для такой персоны демократического звучания.

Взгляд смелый, а губы пухлые — опасное сочетание.

Иоганн-Сальватор был человеком на редкость разносторонним, поскольку кроме музыкального и литературного дара проявил еще и военный. Наша дореволюционная «Военная энциклопедия» характеризует его так: «По общему отзыву, І. былъ однимъ изъ лучш. г-раловъ австр. арміи и однимъ изъ честнѣйшихъ, образованнѣйшихъ и умнѣйшихъ принцевъ нашего времени».

В 27 лет он уже фельдмаршал-лейтенант.

В австрийской армии той эпохи к нижним чинам относились как к безгласной скотине и быдлу, эрцгерцог же попытался провести кардинальную реформу, делая ставку на воспитание и образование солдат. За это Иоганна-Сальватора очень любили в армейских низах и очень не любили в верхах. В конце концов, поняв, что с реформой ничего не выйдет, принц совершил нечто совершенно непринцеобразное: швырнул Францу-Иосифу свой орден «Золотого руна», высшую награду империи, отказался от чина, от титула, даже от фамилии «Габсбург» и стал именоваться просто «Иоганн Орт» (Орт — название его фамильного замка). После этого ему, конечно, пришлось навсегда покинуть пределы Австро-Венгрии.