Мороженое для горячей штучки - Татьяна Луганцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, не против…
– Орден, что ты подарил своей спасительнице, на самом деле из брильянтов? – Герман ни на секунду не менял интонации.
– Нет, это простые стекляшки.
– Ты занимаешься благотворительностью? Хоть когда-то в жизни занимался?
– Нет.
– Сможет ли тебя что-то подвигнуть оставить свой особняк библиотеке?
– Нет. Он мой.
– И ты спустился по лестнице до такой глубины, что становится невыносимо холодно. Ты замерз, – немного с другой интонацией произнес Герман, и Алексей поежился, и это увидели все.
– Ты быстро разворачиваешься и бежишь назад по ступенькам вверх и вверх, и вот уже впереди виден яркий дневной свет той улицы, оттуда ты свернул в узкий проулок. Ты поднимаешься и убеждаешься, что это именно та улица, солнечный свет заливает твое лицо, руки, ты отогреваешься, и в душу твою возвращается умиротворение, спокойствие. Стоп! – резко произнес Герман.
Алексей моргнул и обвел взглядом всех в кабинете.
– Что? Чего вы так смотрите? – не понял он, почему все присутствующие так на него удивленно смотрят.
– Я хочу ответить тебе по поводу моей работы, – сказал Герман. – Под гипнозом, если нет внушения, что незаконно, человек признается только в том, что имело место быть в его жизни, ни в чем, чего он не делал, он не признается.
– И пойми, ему можно верить! Профессионал своего дела! Фу! – выдохнул Владимир Всеволодович, усмехаясь.
– А я все равно не верю! – ответил Алексей. – Вы все можете повесить на несчастного!
Задержанных отпустили из отделения, и Алексей предложил их подвезти, потому что за ним приехала машина.
– Нет, спасибо, я на метро, – сразу же отказался Герман, – а вот девушку можно доставить на машине.
– Нет, нет… Я тоже на метро, – схватила Германа под руку Серафима, словно чего-то испугавшись и прося у него защиты.
Алексей пожал плечами.
– Как хочешь! Но с тобой, красавица, мы еще увидимся! – улыбнулся он Симе.
– Редкий циник, – отметил Герман, направляясь с Серафимой к метро.
– А по-моему, ты поступил подло… – посмотрела на него Серафима.
– Ты о сеансе?! – спросил он.
– Да. Разве так можно? Это как-то…
– Я знаю, Сима, что нельзя. Это только с согласия и бла-бла-бла… Но мои клиенты никогда не дают на это согласия, ты понимаешь, о чем я, мне приходится делать это помимо их воли, и так, кстати, много сложнее. Поэтому я и сорвался. Он может подать на меня в суд, если ты или дружище Городецкий расскажете, что я сделал. Он, то есть полковник, мой друг, точно нет, а ты сама решай! Иначе я бы не доказал, что мы не навешиваем преступления под гипнозом честным людям. Да и сущность его алчную и порочную понял с первого взгляда. А ты так смотрела на него, словно наконец-то увидел принца на белом коне!
– И поэтому решил испортить девушке впечатление, я почему-то так и подумала, что ты старался в основном ради этого, – усмехнулась она.
– Тебе бы его испортили в ломбарде, когда ты пошла бы закладывать орден с брильянтами. Я сразу понял, что это подделка, но тебе разве можно такое сказать?! Колючая, будто кактус! И как не доверять такому красавчику? Вы все, женщины, одинаковые!
– Почему ты решил, что я бы пошла с ним в ломбард? – почему-то густо покраснела Серафима.
– Потому что я увидел твое лицо и глаза, когда речь зашла о книгах, которым грозит опасность. Я так и представил, что ты уже готова вложить собственные средства во спасение. А так как собственных средств у тебя явно нет, то орден бы ты точно заложила, – пояснил Герман Геннадьевич.
Серафима поежилась.
– Да ты страшный человек, читаешь мысли…
– Скорее это прочтение человеческой психологии поведения. Вот только тебе меня не надо бояться, – посмотрел на нее Герман.
– А я боюсь! – шмыгнула носом Сима. – Вдруг и меня так в наркоз, то есть в гипноз и…
– Я с тобой так не поступлю.
– Да ты его за несколько секунд ввел в транс! Ты же с любым это можешь сделать! – воскликнула она.
– С любым! – согласился Герман. – Но с тобой не сделаю, обещаю. Да и любой мне не нужен. Не знаю, что я сорвался на этого хлыща! Увидел, как ты смотришь на него, как он так спокойно вышвыривает вашу библиотеку на улицу! Заодно и прощупал, от особняка он не откажется, и все исключительно ради наживы. Так что переубеждать его бесполезно. И точно отчекрыжит он этот особняк у вас.
– Что же делать? – задумалась Серафима.
– Ну библиотека же не частная, почему ты должна об этом думать? Государство пусть и думает! Хоть в этом он прав…
Сима вздохнула.
Глава 13
Собрание в библиотеке, в кабинете директора Аллы Давыдовны, которая в экстренном порядке все же вышла с долгосрочного больничного, больше походило на поминки.
Серафима прибежала, как всегда, самая последняя и села, запыхавшись, в конце стола. Здесь собрались все немногочисленные сотрудники библиотеки. Лица у всех были скорбные, глаза печальные, плечи опущены. Такие собрания у директора назывались «чаепитие», и вот сейчас они этим и занимались, а заодно выслушивали наставления директора. То есть «кнут и пряник» в полном смысле этого слова. На столах в стеклянных пиалах лежали сушки и дешевое печенье. Народ в основном налегал на печенье, оно и понятно, в силу своего возраста. Печенье было не первой свежести, что уж говорить о сушках. Чай предлагался в пакетиках черный и зеленый, а кипяток, что называется – пей не хочу.
Алла Давыдовна со скорбным выражением лица прокашлялась.
– Хочу сообщить пренеприятнейшее известие, а то все слухи и слухи… Теперь могу подтвердить точно. Нашу библиотеку закрывают! И надеяться на что-то лучшее нет смысла…
– Совсем? – забеспокоилась Мила Львовна.
– Нет, частично! Конечно, полностью! Совсем! Наше помещение отошло частному лицу.
– И куда нас? – спросила Серафима. – Еще неизвестно? Государству мы же не нужны?
– Почему неизвестно, – несколько раздраженным тоном ответила ей Алла Давыдовна, – государству-то, конечно, нет…
Она с некоторых пор была обижена на Серафиму. Словно это она была виновата, что пригласила таких программистов, которые с их компьютера начали распространять всякую гадость. Ведь Алле Давыдовне тоже пришлось общаться со следственными органами как ответственному лицу. А для ее слабого здоровья это оказалось очередным испытанием.
– Все известно. Другого помещения для нас нет, да и необходимости в нас, видимо, тоже нет. Все наши книги запакуют и отвезут в хранилище большой библиотеки. Но все такие книги, как у нас, у них есть, повтор им сейчас не нужен, поэтому пока все это не будут распаковывать.
– А мы? – задала правомерный вопрос Мила Львовна. – Нас тоже на склад?
– Нас на пенсию! – ответила Алла Давыдовна, сверля взглядом Серафиму, воспринимая ее как корень всех ее несчастий. Еще бы! Сима не справилась с возложенными на нее обязанностями и навела на их библиотеку беду, большой такой сглаз!
– Как на пенсию? – не сдавалась Мила Львовна, мелко потрясывая головой.
– Дорогая вы наша! Сколько вам лет? И не надо краснеть и говорить, что у женщины такого не спрашивают. Все знают, что восемьдесят! Зинаиде Сергеевне семьдесят, мне шестьдесят… Ну, хорошо, шестьдесят два! Довольны? У нас вот молодуха одна – наша Сима! И мне уже намекнули, что весь наш дружный коллектив отправят на заслуженный отдых! И скажите, что будут не правы! Мы даже пожаловаться не можем. У нас одна Сима еще не пенсионного возраста, ее, может, и пристроят куда архивной крысой, ой, извините! Будет сидеть где-нибудь в архиве и чихать от пыли. Если повезет, то, может, и в зал переведут. В центральной библиотеке все компьютеризировано. Тьфу ты! А Серафима у нас хорошо уже разбирается в этом деле, она и там внесет живительную струю, что-нибудь и от них пойдет нехорошее по Интернету, и к ним, глядишь, приедут следственные органы…
– Алла Давыдовна, но я же не специально! – воскликнула Серафима под укоризненным взглядом начальницы.
– Да ладно! Проехали уже! Это же надо! Распространение детской порнографии! Стыд-то какой! Я чуть с ума не сошла! Как-то сразу к нам плохо стали относиться… то есть осадочек остался.
Сушка из щупленьких и морщинистых рук Милы Львовны упала в чашку, выплеснув немного чая на поцарапанную поверхность стола директрисы.
– Вот ведь! – покачала головой старенькая гардеробщица и полезла за ней пальцами в чашку, тут же обожглась и выругалась.
Алла Давыдовна только глаза закатила.
– Перестаньте вы! Что вы как дети, в самом деле?! Давайте отходную! Чего уж тут…
– Кто-то умер? – встрепенулась Зинаида Сергеевна – библиотекарь из научного отдела.
– Мы все умерли как коллектив! – воскликнула директриса и выставила на стол бутылку. Народ забеспокоился.
– Что это? Что это? Мы выпьем, что ли?
– Это бутылка рома, друзья, – тяжело вздохнула Алла Давыдовна.
– Рома? – переспросила Мила Львовна, потянувшаяся было за своей сушкой снова. – А что это?
