Орёлъ i соколъ - Лебедев Andrew
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выходит и почему-то начинает называть ее мамой.
Наш нынешний Президент и вдруг ее – Катю – мамой называет. Обращается к ней так уважительно, а Катю это отчего то и не удивляет. Она совершенно спокойно принимает все знаки внимания, которые оказывает ей хозяин Кремлевского дворца и даже вдруг, поддерживая правила игры, называет Президента сыном и протянув руку, поправляет ему ворот рубашки…
И тут еще новое действие.
Снова играет гимн и в зал из той же двери – входит ее муж – Саша.
На Саше камуфляжная форма с погонами и несколько медалей на груди.
И Саша ей говорит – гляди, Катюша, как вырос наш сын!
Катя вгляделась в лицо Президента и вдруг поверила, что это их с Сашей сын.
– А почему бы и нет? Если Саша так говорит?
А сын, то есть Президент, достает из внутреннего кармана пиджака какой-то конверт и говорит, – дорогие мои папа и мама, от лица страны поздравляю вас со спасением нашей Родины от нашествия басурман… И протягивает Кате конверт.
Она раскрывает его, а там какой-то документ, написанный характерной вязью – на арабском…
И Президент ей говорит, – мама, а у меня ведь два хозяина?
***По дому прокатился шум.
Хозяин приехал!
Глава 5
1.
Этот дом Ходжахмет построил в восемьдесят девятом году.
Тогда через него проходило очень много наличных денег – и от шейхов, и от русских олигархов и даже от американцев…
И со всех денег он снимал свои, как он считал – законные пятнадцать процентов.
Дом получился знатным.
Проектировал его самый знаменитый и дорогой архитектор из Швейцарии – Сэмюэль Бергер, тот самый, что строил здание Парламентской Ассамблеи в Страсбурге и новое здание банка Свис Кредит в Женеве.
Один только проект дома обошелся Ходжахмету в шесть миллионов долларов, а его постройка, которой занималась американская строительная компания Смит и Литтлтон, потянула на все шестьдесят миллионов с хвостиком.
Еще двадцать миллионов потом ушли на обустройство – электроника, антиквариат – бронза, фарфор, ковры, картины, античная скульптура…
Зато дворец получился в конечном итоге таким славным, что в нем сошлись две редко-соединимых харизмы – в этом доме можно было комфортно и с уютом для души и сердца жить, но так же можно было и достойно принимать в нем гостей любого уровня – короля или шейха.
До какого-то времени не хватало здесь только женского щебетания и детского смеха.
Все здесь было – женская половина для большого гарема, бассейны, сады. Зверинцы с павлинами и полу-ручными черными пантерами, с приставленными к ним – красивыми дрессировщицами… Не было только того, что во всем мире принято называть семьей.
В какой-то момент Хожджахмет вдруг выяснил, что от него не зачинается новая жизнь. От него не беременели ни его жены – ни его наложницы. …
Теперь Ходжахмет летел к себе домой.
Вернее, чтобы более точно отразить душевное состояние Ходжахмета, – он летел не домой, а летел в свой дом.
Ехать домой – такое определение подходит к людям, выросшим в определенном месте, или пустившим в каком-то месте корни, обзаведясь там семьей, детьми, всем тем – что вкупе со стенами жилища составляет понятие ДОМА…
Ходжахмет же просто летел в дом который принадлежал ему.
В дом, который по принципу собственности физически принадлежал ему, но мысли о котором пока еще не вызывали в его душе того волнения, тех теплых волн, пробегающих по сердцу, какие вызывают обычно мысли о том месте, где сконцентрировано находится самое их дорогое и родное – родители, отец, мать, жена, дети…
Дети…
Как это должно быть важно.
Ходжахмет понимал это умом.
Сердцем..
Сердцем – решил так, что поймет это позже. Когда привыкнет к ней и к ее ребенку.
Тогда поймет не только умом, но и сердцем.
И он очень хотел этого.
Он мечтал достичь когда-нибудь такого состояния, чтобы у него появилось свое – родное.
Ведь старое родное было отрезано.
Оно осталось теперь за кордоном – там в России.
Друг Лешка Старцев, родители, девушка, одноклассники, воспоминания о первых драках и первых танцах с поцелуйчиками – Все теперь это отрезано.
Отрезано, там в Афгане, когда он отрекся.
Когда три раза повторил вслед за муллой фразу на арабском…
Повторил три раза и стал мусульманином.
В один момент перейдя из того лагеря, где были Лешка Старцев, капитан Морозов, прапорщик Мухин, ребята – Витька по прозвищу "хоккей", Петька-"маляра", Сашка-"бетон", в один момент перейдя из друзей в лагерь их врагов…
Теперь Ходжахмет очень хотел обрести душевную пристань.
Он очень хотел приобрести то, ради чего живут люди.
Дом, семью…
Друзей у него не было.
Так пусть будет сын.
Пусть будет жена.
К врачам он не ходил.
Он сам это понял – ни одна из двух сотен его наложниц не забеременела.
Он все понял сам.
Теперь он хотел одного – сына и жену.
И вот ему сообщили, что сын появился на свет.
Сына он получил.
Теперь ему предстояло получить жену.
Завоевать мать своего сына.
Ходжахмет летел вертолетом.
Винтокрылая машина Ю-Эйч-1 или просто – "хью", как называли ее американские пилоты, косо наклонившись к горизонту, шла над самой водой залива, чтобы по-возможности избежать раннего обнаружения ее вражескими локаторами.
Ходжахмет любил сидеть возле раскрытой рампы, так, чтобы лицо его обдувалось свежим морским ветром.
Он курил.
Курил и вспоминал.
Вспоминал, как они с Пакистанцем собирали первую цепь из чистых проводников.
Они тогда разделили свои обязанности.
Ходжахмет искал и доставал людей, он же предоставил место для экспериментов, охрану и содержание персонала.
Пакистанец – занимался только наукой.
Пакистанец был мозгом предприятия, а Ходжахмет – завхозом, крышей и финансистом в одном лице.
Все нужно было держать в тайне.
И даже сне колько не от "неверных", сколько от своих… …
Ходжахмет тогда – после той их вылазки с Пакистанцем на Таджикской границе ездил в Эр-Рияд, откуда вернулся в Чечню уже не бригадным генералом, но кем-то вроде главного финансового инспектора всей войны.
В Чечне он пробыл недолго. Пользуясь полной свободой действий, предоставленной ему людьми в Эр-Рияде, Ходжахмет отправился сперва в Москву, разумеется инкогнито и по документам совершенно чистым и надежным…
Там в Москве он организовал фирму по нахождению людей с экстрасенсорными возможностями и с дальнейшей отправкой их к Пакистанцу.
Сам Пакистанец тогда уже был на нелегальном. На нелегальном от "своих".
Так было нужно для дела.
Так они оба решили – Ходжахмет и Пакистанец.
Ходжахмет доложил хозяевам, что Пакистанец был убит на таджикской границе – погиб вместе с бойцами из выпуска школы младших командиров.
На самом деле – Пакистанец теперь обживал секретную базу неподалеку от Душанбе, в бывшем детском спортивном лагере, который купила какая-то строительная Аравийская фирма. Фирма эта принадлежала Ходжахмету. Туда доставляли теперь похищенных в Москве людей. Людей, которые были чистыми проводниками. …
– Здравствуй, – сказал Кате человек с длинной бородой.
– Здравствуйте, – ответила Катя, попытавшись подняться.
– Ничего-ничего, лежите, лежите, пожалуйста, – успокоил ее человек с бородой.
Она уже поняла, что это хозяин их дома. Ее хозяин. Потому что она сама тоже являлась частью дома, его пусть почетной, пусть сказочно содержавшейся, но все-же рабыней. Несвободной пленницей без прав, без паспорта, без личной воли и судьбы.
Помолчали.
Кате стало неловко от этой паузы и она не нашла ничего лучшего, как сказать, – а вы очень хорошо говорите по русски, без акцента.
– А я русский, – сказал человек с бородой.
– А как вас зовут? – с детским простодушием спросила Катя.
– Раньше звали Володей, – ответил человек с бородой.
– А теперь вас зовут Ходжахмет? – спросила Катя.
Ей было неловко от того, что она лежала при незнакомом ей чужом ей человеке.
– Да, меня теперь так зовут, – кивнул человек с бородой.
Снова возникла пауза.
Теперь, наверное, неловко стало человеку с бородой, потому что он первым нарушил молчание.
– Но мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Володей, а не Ходжахмет.
Катя еще больше смутилась,
– Но как же так можно? Ведь вы. Ведь вы…
– Вы хотите сказать, что я переменил веру и не могу называть себя по прежнему имени? – помог он Кате – Ну да, – не уверенно ответила Катя, опасаясь, что обидела своего хозяина.
– Уверяю вас, для меня это теперь не имеет никакого значения, – сказал человек с бородой.
– Что не имеет? – переспросила Катя.
– Вера, – просто ответил человек с бородой.
– А что имеет? – уточнила катя скорее машинально, чем из истинного интереса.
– Вы, – ответил человек с бородой.
– Я? – переспросила Катя.
– Да, вы, – утвердительно кивнул человек с бородой, – вы и мой сын.
