Нечеловеческий фактор - Василий Головачев

Стало тихо.

– Вот это по-нашему! – развеселился Шапиро. – Я только что хотел предложить то же самое. Одно дело – мои теоретические построения, другое – оценка происшедшего на основе замеров.

– Руди, – послышался голос жены по личной консорт-линии, – ты уверен, что это правильное решение?

– Уверен, дорогая, – ответил он. – «Ра» не повреждён, инконика в порядке, все системы работоспособны, а энергетику мы подкачаем.

– Надо сообщить на Землю.

– Пошлём короткое донесение о том, с чем мы столкнулись, дойдёт – значит, дойдёт.

Маккена снова включил интерком:

– Полчаса на обед и естественные потребности.

Космолётчики ожили, зашевелились, с облегчением выбираясь из объятий своих защитных коконов. Мужчины окружили Веронику, повели в кают-компанию.

– Командир? – вежливо напомнил о себе Артур Воеводин.

– Иди с ними, я подежурю.

Драйвер-прима повеселел, исчез в проёме люка.

Роза, не спеша покидать кресло инконика, посмотрела на повернувшего к ней свой развёрнутый кокон мужа.

– Живём? – наметил он улыбку краешком губ.

Она улыбнулась.

– Я подумала, что мне не стоило лететь в этот раз.

– Почему?

– Ты всё время будешь оглядываться на меня. Да и Омега Кентавра меня не любит. Год назад еле отпустила живой и сегодня встретила как врага.

– Зато я тебя люблю.

Она помолчала, рассматривая твёрдое лицо мужа фиалковыми глазами, в которых светилось безграничное обожание.

– Не понимаю, за что мне такое счастье.

– Это ты меня пытаешься поддержать или себя?

– Это я пытаюсь объяснить, почему так случилось. Ведь ты был совсем рядом на Земле, а увидела я тебя только в полёте.

– Судьба – есть такое слово. – Маккена встал, подошёл к жене, обнял, постоял так немного, шепнул: – Вернёмся, отпразднуем годовщину свадьбы. И подумаем о детях.

Жена замерла, прерывисто вздохнула.

– Не поздно? Мне как-никак сорок шесть.

– Рожают и в девяносто. Я уже примерился к фазенде в Калифорнии.

– Не хочу в твою Калифорнию, хочу в Россию, в Сибирь, там тепло и комфортно.

– Как скажешь. Иди обедай.

– Не хочу.

– Иди, это приказ! И даже ты не можешь его ослушаться.

– А ты?

– Я приду позже.

Роза послушно освободилась от лепестков кокона, поцеловала мужа, вышла, сияя, помолодевшая на двадцать лет. Маккена проводил её влюблёнными глазами и занял командирское кресло. Связался с пассажирским отсеком:

– Всеволод Дмитриевич, как дела?

– Как сажа бела, не мешайте работать, – сердито ответил физик.

Маккена улыбнулся.

– Можете присоединиться к экипажу, мы ужинаем.

– Позже.

– Через полчаса определяем координаты Солнца, шлём весточку домой и стартуем.

– Куда?

– К Омеге Кентавра. Вы можете определить, с какой скоростью распространяется ударная волна перестройки вакуума?

– Точно не скажу, не хватает данных, но думаю, что скорость процесса раз в десять-двенадцать превышает скорость света.

– Тогда посчитайте с Клиффордом, на какое кратчайшее расстояние мы можем подходить к Омеге, не рискуя «провалиться в пустоту».

– Оценки будут вероятностными.

– Тем не менее это даст нам дополнительные гарантии.

Маккена переключился на кают-компанию.

Там царила жизнерадостная атмосфера: парни шутили, смеялись, в разговоре участвовал и Артур Воеводин, Вероника изредка бросала иронические реплики, вызывающие взрывы хохота, и Маккена с удовлетворением подумал, что с экипажем ему повезло. У молодых космолётчиков бурлила кровь, им хотелось жить и радоваться жизни, и никакие опасности не могли их остановить.

Через четверть часа они ввалились весёлой гурьбой в рубку, но, зная крутой нрав командира, сразу же притихли, проникаясь важностью стоящих перед всеми задач.

Включился пассажирский отсек:

– Рудольф, я посчитал.

– Позитив?

– По моим прикидкам, мы не должны углубляться в скопление больше, чем на пять-шесть эсвэ. Взрыв звёзд Оси Зла выдул сферу радиусом около двенадцати светолет, и она продолжает стремительно расширяться.

– Негатив?

– Диаметр сферы вдвое больше.

– Будем ориентироваться на этот параметр. Клиффорд, расчёт траектории.

– Готов, – ответил инк. – До Омеги Кентавра отсюда около семидесяти тысяч эсвэ.

– Делаем один прыжок до границ скопления, точнее – не ближе десяти эсвэ к буферной зоне.

– Принял.

– Экипажу – минута на подготовку.

– Руди, ты бы поел, – послышался заботливый голос Розы.

– Дойдём – решусь на кофе, – пообещал он. – Все готовы? Вопросов нет?

– Нет! – дружно рявкнул экипаж.

– Поехали!

Веретено Галактики перед кораблём погасло, «Ра» начал прыжок.

Звёздный шатёр открылся перед глазами в ином ракурсе.

Колесо Млечного Пути расплылось космами звёздных рукавов и струй, звёзды окружили выплывший из «струны» корабль со всех сторон. Впереди высветилось огромное звёздное сгущение – скопление Омега Кентавра, такое мирное и безмятежное, будто внутри его не взрывалась «бомба», включавшая сто одиннадцать гигантских красных звёзд Оси Зла.

– Шестнадцать эсвэ до границ скопления, – доложил Клиффорд. – Никаких признаков ударной волны.

– До сферы интрузии ещё не меньше десяти эсвэ, – проворчал Шапиро.

– Осматриваемся.

Несколько минут в рубке было тихо.

– Все системы корабля работают в штатном режиме, – сообщил инк. – Отмечаются незначительные колебания гравитационных полей.

– Возможно, первыми на процесс перестройки реагируют гравитоны и бозоны Хиггса, – сказал Шапиро. – Отсюда эти вибрации. Поближе надо подойти и сравнить.

– Клиф, прыжок на один эсвэ.

– Принял.

– Всем – предельная концентрация! У нас не будет времени на разговоры.

– Да всё понятно, командир, – сказал Иванов.

– Вероника, работаете с Клифом только в режиме «один на один».

– Слушаюсь.

Маккена включил личную консорт-линию:

– Роза, выдержишь? Нам придётся сделать ещё несколько прыжков.

– Куда ж я денусь, командир? – тихо рассмеялась жена. – Всё будет хорошо. У нас славная команда.

– Клиф, стартуем!

На рубку упала гора темноты…

Рисунок созвездий изменился, хотя никто не обратил на это внимания. Все ждали нового «удара по башке», однако не дождались и вздохнули с облегчением.

– Контроль!

Несколько минут ушло на оценку состояния бортовых систем.

– Колоссально! – донёсся шёпот Шапиро. – Кто бы мог подумать! Командир, прошу шагнуть к скоплению ещё на пару эсвэ.

Маккена прислушался к скороговорке Клиффорда: инк утверждал, что его тревожат участившиеся сбои в электронно-нейтронных цепях управления и контроля.

– Нет!

– Ну хотя бы на один светогод!

– Пошлём зонды с датчиками и системами «СС-связи»[19].

– Измерения чрезвычайно важны…

– Я сказал – нет! Клиффорд – пуск двух зондов по вектору Омеги.

– Слушаюсь.

Спейсер выплюнул две пятиметровые капсулы с аппаратурой, способные двигаться «по струне» самостоятельно. Через несколько секунд они скрылись в сверкающем бисерном облаке звёзд.

Возбудился главный медицинский комплекс корабля, называемый космолётчиками Эскулапом:

– Отмечаю ухудшение самочувствия у экипажа!

Маккена и сам почувствовал себя неважно, накатила дурнота, участились приступы слабости, организм реагировал на усилившиеся осцилляции вакуума, порождавшие ливни элементарных частиц, в том числе – с приставкой «анти».

– Вероника, что у нас в защитных линиях?

– Ничего хорошего, командир, полевые завесы и «зеркало» не в состоянии защитить экипаж от внутренних колебаний. Излучение рождается внутри нас.

– Руди, надо уходить, – послышался тихий голос Розы.

– Внимание экипажу…

Очередной приступ слепоты заставил Маккену выругаться.

Кто-то охнул.

– Отмечаю нарастание амплитуды… – быстро заговорил инк.

«Старт!» – мысленно скомандовал Маккена, борясь с темнотой в глазах и болью в позвоночнике.

Новая волна темноты обрушилась на голову, оборвала сознание…

Пришли в себя спустя тысячелетие – по внутренней психологической оценке Маккены.

Зрение восстановилось. В рубке было темно, светились только оранжевые и жёлтые точечные индикаторы живучести кресел (красные вызвали бы у него панику), общий виом не работал, в толще стен рубки плавали искорки света, похожие на светлячков.

«Клиф!» – позвал он.

«Я в порядке», – отозвался инк густым басом.

«Экипаж…»

«Приходит в себя, Эскулап выводит женщин из шока. Мы пережили второй экстремальный бросок на «струну».

«Зонды успели передать информацию?»

«Какие-то донесения я получил».

«Передай пассажиру. Обзор».

Стены рубки покрылись световой паутиной, медленно растаяли.

В рубку хлынул поток призрачно-зеленоватого «лунного» света.

Со всех сторон спейсер окружали далёкие слабо светящиеся облачка звёзд. Одна из них казалась больше всех, красная и пушистая из-за протуберанцев, выглядывающая из-за огромного фиолетово-зелёного горба близкой планеты. Понять, где оказался корабль, в какой звёздной системе, было невозможно. Маккена никогда прежде не видел таких гигантских планет, закрывающих собой большую половину сферы обзора.